С воплем Николай поднял тело Кирила и ударил им по стеклу. На мгновение замер под дождем осколков, а затем сделал бросок вперед.
И услышал за спиной приказ стрелять.
Ощутил ударившую в лицо прохладу ночи, приготовился вдохнуть воздух свободы...
Бах! Бах! Бах!
Обнаженную спину обожгло огнем. Тело мгновенно обмякло, в горло словно кислотой плеснули. В глазах у Николая потемнело. Вместе с телом Кирила он рухнул на землю.
Больше он ничего не чувствовал.
ГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ
Лекс вместе с Эдгаром Фабьеном стоял на крыльце дома, наблюдая, как агенты через заднюю дверцу черного «вэна» пакуют безвольно обмякшее тело воина.
– Долго он будет под действием седативных? – спросил Лекс, чувствуя разочарование оттого, что Фабьен приказал стрелять в Николая не пулями, а дротиками с транквилизатором.
– Не думаю, что он очнется прежде, чем окажется в изоляторе реабилитационного центра.
Лекс покосился на главу Темной Гавани.
– Реабилитационный центр? Я думал, там Агентство безопасности содержит и лечит отверженных.
Фабьен натянуто улыбнулся:
– Не загружайте себе голову ненужной информацией, Алексей. Вы поступили правильно, что сообщили мне о задержанном воине. Очевидно, что он опасен и подлежит аресту. Его дело требует серьезного расследования, и я лично прослежу за этим. Уверен, все ваши мысли занимают печальные события сегодняшней ночи и трагическая потеря.
Лекс усмехнулся:
– Но это не снимает вопроса о нашем... сотрудничестве.
– Разумеется, – растянув тонкие губы, процедил Фабьен. – Должен признаться, вы меня удивили, Алексей. Я хочу вас кое с кем познакомить. Очень важные персоны. Потребуется предельная осторожность и благоразумие.
– Ну разумеется. – Алексей с трудом сдерживал охватившее его радостное возбуждение. Сию секунду ему хотелось оказаться в центре важных и тайных дел, получить доступ к информации. – С кем вы хотите меня познакомить? Я могу подъехать к вам завтра сразу же после наступления сумерек...
Фабьен снисходительно рассмеялся:
– Нет-нет, никакой публичности. Это будет тайная встреча с соблюдением строгой конфиденциальности. Всего несколько моих соратников. Наших, – поправился он, заговорщицки посмотрев на Алексея.
Тайная встреча с представителями высших кругов! У Лекса просто голова закружилась от столь фантастической перспективы.
– Где и когда?
– Через три ночи. Я пришлю за вами машину, она доставит вас на место как моего персонального гостя.
– Буду ждать, – сказал Лекс.
Он протянул руку главе Темной Гавани – своему новому и очень сильному союзнику. Но Фабьен прищурил глаза и повернул голову в сторону, его взгляд скользнул мимо Лекса к разбитому окну дома.
– У вас в доме есть ребенок? – В его глазах, похожих на глаза рептилии, появился мрачный блеск.
Лекс обернулся и заметил, как Мира отпрянула от окна, только мелькнула черная вуаль.
– А, эта засранка, она служила моему отцу, вернее, так он внушил себе, – небрежно бросил Лекс. – Не стоит обращать на нее внимание. Она собой ничего не представляет.
Фабьен чуть вздернул светлые брови:
– Она Подруга по Крови?
– Да. Сирота. Мой отец подобрал ее на улице несколько месяцев назад.
Фабьен издал странный звук, что-то среднее между ворчанием и кошачьим мурлыканьем.
– Какой дар она унаследовала?
Теперь Фабьен не мог скрыть овладевшее им жадное любопытство. Он не сводил взгляда с окна, словно с нетерпением ждал, что Мира вновь в нем появится.
Лекс несколько секунд рассматривал хищно-алчное лицо главы Темной Гавани, затем сказал:
– Хотите взглянуть, на что она способна?
Глаза Фабьена вспыхнули. Такого ответа Лексу было достаточно, чтобы вернуться в дом и поймать Миру в коридоре, когда она спешила скрыться в своей комнате. Он схватил ее за руку и развернул лицом к Эдгару Фабьену. Малышка захныкала от боли, но Лексу было плевать на капризы испорченной девчонки, он откинул вуаль, закрывавшую ее лицо, и приказал:
– Открой глаза! – Мира упорствовала в своем непослушании, и Лекс отвесил ей подзатыльник. – Открой глаза, Мира!
То, что девочка открыла глаза, он понял по лицу Фабьена: любопытство сменилось неподдельным изумлением; он смотрел на нее не мигая, разинув рот.
Глава Темной Гавани наконец овладел собой и улыбнулся – широкий, благоговейный оскал.
– Боже! – выдохнул он, не в силах отвести взгляд от завораживающих глаз Миры.
– Что вы там увидели? – спросил Лекс.
Фабьен ответил не сразу:
– Ну... это, вероятно, мое будущее? Моя судьба?
Лекс отдернул Миру от Фабьена, заметив непроизвольное движение главы Темной Гавани, словно он не желал отпускать девочку.
– В глазах Миры действительно отражаются события ближайшего будущего, – сказал Лекс, возвращая вуаль на место. – Она уникальный ребенок.
– Минуту назад вы говорили, что она ничего собой не представляет, – заметил Фабьен. Прищурившись, он оценивающе смерил Миру взглядом. – Что вы за нее хотите?
Лекс видел, как Мира резко повернула голову в сторону главы Темной Гавани. Но сейчас все его мысли были поглощены неожиданной сделкой.
– Два миллиона, – обыденно произнес Якут-младший, словно сумма была для него незначительной. – Два миллиона долларов, и она ваша.
– По рукам, – сказал Фабьен. – Позвоните моему секретарю и сообщите номер банковского счета. Через час деньги будут переведены.
Мира схватила Лекса за руку:
– Я не хочу никуда с ним ехать. Я не хочу без Ренаты...
– Все хорошо, детка, – замурлыкал Фабьен и провел рукой по голове девочки. – Спи. Никаких капризов. Спи крепко.
Мира обмякла, погружаясь в транс, вызванный прикосновением вампира, и начала падать. Фабьен подхватил ее на руки:
– Приятно иметь с вами дело, Алексей.
Лекс кивнул.
– Взаимно, – сказал он, следуя за главой Темной Гавани к выходу.
Стоя на крыльце, он наблюдал, как Фабьен с Мирой исчез в черном седане.
Кортеж из автомобилей сразу же тронулся с места, оставив Лекса размышлять о неожиданном повороте событий. Его отец мертв. Он свободен от каких-либо обвинений и наконец-то может взять власть в свои руки, обрести то, что принадлежит ему по праву. Скоро Эдгар Фабьен введет его в круг политической элиты, а пока он легко заработал два миллиона долларов.
Неплохо для одной ночи.
Рената повернула голову и приоткрыла один глаз – верный способ определить, прошли ли последствия ответной волны удара. Голова была пустой и тяжелой, но изнуряющая мигрень, мучившая ее последние несколько часов, отступила.
