Константинополь
Переход через Черное море продлился менее недели, хотя мне казалось, что мы месяцами боролись с бурями.
Константинополь — Истанбул — сказочный, яркий, цветистый! После бурных ночей Черного моря бухта Мода при входе в Мраморное море представилась неожиданной картиной спокойных глубоких вод, залитых солнцем. Это скопище кораблей всех размеров, от броненосцев до моторных катеров, от больших пассажирских кораблей до барж, было настоящим плавучим городом.
По сведениям, представленным капитаном 1 ранга Н. Р. Гутаном и опубликованным в «Histoire de la Tunisie», известны точные цифры: «Благодаря исключительной организации Врангель смог в одну неделю, от 12 до 18 ноября 1920 года, перевезти 145 693 человека, из которых 6628 раненых или больных, на 138 военных и торговых судах, русских или иностранных».
За исключением миноносца «Живого», близнеца «Жаркого», потерянного в Черном море и, несмотря на поиски, так никогда и не найденного, все корабли собрались в бухте Мода — сборище, не имевшее примера в истории.
Папа, прибывший в Константинополь раньше нас, снова был на борту «Жаркого», и мы с ним чувствовали себя снова «дома». Буся словно поняла, что ей не надо больше прятаться; Люша и Шура почти перестали кашлять. Мне даже удалось объесться сладкими, на бараньем жире приготовленными турецкими пирожными. Несмотря на то что на большинстве судов был уже поднят желтый карантинный флаг, папа с мамой смогли побывать в городе.
Они вернулись оживленные, почти веселые, и мама рассказывала, смеясь, как папа потерял одну из мягких туфель, которые выдают посетителям при осмотре Айя-Софии. Он стоял на одной ноге, стараясь дотянуться до туфли и не решаясь дотронуться до пола необутой ногой из боязни оскорбить мусульманские обычаи. Они были еще под впечатлением от этого города, который для русских всегда был сказочной Византией.
Оживленный, многонациональный восточный город, блестящие военные мундиры, элегантные туалеты на террасах Перы и Галаты, все посольства, эскадры французская, английская, американская — всесильные в водах Босфора и рядом столько нищеты!..
На углу одной из улиц родители встретили Серафиму Павловну Раден: она продавала ковер, на покупку которого долго копила деньги еще на берегах Балтики.
Эта стоянка в Константинополе позволила «Жаркому» обрести свой привычный вид. Все пассажиры с него сошли, и папа с экипажем работал над сборкой машин. Нам оставалось только ждать: не нами решалась наша судьба. Еще более тяжким было ожидание для тех, кто на перегруженных кораблях был лишен самого элементарного удобства! Как размещались они на «Владимире», большом пассажирском дальневосточном транспорте, рассчитанном на 3000 человек, но имевшем на борту 12 000?! Голод, отсутствие гигиены, начинающиеся эпидемии не позволяли долго ждать. Французское правительство отдавало себе в этом отчет и признавало свои обязательства по отношению к правительству Юга России. Еще до эвакуации, 6 ноября 1920 года, французский морской министр предупреждал адмирала де Бона, командующего французскими морскими силами в Константинополе: «Поскольку вы не располагаете достаточными средствами, договоритесь с адмиралом де Робеком о британском содействии».
Но 12 ноября главный комиссар Франции в Константинополе Дефранс дал знать своему правительству, что Лондон предписал адмиралу де Робеку… полную нейтральность. Он это подтвердил немного позже: «По словам английского главного комиссара, представительство Его Величества не хочет принять никакую ответственность в этом деле. Что касается судьбы беженцев, он заявил, что вся ответственность ложится на Францию, которая признала правительство Врангеля».
Франция не отказалась от своих обязательств. Переговоры с представителями Балканских стран позволили высадить на берег армию и штатских. Вскоре стало известно, что добровольцы будут интернированы в Галлиполи, донские казаки — в Чатальдже около Константинополя, кубанцы — на Лемносе.
Турция, Сербия, Болгария, Румыния и Греция соглашались принять гражданское население. Оставался флот. Адмиралы Дюмениль и де Бон предлагали послать флот в Бизерту (Тунис), но, по мнению министра иностранных дел Жоржа Лейга, «отправка русских в Тунис или же на какую другую часть французской территории сопряжена с непреодолимыми трудностями».
Не надо забывать, что военный французский порт Бизерта существовал только с 1895 года. Франция, несмотря на установленный в 1881 году в Тунисе протекторат, долго не решалась приступить к его постройке, опасаясь международных осложнений, главным образом с Англией и Италией. В 1919 году вопрос обострился с приходом в Бизерту австрийской эскадры. В 1920 году положение по-прежнему было сложное, но, не находя другого выхода, Совет министров Франции согласился 1 декабря направить Черноморский флот в Бизерту.
* * *
Переход через Средиземное море от Константинополя до Бизерты оказался для нас неожиданной и приятной переменой обстановки. «Великий князь Константин», принадлежавший компании РОПИТ, небольшой, но очень комфортабельный пассажирский пароход, вышел в море одним из первых, погрузив семьи моряков и персонал морского ведомства.
Мы разделяли просторную каюту с женой и маленьким ребенком Бунчак-Калинского. Наконец можно было гулять по палубе, сидеть в удобных креслах под тентом, есть в настоящей столовой. Вечером в большом зале под ярким светом хрустальной люстры собирались кружки любителей музыки, пения, шахматной игры. Днем везде царили дети.
Кто знает, может, и по сей день живут еще где-нибудь мои сверстники, которые, как и я, не забыли этот переход на «Константине»?! Может быть, даже кто-нибудь из них вспомнит маленькую худенькую девочку с короткими светлыми кудряшками, неразлучную с черненьким тойтерьером, как и я вспоминаю девочку лет семи, с хорошенькой мордашкой, обрамленной густыми темными локонами. Мы смотрели друг на друга, не решаясь заговорить, рисуя пальцем узоры на мутном стекле люка. Мы познакомились позже… Подруга на всю жизнь — Валя Рыкова.
Каждый раз, когда я встречалась с незнакомыми детьми, то невольно пыталась найти среди новых лиц моего маленького друга Сережу. Что с ним стало? Где он теперь? Даже по сей день я чувствую, что он меня не забыл…
«Константин» хорошим ходом пересекал Эгейское море, сказочно глубокое. Множество островков, где у самого берега белые дома походили издалека на большие белые камни под солнцем. Яркая картина архипелага! Мы плыли к стране древнего Карфагена. Эней когда-то плыл той же дорогой, и Одиссей доплыл до Джербы, острова лотофагов. Все это впоследствии будет для меня тесно связано с историей Туниса, куда так неожиданно занесла нас судьба.
Иногда «Константин» заходил в порт. Мгновенно множество лодок окружало пароход. Горы халвы, апельсинов, сухого инжира, рахат-лукума — чего только в них не было! Трудно было устоять! Некоторые дамы, у которых оставались еще драгоценности, спускали на веревочке кольцо или браслет, чтобы поднять… килограмм апельсинов.
Через десятки лет потом находили в лавчонках Истанбула вышедшие из моды драгоценности, от которых так веяло старой Россией!
Исключительно хорошая погода! Но в декабре это не могло долго продолжаться. Ветер стал свежеть, когда мы вошли в Наваринскую бухту. Здесь почти сто лет назад, 8(20) октября 1827 года, произошло сражение русско-английско-французской эскадры и турецкого флота.
Ученики Морского корпуса, пришедшие на «Алексееве», посетили маленькое кладбище…
Когда мы покидали Наварин, погода стала портиться. Небольшой пассажирский пароход начало сильно качать. Советы молодых офицеров дамам — «побольше харчить» — не имели никакого успеха. Но мама, как жена моряка, твердо уверовала в данный ей совет, и надо сказать, что она действительно никогда не страдала морской болезнью и что нас, детей, тоже никогда не укачивало.
…«Нервы разошлись» — выражение, которое я услышала, как мне кажется, в первый раз на «Константине» и которое осталось для меня навсегда связано с более легкой жизнью и отсутствием настоящих забот.
Еще в Константинополе любящим парам посоветовали оформить свои отношения: только семейные моряки уходили в Бизерту. Надо было расставаться или венчаться, и в те несколько дней на эскадре сыграли много свадеб. Молодоженов сразу же разлучили. В то время как мужья оставались на военных судах, их молоденьких жен посадили на «Константин». У них-то «нервы и разошлись». Бурное море, густой туман, богатая фантазия и несдержанность молодости! Кто-то закричал, что «Дерзкий» несется прямо на нас, а кто-то «исправил», что турки идут на нас войной, — как видно, под впечатлением стоянки в Наварине. Поднялся шум, крики, кто-то громко зарыдал…
— Молчать! Кликуши, по каютам!
