3; 9–10) против двух праведных братьев своих. Сказал так: “Перебью братьев своих и буду один властитель на Руси”. И не знал, что меч Божий точится на него, потому что не вспомнил Иоанна Богослова, обличающего его: “Возлюбленные, если кто скажет, что любит Бога, а брата своего ненавидит, тот – лжец” (1-е послание Иоанна 4: 20)». Нетрудно догадаться, что здесь осуждается не названный по имени Святополк. Его грех имеет вполне светскую мотивацию. Стремление к единовластию приводит к помыслам о братоубийстве, включенным в контекст Книги Притчей, который раскрывает перспективу грехопадения: «…этот окаянный и братьев своих возненавидел, “сердце нечестивого немилостиво” (Книга Притчей 12: 10). “Когда доходит безумный до глубины зла и не опасается, настигает его оскорбление и поругание” (там же. 18: 3), и бездна глубокая, и мука вечная, “и в конце увидят его на дне ада”(там же. 16: 25)».
Второе паримийное чтение рассказывает о Ярославе, частично совпадая с текстом ПВЛ. Ярослав узнает о гибели Бориса и готовящемся убийстве Глеба и обращается к помощи новгородцев. «Ведь он и сам в то время был в ссоре с новгородцами, и они не хотели помогать ему против Святополка. Но вспомнили Апостольские слова: “Братья, Бога бойтесь, а князя чтите” (1-е послание Петра 2: 17), “потому что он – слуга Господа. Не напрасно меч носит, в отмщение злодеям, в похвалу делающим добро” (Послание к римлянам 13: 4; 1-е послание Петра 2: 14)». В тексте паримий Ярослав определяется как субъект Божественного возмездия: «…сей Ярослав, новый Авраам, пошел на Святополка и, призвав Бога, так сказал: “Не я начал убивать братьев, потому что без вины он пролил кровь эту праведную”. Ведь говорили ему Борис и Глеб: “Знай, брат, мы не противимся и не перечим, потому что пишется: “Господь гордым противится, смиренным дает благодать” (Послание Иакова 4: 6; 1-е послание Петра 5: 5)». Этот пассаж, присутствующий в более поздних списках, – единственное место паримии, где страстотерпцы прямо противопоставляются Святополку.
В третьем паримийном чтении Борис и Глеб прославляются как защитники Вышгорода и всей Русской земли – при этом они провозглашаются не только защитниками от нападений «поганых» (язычников), но и защитниками от междоусобных войн. Далее рассказывается об убийстве Святослава Древлянского и осуждается «высокоумие» Святополка посредством уже известного нам «рассуждения о князьях»: «Если какая-то земля права будет перед Богом, ставит кесаря или князя ей, любящего суд и правду, и правителя назначает, и судью, вершащего суд. И если князья праведны будут, то многие согрешения отдаются земле, если же нечестивы, то большее зло насылает Бог на землю ту, потому что князь – глава земли. Так и Исайя сказал: “Согрешили с головы до ног” (Книга Исайи 1: 6), то есть от кесаря до простых людей. “Горе городу тому, в котором князь юный” (Еккл. 10: 16) любит пить вино под гусли с молодыми советниками. Такого Бог дает за грехи, а зрелого и мудрого отнимает. Так отнял у нас Бог Владимира, а Святополка наслал за грехи наши, как в древности наслал на Иерусалим Антиоха. Ибо говорит Исайя: “Отнимет Господь от Иерусалима силу, и сильного исполина, и человека храброго, и судью, и пророка, и чудного советника, и смиренного старца, и мудрого искусника, и разумного подчиненного. И поставлю юношу над ними князем, и пусть насмешники владеют ими (Книга Исайи 3: 1–4)”».
В отличие от составителя летописи, составитель паримии превращает абстрактное рассуждение в конкретное, проводя параллель между Владимиром и сменившим его Святополком, который стал для Киева тем, чем сирийский царь Антиох Епифан – для Иерусалима. Далее составитель паримии рассказывает о битве на Альте: «И пришел Ярослав с великой силой и стал на Альте там, где убили Бориса. И, обратившись к небу, сказал: “Кровь братьев моих взывает к тебе, Владыка. Отомсти за кровь праведную, как отомстил за кровь Авеля и наслал на Каина стоны и лихорадку, также пошли и на это окаянного”. И помолившись, сказал: “Братья мои, хотя телом вы покинули мир этот, но молитвой помогите мне против этого врага, убийцы гордого”.
И когда он это сказал, пошли друг на друга, и покрыло поле Альтское множество воинов с обеих сторон. Была тогда пятница, и всходило солнце. В это время подошел Святополк с печенегами, и сошлись оба, и была жестокая сеча, какой не бывало в Руси. И за руки хватали друг друга, рубились, и по ложбинам кровь текла. И сходились трижды, и еще бились, когда стемнело. И был гром сильный и тяжелый дождь сильный. И молния сверкала. Когда сверкала молния, сверкало и оружие в руках их. И многие верные видели ангелов, помогающих Ярославу».
С фактической точки зрения это описание повторяет описание битвы из летописной статьи 1019 г., однако сюжет об ангелах, как отметила Н.И. Милютенко, демонстрирует его агиографическую стилизацию. Финалом паримии является сюжет о бегстве и гибели Святополка. «А Святополк, показав спину, побежал. “И справедливо, как неправедный, когда постиг его суд Божий, принял муки после ухода, окаянный: это показала явно посланная на него губительная рана, которая его к смерти привела”. И после смерти он вечно мучим, связан на дне ада, потому что, зная все, братоубийство совершил. Семь кар совершилось над Каином, убившим Авеля, а над Ламехом – семьдесят, потому что Каин, не зная о мщении, совершил, а Ламех, зная о казни, постигшей прародителя его, убийство совершил. А Святополк, зная, совершил – и горше обоих принял муку. И сказал Ламех своим женам: “Убил мужа в рану себе и юношу в язву себе, потому, – сказал, – семьдесят отмщений на мне”, потому что, зная, совершил это». Фрагмент о «губительной ране», ниспосланной на Святополка, представлен здесь в более исправном виде, чем в ПВЛ по Лаврентьевской летописи (что, несомненно, указывает на ошибку ее переписчика), однако фактическая составляющая сюжета (бегство Святополка к Берестью и смерть в пустыне между «Чехи и Ляхи») в паримии отсутствует; остается только летописное сравнение Святополка с Ламехом (Авимелехом) и комментарий составителя паримии: «А этот Святополк был новый Авимелех, который родился от прелюбодеяния от монахини, который перебил братьев своих, сыновей Гедеона, потом его самого женщина убила обломком жернова со стены. Так же было и со Святополком»[246].
Из вышеизложенного видно, что по большей части фактические данные паримии находят соответствие в ПВЛ, однако вопрос о соотношении между ними остается предметом дискуссии. Так, П.В. Голубовский постулировал независимость паримии от летописи. А.А. Шахматов, напротив, попытался доказать зависимость паримии от ПВЛ во всех частях, кроме «рассуждения о князьях» и отнес ее составление к рубежу
