Гранов спросил:
— Встреча намечена на понедельник, почему делегаты должны выехать из Кабула в воскресенье?
— Вам должно быть известно, что на понедельник командованием сил по поддержанию мира назначен вылет нескольких десятков бортов с подразделениями, отведенными с юга. Это самый крупный этап эвакуации войск западной коалиции, и боюсь, что в понедельник американцы перекроют движение по Кабулу. По моим данным, это может продолжаться до полудня вторника.
— У нас несколько иная информация по плановым мероприятиям сил по поддержанию мира.
— Вы можете легко проверить мои слова. Сегодня до 15.00 командование объединенных вооруженных сил должно было предупредить все дипломатические миссии о планах на понедельник 23 июля.
Гранов внимательно посмотрел на Хатима, достал сотовый телефон, набрал номер:
— Дмитрий Сергеевич? Гранов.
— Да, Виктор Алексеевич?
— Нам поступало предупреждение командования объединенных вооруженных сил о мероприятиях, проводимых в понедельник 23 июля?
— Да, примерно час назад.
— Предупреждение касается эвакуации?
— Да! Но это нетелефонный разговор.
— Благодарю вас.
— Не за что. Вы в городе?
— Вам надо что-то купить на базаре?
— Нет.
— Всего хорошего.
Отключив телефон, Гранов кивнул:
— Что ж, ваша информация подтвердилась. По возвращении в посольство я, конечно, внимательно ознакомлюсь с предупреждением руководства сил по поддержанию мира, но будем считать, что в понедельник действительно нельзя будет перемещаться. Но мы можем перенести встречу на вторник, на среду?!
— Нам нельзя терять время. Сами понимаете, его остается очень мало, а конкретного решения мы так и не выработали. А ваша делегация в Ак-Табазе будет чувствовать себя превосходно. К услугам переговорщиков комнаты с кондиционерами, душ, привычное питание, надежная охрана, возможность отдохнуть с дороги и еще раз на месте проанализировать ситуацию. Я обещаю, что русским друзьям будет оказан самый радушный прием и, естественно, полная безопасность. А вечером во вторник или раньше, когда американцы снимут блокаду Кабула, я лично доставлю ваших делегатов в российское посольство.
— Хорошо, я передам ваши предложения в Москву.
— Благодарю.
— Это все?
— Нет. Считаю необходимым сообщить вам, что моими людьми задержаны шакалы, что убили семью брата. Представляю, что мое якобы бездействие в отношении поиска убийц вызывало у русских друзей по меньшей мере недоумение. Но я вел поиски втайне, не раскрывая намерений никому, включая Джемала ад Дина. И они увенчались успехом. Убийцы понесут заслуженное наказание.
— Кто они?
— Люди самого Мехсуда.
— Почему они действовали скрытно, изменив традиции, условия?
— Это сейчас выясняется. Меня тоже волнует данный вопрос.
— Вы намерены передать убийц правосудию?
Хатим хмыкнул:
— Где вы видели в Афганистане независимое правосудие? И в конце концов, убийство брата и его семьи мое личное дело. Я объявил бандитам кровную месть, об этом знали очень немногие люди, но тем не менее это так. А по законам кровной мести… ну вы, впрочем, прекрасно знаете, что такое кровная месть.
— Понятно, — проговорил Гранов, — значит, вы убьете тех, кто убил семью вашего брата.
— Да, — он вытянул вперед ладони, — и вот этими самыми руками. Я понимаю, что казнь людей Мехсуда вызовет гнев руководителя движения, и талибы неминуемо приговорят меня и весь мой род к смерти, но это уже не имеет значения. Ну, разве если Россия изменит свои планы по созданию нового Северного альянса. Тогда мне придется умереть. Но умереть в бою, так как независимо от результатов переговоров я, имея крупное формирование, выставлю его против продвижения на север этой саранчи. Возможно, слова мои высокопарны, но они искренни.
— Понятно, — вновь проговорил Гранов. — Не думаю, что Москва изменит свое решение.
— Очень на это надеюсь. Хотя Россия заинтересована в создании Северного альянса не меньше настоящих патриотов истерзанного войнами Афганистана.
— Это все? — спросил Гранов.
— Да, — ответил Хатим, — пока все! Как я узнаю, принято мое предложение или нет?
— Мы найдем способ оповестить вас о нем.
Гранов вышел из дома, сел в автомобиль. Приказал старшему лейтенанту Шустову:
— В посольство, но не сразу.
— Понял, покружим по городу.
Седов снял наушники. Он слышал весь разговор Мирзы с майором внешней разведки. Посмотрел на Хакера:
— Записал?
— Конечно, — ответил капитан Лерой.
— И что думаешь по предложению Хатима?
— Исходя из того, что в понедельник американцы планируют эвакуацию крупных сил, то предложение вполне обоснованно. Кабул действительно будет перекрыт. И не факт, что только в понедельник. Эвакуация дело такое. Тем более крупных формирований. Суматоха будет еще та, то борт не готов, то заправщик не подошел, то сильный ветер.
— Не нравится мне это предложение.
Лерой улыбнулся:
— Вам вообще переговоры с Хатимом не нравятся. Но не нам решать, с кем решило договариваться руководство.
Через час на спутниковой станции Лероя сработал сигнал вызова. Французский капитан доложил:
— Белоногов на связи!
Седов поднял трубку:
— Я, Дмитрий Сергеевич. Добрый день.
— Здравствуй, Валерий Николаевич, мне звонил Александров, Гранов передал предложения Хатима об изменении даты переговоров.
— В курсе. Слышал их разговор. И считаю, нечего идти на поводу у Мирзы. Если невозможна встреча в Кабуле и в понедельник, то ее надо перенести. И настаивать, чтобы переговоры велись на наших условиях.
— Полностью согласен с тобой, Валера, и Александров придерживается этого же мнения, однако обстановка, складывающаяся в Афганистане, в южных провинциях страны, а также в Пакистане, где к наступлению готовы значительные силы Мехсуда, заставляет принимать быстрые решения.
— Лишь бы они не стали поспешными.
— В Администрации и Генштабе прекрасно понимают ситуацию и работают эффективно. Предложение Хатима передано через МИД в Администрацию. Конечно, я не могу предвидеть, какое решение примут там, но в принципе догадаться несложно.
— Москва пойдет на условия Хатима. С ума сойти, мы ведем переговоры с каким-то духом. Государство ведет переговоры с полевым командиром. Дожили.
— Что ж поделать, если американцы подложили нам такую свинью. Тут с чертом будешь договариваться.
Седов вздохнул:
— Я понял, когда ждать решение Центра?
— А ты не жди, Валера, ты работай.
— Мы работаем. Да толку от этой работы? Честное слово, было бы гораздо лучше, если бы отряд нацелили на штаб Мехсуда. Все сразу бы встало на свои места. Вот противник, вот мы, противника надо уничтожить, или он уничтожит нас. Все ясно, и никакой дипломатии и никаких игр. У меня здесь уже голова идет кругом от всей этой порнухи.
— Прекрати. То, что сейчас делает группа, не имеет цены.
— Конечно, Дмитрий Сергеевич, как же иначе? Вопрос личного характера разрешите?
Белоногов удивился:
— Какого? — Но продолжил: — Давай личного.
— У меня тут Грач, похоже, влюбился в сестру Ниврая.
— Этого еще ни хватало. И что, серьезно влюбился или так, просто увлекся?
— На этот раз, боюсь, слишком серьезно.
— Что ты хочешь от меня? Предупреждаю сразу: разрешить эвакуацию с посторонними лицами я не имею права.
— Да знаю, но не оставлять же здесь Грача?
— А он может остаться?
— Черт его знает. Может в принципе и остаться.
— Ну тогда вот что: ты мне о взаимоотношениях Грача и Наимы не говорил, следовательно, я ничего не запрещу, а то, что не запрещено… но ты сам все прекрасно понимаешь. Действуй, как считаешь нужным. Если мы справимся с поставленной задачей, тебе простят все. А если не справимся, то лишимся погон все вместе, от прапорщика до меня. Но Грач твой в любом случае будет вместе с девушкой.
— Я понял вас, Дмитрий Сергеевич.
В 17.00 на связь вышел капитан Озбек:
— Командир, Хатим вернулся в Ак-Табаз, с ним девушка лет семнадцати.
— Афруза?
— Да.
— Совсем юная.
— Для местных уже не юная. Мне слушать, как Хатим будет насиловать девушку?
— Слушать, Бек! Понимаю, что неприятно, но надо.
— Понял. Отбой.
Не прошло и десяти минут, как Лерой воскликнул:
— Включилась станция Хатима в Ак-Табазе.
— И где программа твоего гения?
— Разве я виноват, что Жан еще не успел ничего сделать?
— Ладно, извини. Перехватывай то, что сможешь перехватить.
— Бек услышит больше.
— Ты делай свое дело, Хакер, о Беке не думай.
Лерой склонился над аппаратурой.
Капитан Озбек также зафиксировал выход в эфир спутниковой станции Хатима. Он услышал:
