Я: «Мне не нравятся мясные смеси, которые разбрызгиваются по оболочкам.»
Колин: «Ты действительно умеешь обращаться со словами, Маршалл.»
Я: «Разве я этого не знаю?»
Было странно от того, насколько комфортно переписываться с Колином. Я действительно не знала, как и почему, но переброска сообщениями была настолько хороша, что я ни разу не скучала по Мистеру Неправильный Номер.
Колин легко занял его место.
Колин: «Ну, не мусорь на мою кровать, неудачница.»
Я: «О, я просто собираюсь съесть там спагетти с фрикадельками, не беспокойся.»
Колин: «Я бы не удивился, если бы ты действительно это сделала.»
Я решила сразу же подняться к нему, когда вернусь. Моя прекрасная квартира будет ждать, но мне нужно было вздремнуть, прежде чем он вернется домой, и я упущу свой шанс. У меня все еще был ключ, так что я вошла, как будто все еще жила там.
Место выглядело точно так же, только немного опрятнее. Прошел всего один день, но я ожидала, что все уже будет по-другому. Я стащила из холодильника «Доктор Пеппер» и направилась к кровати Колина, но отвлеклась на вид из кабинета.
Это было великолепно.
Никакой валяющейся повсюду одежды, никакого уродливого матраса, а стол был очень аккуратно прибран. Колин явно перенес свои рабочие вещи обратно, потому что, в отличие от того времени, когда я занимала комнату, по всей стеклянной поверхности были разложены папки с файлами и заметки. Я не знала, что, но было что-то в его деловом почерке, что произвело на меня… впечатление.
Странно, правда?
Я вошла в его комнату, и она выглядела точно так же, как и во время каждого предыдущего сна. Его кровать была застелена, стеганое одеяло цвета древесного угля идеально расправлено, подушки в самый раз, что делало ее похожей на рекламу. Темное дерево его тумбочки и комода блестело, как будто его только что вытерли, и пахло сосной.
И Колином.
Я сбросила туфли, зная, что мне потребуется примерно тридцать секунд, чтобы заснуть, как только я заберусь на вершину этого огромного облака и положу голову. Я натянула на себя край одеяла, прежде чем поставить будильник на сорок минут, но через пятнадцать минут мой телефон зазвонил.
— Ммм. Привет? — Я села и заморгала, пытаясь справиться с шоком от того, что меня разбудили.
— Привет, Оливия, это Джордин из офиса. Я просто хотела сообщить тебе, что ребята из мебельного магазина только что вернули твой ключ, так что все готово.
Я почесал в затылке и спросил:
— Что?
— Мебельный магазин в Небраске. Они только что доставили кое-что в твою квартиру.
Я встала с кровати Колина и поправила одеяло. Мою квартиру?
— Эм, да, что-то не так?
Я подняла с пола свою сумочку и туфли и направилась к двери.
— Я имею в виду, все в порядке, но я ничего не заказывала. Вы уверены, что это была моя квартира?
— Послушай, Оливия, кое-кто пришел посмотреть квартиру, так что мне нужно идти, — теперь в голосе Джордин звучало раздражение. — Дай мне знать, если я могу еще что-нибудь для тебя сделать, хорошо?
— О. — Может быть, мой стол был отправлен раньше, и она была сбита с толку из-за этого недоразумения с магазином. — Хорошо.
Поднимаясь на лифте, я поняла, что это не может быть письменный стол, я заказала его накануне вечером, и его доставляли со склада в Миннеаполисе. Может быть, Дана поменяла табуретки или что-то в этом роде. Я вышла на своем этаже и просто надеялась, что не должна денег за мебель, которая мне не принадлежала.
Колин
— Я не могу поверить, что ты действительно сделал это в кои-то веки. — Джиллиан откинулась на спинку стула и скрестила руки на груди, улыбаясь, когда наши родители вышли из столовой. — Мама будет вспоминать еще несколько месяцев, вспоминая о том времени, когда ее маленький Колин действительно присоединился к нам за обедом в клубе.
Честно говоря, я сам не мог в это поверить. Обычно я избегал делать что-либо со своими родителями в клубе, но когда моя мать, которая только что оправилась от сердечного приступа, позвонила накануне вечером, я уступил и согласился перекусить с семьей.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Но папа не присоединится к ней в этих приятных воспоминаниях, не так ли? — Я подписал чек и передал его официанту, удивляясь, почему моей семье так понравилось это место. Оно был из темного дерева и старых денег, строгое и претенциозное, и мои мать и отец взяли за привычку обедать там по крайней мере два раза в неделю.
— Это потому, что ты никогда не затыкаешься и не даешь ему говорить.
Джилл была хороша в этом. Она всегда позволяла моему отцу говорить и говорить, не вставляя ни слова, потому что знала, что это бесполезно; я, с другой стороны, не очень хорошо умел уступать.
— Ну, меня бесит, что все так делают. Он как гребаный король, и это смешно. Кто может говорить такие вещи, «только у членов братства и безработных актеров есть соседи по комнате в твоем возрасте», и это сойдет ему с рук?
— Подожди, подожди, Колин, ты должен понять. — Она допила остатки вина и поставила хрустальный бокал. — Он злится, потому что скучает по своему маленькому принцу.
— Я думаю, что наш патриарх совершенно ясно дал понять, что я не такой.
— Верно. — Джиллиан фыркнула. — Но ты споришь с ним обо всем.
— Я спорю с ним только о том, что для меня важно, и когда он намеренно нападает на меня, я отказываюсь просто сидеть и терпеть это.
Мой отец был порядочным парнем. Он каждую неделю ходил на мессу в Сент-Томас, усердно работал, возил жену в хорошие отпуска и рассказывал забавные анекдоты на поле для гольфа.
Но мы с ним были в постоянном противостоянии с тех пор, как я учился в восьмом классе.
Государственная школа против частной; я выбрал не ту школу в зрелом возрасте четырнадцати лет. После того, как я окончил среднюю школу, он хотел, чтобы я поступил в подготовительную школу Крейтона, но я использовал свои отношения с матерью, чтобы привлечь ее на свою сторону, и мы потребовали государственного образования. Он уступил, потому что был слишком занят, чтобы тратить время на споры с моей мамой, но до того дня, когда я закончил школу, этот человек не переставал указывать на ужасное образование, которое я получал каждый раз, когда я не мог сразу ответить на вопрос популярной викторины.
Затем это был государственный университет против Нотр-Дам; по сей день он чувствовал себя преданным из-за моего отказа посещать его альма-матер (и альма-матер моего деда, и альма-матер отца моего деда). Он пытался утаить средства, чтобы держать меня под каблуком, но когда я набрал 36 баллов за свой АСТ, стипендии потекли рекой. Я смог помахать ему ручкой и уехать с Джеком в колледж в Университете Небраски.
Но моим главным грехом было то, что я не стал юристом. Он и Беки до него всю свою жизнь работали над созданием известной и процветающей практики. По его мнению, я собирался позволить их мечте угаснуть, потому что предпочел возиться с цифрами, как бухгалтер среднего класса, вместо того, чтобы сделать шаг вперед и выбрать правильную карьеру.
Но я просто не мог. Я наблюдал, как мой отец, мои дяди и мой дедушка проводят каждый день своей жизни, работая ради власти. Они не любили свою работу, но они обожали то, что давала им их работа. Респектабельность и влияние, богатство и связи.
Все, чего я хотел — быть обычным парнем, который действительно наслаждался своей работой. Мне нравился вызов чисел, так почему бы не зарабатывать этим на жизнь? Этот безумный образ мышления сделал меня, парня со степенью магистра математики, белой вороной в семье.
Честно говоря, именно поэтому я никогда не брал у них ни пенни после колледжа. Я надрывался, чтобы прокормить себя, купить хорошие вещи, такие как квартира и машина, просто чтобы доказать всему миру, что мнение моего отца о моей карьере было совершенно неправильным.
Я добился своего успеха без помощи уважаемого Томаса Бека.
