Тут раздался другой голос, вылаявший матерщину, и, едва услышав, что голос – не капитанский, Дима метнулся, прыгнул, как лягушка, к близкой двери, вскочил на ноги, вжался, инстинктивно зажмурившись, – пуля шваркнула по бетону над самым ухом.
Отдышался, прошел вдоль стены – всё, глухая стена и сбоку, и сзади. И голое поле. Мышеловка. Славная бетонная мышеловка со стенами в полметра толщиной. И? Что теперь? И тут Дима вынул из пистолета новый магазин с обычным тридцать восьмым калибром и сменил на тот, прежний, с разрисованными пулями. Набрал в легкие побольше воздуху и заорал:
– Э-эй!! Слышите меня? Бросайте оружие и выходите по одному!
Из-за бетона донеслась приглушенная матерщина.
– Вы, дятлы болотные, считаю до трех! Раз, два, три!!
Он отступил на два шага от стены, поднял пистолет и выстрелил. Пару секунд было тихо, потом – Дима инстинктивно бросился наземь – с той стороны в стену врубилась очередь. Длинная.
– Что, отстрелялись? – крикнул он, поднявшись. – Или опять будете из ваших дохлых пугачей полметра бетона дырявить? Ну??
За стеной молчали. Тогда он выстрелил снова. И еще раз. Из-за стены закричали: «Не стреляйте!!! Мы сдаемся, не стреляйте!!»
Дима отошел назад, к проему, откуда виднелся засыпанный битым кирпичом дворик.
– Выходите по одному! Без оружия! Медленно идти вперед! По моей команде ложиться лицом вниз!
Как только первый лег лицом вниз и показался второй, Павел с Сергеем, будто чертики из коробочки, прыгнули в разные стороны. Сергей – к Диме, а Павел – назад. Второй по Диминой команде лег лицом вниз, за ним и третий. Четвертый, сам капитан, появился, схватившись рукой за простреленный локоть. Его укладывать наземь не стали. Его отвели в машину, отвезли в город, перебинтовав локоть, вместе с прочими заперли в милицейском подвале. Дима, исполняя обещанное, принес ему корочки и бутылку хорошего хохляцкого пива.
На площади разожгли костры – чадные бочки с керосином, старыми шинами и ветошью. По стенам, по лицам людей плясали блики. Люди передавали кружки и бутылки, смеялись, хлопали друг друга по спинам. С темной громады танка, стоящего посреди площади, в небо бил прожектор. Вертикально вверх, столб, огромная колонна посреди укрытого темнотой города. На площади собралось много людей. Днем стрельба и гусеничный лязг напугали их, но с темнотой, скрытной, надежной, они стали собираться на площадь отовсюду. Их никто не останавливал, не спрашивал, кто они. Пришедшим, не глядя, протягивали кружки. Мятые жестянки с вином, разбавленным спиртом, блуждали от руки к руке, ото рта ко рту. Откуда в них бралось жгучее пойло – в темноте было не разобрать. Может, пьяное, горячечное дыхание снова превращалось в спирт.
Столб света притягивал взгляды, как магнит, бередил, гипнотизировал. По площади волнами прокатывался гул, затихал, отражался от краев, бежал обратно. Когда, что? Скоро, да, скоро. Что скоро? Смотри, смотри – вон? Что? Нет, вот!
Когда в столб света шагнул человек, по площади прокатился вдох – синхронный вдох сотен глоток, оборвавший все разговоры, накрывший площадь тишиной.
– Братья, – начал человек негромко, – братья, мы долго терпели. Нас грабили и унижали, нам не давали работать и жить. Хватит. Вы знаете, что было сегодня здесь. Знайте – это происходит сейчас по всей стране. С нами солдаты. С нами милиция. С нами люди – все, кто хочет. Всякий мужчина, пришедший завтра утром на эту площадь, получит оружие – и сможет защитить себя, своих близких и свою страну.
Человек замолчал, вслушиваясь в начавшую оживать темноту перед собой. Встревоженный шепоток, кашель. Распертое изнутри молчание, напряжение, подогретое водкой и ночью, растущее, опасное. Когда оно доросло уже почти до точки взрыва, до момента, когда площадь превратится в разноголосый хаос, человек взорвал его сам. Он изо всех сил крикнул в темноту:
– Братья! За Родину!!
И с площади выметнуло криком. Люди кричали, трясли кулаками. От танка ударили в воздух из автоматов, пустили сквозь столб разноцветные дорожки трассеров. Площадь ревела.
Никто уже не заметил, как исчез стоявший в столбе света человек. Матвею Ивановичу помогли слезть с башни «Пантеры» и, поддерживая, доведи до машины. Он очень устал за этот день. Ночевать он остался в городе, в ратуше, бывшей когда-то и бургкомиссариатом, и райкомом партии, на старом кожаном диване. Засыпая, он слышал крики, хохот и стрельбу на площади.
Матвей Иванович не ждал, что назавтра явится много пригодных к делу добровольцев. Он слишком хорошо знал свою страну и ее людей. Если бы произошло чудо и явились бы все мужчины Города, их попросту некуда было бы деть и нечем вооружить. Но чуда не произошло. Пришло человек сорок – среди них с дюжину надеявшихся похмелиться с утра на дармовщинку, почти все остальные – юнцы от тринадцати до восемнадцати. Единственным ценным пополнением оказались трое безработных офицеров-отставников. Их отвезли на базу. Мучимым похмельем дали пива и велели подождать пару часов, пока разъяснится. Что именно, не уточнили. Как и ожидалось, минут через двадцать похмельные начали потихоньку разбредаться.
Юнцов Матвей Иванович не без ехидства препоручил Диме. Но тот разобрался с ними быстро. Их запускали по одному в комнату, где сидели Сергей с Павлом с «винторезами» наперевес и в бронежилетах, и Дима в черных очках, куривший толстую, сомнительную сигару, купленную с утра пораньше на рынке. На рынке царили страшная суматоха, столпотворение и ажиотаж. Всё съедобное, пригодное для питья и курения отрывали с руками, закупали всё подряд, будто на полярную зиму. Диме едва удалось найти бабку, у которой на дне обычно бездонной сумки хоть что-то оставалось. И заплатил он ей за две отсыревшие старые сигары, как за блок «Мальборо».
Но зато сейчас он наслаждался жизнью и покоем, хотя и чувствовал себя так, словно его долго и сильно били мягкими увесистыми мешками. Мускулы болели. Болел бок там, где приложился об угол, на ребрах красовался крапчатый синяк, опухли костяшки пальцев – и где только угораздило? И голова болела. От головы отчасти помогла бутылка «Балтики». А сейчас помогала сигара. Димы пускал дымные кольца и, задумчиво глядя в потолок, велел очередному юнцу разобрать и собрать «Калашникова» – на время. Минута – время пошло! Не справился – вон! Сумели справиться с автоматом только двое. Что делать с ними, Дима никак не мог решить, но тут в комнату сломя голову влетел посыльный и прокричал тревогу.
В Городе оставили с полдюжины человек, присмотреть за делами и за запертыми омоновцами – и помчались на машинах по пыльным проселкам на свою базу. Подхватили на ходу увешанных оружием людей, понеслись дальше. Копать окопы, забрасывать ветками громаду «Пантеры», прятать гранатометчиков. И ждать.
А потом, после минут грохота, рева и стрельбы, – стаскивать тела и собирать оружие. То, что осталось от омоновцев, покатилось назад – на северо-восток.
Генерала Шеина известие о стычке обрадовало. Теперь его план, его недавняя фантазия приобрела плоть и кровь, незыблемо и плотно угнездилась в реальности. Теперь у него появился настоящий, сильный, опасный враг, которого можно было показать всем, с которым можно было воевать, которого было бы почетно победить. Генерал Шеин как раз вернулся с совещания в верхах, где наконец-то смог утереть нос конкурентам и удостоиться похвалы от президента. Того появление открытых врагов очевидно обрадовало. Чтобы поправить дела, во все времена не было ничего полезнее маленькой победоносной войны – а тут за ней не пришлось никуда ходить. Скромная, приятная война – никакой партизанщины, диверсантов в лесах и землянках, настоящий мятеж, локализованный, умещающийся в карандашное колечко на карте. Теперь, выждав немного, раздавить – и ликовать! После победы над врагами страна заживет лучше! Затянем пояса ради победы, вместе, в ногу, вперед! Врагу не сломить нас!
Сперва на совещании выступал коллега, глава республиканского Управления. Он долго и нудно распространялся о том, что природу, устройство и происхождение загадочной пули уже почти выяснили. Эксперты-следователи работают, зарубежные каналы проверяются, резидентура ворошит военные источники (Шеин с удовольствием отметил, что отец нации при этом поморщился – зарубежной части своих охранок он не доверял более всего, он вообще подозрительно относился ко всем, знающим больше двух языков). Произведены аресты, прослежены нити и связи, выяснена подоплека, и установлен состав террор-группы, небольшой, но очень хорошо подготовленной, непосредственно задействованной в покушении. Главные подозреваемые задержаны.
След ведет в Академию наук, оружие и деньги, по всей видимости, получены по каналам так называемых научных связей. Эта часть доклада Шеина слегка разозлила – обвинение Академии перед лицом отца нации было беспроигрышным ходом. Но что значил этот ход перед лежащим в его, Шеина, папке? Перед тем, о чем генерал сейчас собирался рассказать? Поэтому генерал даже позволил себе немного поиграть с соперником. Изображал на лице живейший интерес и озабоченность. Задал пару пустяковых вопросов.
