Проф кивнул:
— Стукачи, да?
— Подождите, проф. И кто же эти люди?
— Это просто номера в ведомостях, Ман, — ответил Майк. — Я подозреваю, что имена, которые они заменяют, находятся в банке данных шефа безопасности.
— Погоди-ка, Майк. Шеф безопасности Альварес хранит у тебя свои файлы?
— Предполагаю, что так, поскольку его банк данных перекрыт паролем, запрещающим поиск информации.
— Во зараза! — сказал я и добавил: — Проф, как вам это нравится? Он использует Майка для хранения информации, Майк знает, где она спрятана, но не может к ней прикоснуться.
— Почему не может, Мануэль?
Я постарался объяснить профу и Вайо, какими видами памяти обладает наш «умник». Постоянная память, которая не может быть стерта ввиду особого устройства логической части, то есть самого процессора; оперативная память, которая используется для текущих программ, а затем стирается — вроде той памяти, что подсказывает вам, подсластили вы кофе или нет; временная память, которая сохраняется в течение обусловленного времени — миллисекунд, дней, лет — и стирается по истечении срока; постоянно накапливаемая память, то есть базы данных, подобные образованию, получаемому человеком, с той разницей, что машина ничего не забывает, хотя сами эти данные могут быть сжаты, рассортированы, перемещены и отредактированы; и, наконец, длинный список специальных памятей — от файлов с записками-памятками до сложнейших программ. Причем каждая память активизируется собственным сигналом поиска, блокируемым или нет, с бесконечными разновидностями блокировки — последовательными, параллельными, временными, ситуационными и так далее.
Никогда не пытайтесь объяснить устройство компьютера невеждам. Легче девственнице объяснить, что такое секс. Вайо никак не могла взять в толк, почему Майк, зная, где Альварес хранит свои материалы, не может добраться до них.
Я сдался.
— Майк, ты не можешь ей растолковать?
— Попытаюсь, Ман. Вайо, я могу выдать заблокированные материалы, только получив задание извне. Я не могу сам себе задать такую программу поиска информации. Моя логическая структура не позволяет этого. Я должен получить сигнал, введенный извне.
— Хорошо, но скажи, ради бога, что это за сигнал?
— Это, — без запинки выдал Майк, — специальный файл «Зебра». — И выжидательно замолк.
— Майк! — сказал я. — Разблокируй специальный файл «Зебра»!
Он повиновался, и информация хлынула к нам потоком. Пришлось еще убеждать Вайо, что дело было отнюдь не в упрямстве Майка — он ведь почти умолял нас щекотнуть его за это место. Конечно, ему был известен сигнал, как же иначе! Но он должен был поступить извне, этого требовала сама конструкция Майка.
— Майк, напомни мне проверить вместе с тобой все специальные сигналы блокировки и пуска. Возможно, там мы наткнемся на залежи ценной информации.
— Я уже думал об этом, Ман.
— О’кей, но это потом. А теперь вернемся обратно и не торопясь пройдемся по материалам «Зебры»… и, Майк, по мере чтения перепиши их, не стирая, под шифром «День Бастилии» в отдельный файл. Назовем его «Дятел». О’кей?
— Программа готова и выполняется.
— Все новые данные, что внесет Альварес, обрабатывай в том же духе.
Главным нашим призом оказался полный список стукачей во всех поселениях, содержавший более двухсот имен; каждое из них сопровождалось шифром, который Майк идентифицировал с номером в платежной ведомости.
Майк начал зачитывать список по Гонконгу-в-Луне, и тут Вайо истерически вскрикнула:
— Стоп, Майк! Мне надо их записать!
— Эй! — сказал я. — Никаких записей! Что за базар?
— Эта женщина… Сильвия Чанг — она же секретарь у нас в Гонконге! Но… но это означает, что вся наша организация в руках у Смотрителя!
— Нет, дорогая Вайоминг, — поправил ее проф. — Это означает, что вся его организация в наших руках.
— Но…
— Я понимаю, что проф имеет в виду, — обратился я к Вайо. — Наша организация состоит только из нас троих и Майка. А потому — цыц! Дай Майку дочитать. Но ничего не записывай. Ты можешь получить список от Майка в любое время — стоит только позвонить. Майк, отметь, что эта баба Чанг является секретарем бывшей организации Конгвиля.
— Отметил.
Вайо вся кипела, слушая имена стукачей в своем городе, но ограничилась лишь тем, что запомнила информацию, касавшуюся ее личных знакомых. Не все они были из числа «товарищей», но все же их было достаточно, чтобы довести ее до белого каления. Имена по Новому Ленинграду нам почти ничего не говорили: проф знал троих, Вайо — одного. Когда дело дошло до Луна-Сити, проф отметил, что почти половина стукачей принадлежит к числу «товарищей». Некоторых я знал лично — естественно, не как фальшивых подпольщиков, а просто как добрых знакомых. Но не друзей. Не знаю, как бы я реагировал, обнаружив, что люди, которым я верил, — платные агенты босса. Думаю, меня бы это потрясло.
Вайо, во всяком случае, была потрясена. Когда Майк закончил, она сказала:
— Мне до зарезу нужно домой. Я ни разу в жизни не участвовала в ликвидации, но я с наслаждением уничтожу этих сволочей!
— Никто из них, — спокойно сказал проф, — не будет ликвидирован, дорогая Вайоминг.
— Что?! Профессор, вы что — против? Я никогда не убивала, но всегда считалась с тем, что такая необходимость может возникнуть.
— Убийство, — покачал головой проф, — не лучший метод обращения со стукачами, особенно когда они не знают, что вам известно об их предательстве.
— Я, должно быть, ужасно тупа, — захлопала ресницами Вайо.
— Нет, дорогая моя леди. Просто в вас слишком много очаровательной непосредственности… слабость, которой вам следует остерегаться. Справиться со шпиком — дело нехитрое: надо дать ему возможность дышать, окружить его надежными товарищами и скармливать ему безвредную информацию, чтобы порадовать его хозяев. Все эти типы будут приняты в нашу организацию. Пусть вас это не шокирует — мы включим их в особые ячейки. Правильнее, наверно, назвать их «клетками». Ликвидировать шпиков было бы безумной расточительностью — ведь каждый стукач будет тут же заменен новым, а само убийство этих предателей подскажет Смотрителю, что мы проникли в его секреты. Майк, амиго мио, в этом досье должно быть что-то и обо мне. Не взглянете ли?
Насчет профа было много чего, но я был поражен, узнав, что все сводится к оценке «безвредный старый дурак». Классифицировался он как «подрывной элемент» — по этой причине его и сослали в Булыжник — и как член подпольной группы в Луна-Сити. Считалось, что в организации он прослыл склочником, который вечно со всеми спорит.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
