внимания, раз за разом разбегаясь и ударяя по стене кувшина, заставляя его раскачиваться.
– Эй, ты разобьешь его!
– Этого… я… и добиваюсь!
Кувшин качнулся, пол под их ногами дрогнул и накренился.
– Открывай крышку! Не то переверну эту посудину! – Катя сдунула со вспотевшего лба волосы.
Джафар развел руками:
– Не могу! Кав должен! Поте…
Последнюю фразу Катя уже не дослушала – кувшин накренился на бок и покатился по поверхности. Оглушительно загрохотал, заглушая как крик самой Кати, так и возгласы Джафара.
– Сумасшедшая! – последнее, что она успела разобрать, перед тем как ее припечатало к стене, а потом отбросило кубарем к противоположной – кувшин определенно куда-то падал.
Глава 10
Кав андали́б
– А ну, шайтан, говори, зачем нас сюда заманил!
Данияр увидел, как Ильяс встряхнул рыжего кота, тот фыркнул, дернул плечом в попытке высвободиться, оскалил розовую пасть – острые как бритва клыки сверкнули на солнце. Кот ловко изогнулся, ударил когтистой лапой по руке парня, но тот успел увернуться. Вытянув руку, выставил кота на солнцепек. Животное жалобно ахнуло и притихло – от рыжей шерстки отлетал и поднимался вверх пепельно-серый дымок. Ильяс засмеялся, перехватил кота за передние лапы и крикнул:
– Клянусь Аллахом, я сброшу тебя в ущелье, если ты прямо сейчас не заговоришь!
Кот еще раз брезгливо дернул плечом, Данияр отчетливо услышал «Бррр», а в следующее мгновение рыжий безусый кот в руках проводника оттолкнулся от воздуха, в немыслимом танце, будто желая обнять всех разом, дернул лапами и… превратился в щуплую остроглазую девушку: черные косы ниже пояса взвились змеями, цветное восточное платье блеснуло серебряной вышивкой, темный мех заискрился по воротнику и проймам сотканного из разноцветных нитокжилета. На ногах – пыльные сапожки из мягкой черно-бурой замши. Она стояла, исподлобья разглядывая Ильяса, – правой рукой он все еще держал ее за шиворот, точно так же, как только что держал за загривок кота.
– Еще будешь пялиться – глаза выцарапаю, – прошипела незнакомка.
Ильяс моргнул.
– Так ты девушка?! – проводник отпустил ее платье, но крепче схватил за руки и, ловко разведя их в стороны, притянул к себе, вглядываясь в непримиримые черные глаза оборотня.
– Кав Андалиб[17], - независимо представилась девушка, сверкнув глазами, – а твое имя, козья какашка, даже спрашивать не желаю! И поёшь ты мерзко, ни в одну ноту не попадаешь!
– Это оттого ты вышла из своего укрытия?
– Хотела пасть твою поганую заткнуть… И рожу исцарапать… – она попробовала выдернуть запястья, прошипела: – Ш-шайтан лживый, с-собачий потрох… Червяк гнилой…
Ильяс цокнул языком:
– Тебе прокляли и обратили в кава за сквернословие, верно?
Девушка в ярости предприняла еще одну попытку вырваться, но Ильяс успел ловко ее поймать – дернув на себя, выбил опору, заставил осесть. И, не позволив опомниться, развернул к солнцу, снова второй рукой схватил за шиворот. Девушка извернулась, спрятала лицо, но Данияр успел заметить красноватые ожоги на белоснежной коже. С недоумением посмотрел на Ильяса.
Тот тем временем продолжал допрос:
– Андалиб, говоришь, тебя зовут… Скажи, дорогая, зачем ты нас сюда заманила? Как оказались мы здесь? Куда спутницу гостя моего дела?
Девушка поморщилась, скривившись, передразнила юношу:
– Ды-ды-ды-ды-ды-ды-ды… Сыплешь словами, а я простая деревенская девушка, наукам не обученная, память у меня девичья, я уже первый вопрос позабыла, – она лукаво сощурилась, настороженно взглянула исподлобья на руки Ильяса, будто опасаясь, что в них мелькнет что-то действительно опасное для нее.
Парень покачал головой, проговорил медленно и с угрозой:
– Именем Аллаха заклинаю тебя. Не то наложу проклятье, будешь еще столько же лет в образе кава безусого по развалинам блуждать, надеясь, что человеческое жилище хоть ненадолго прогонит холод, который поселился в прóклятой душе твоей… Ну! – он снова встряхнул ее.
Девушка смотрела на него с сомнением. Проговорила, презрительно скривив тонкие губы:
– Лжец… Не знаешь ты таких проклятий…
Юноша наклонился к ее уху так, чтобы видеть лицо пленницы:
– Проверим?
Андалиб отвернулась, скрестила руки на груди и незаметно сделала полшага в сторону тени.
– Ай, не трепи мне нервы, демоница проклятая, будешь говорить? – Ильяс заметил хитрый маневр, жестко толкнул на солнце.
Девушка извивалась в его руках, пряча от ярких солнечных лучей открытую кожу Взвыла, снова извергая проклятья, от которых Данияр не знал, плакать ему или смеяться. Наблюдая за этой сценой, он встал так, чтобы девушка могла укрыться в отбрасываемой им тени, – Ильяс не заметил, что тень значительно шире и выше туриста, не видел расправившийся, словно темные крылья, плащ за его плечами. Но зато заметила Андалиб. У нее округлились глаза – она замерла, медленно подняла взгляд, всматриваясь в лицо молодого мужчины. Прошептала с восторгом:
– Малакуль Маут…[18] Ты все-таки пришел за мной, недостойной… – выдохнула она, будто узнавая в нем старого знакомого, которого меньше всего ожидала здесь увидеть. Взгляд ее посветлел, на губах появилась блаженная улыбка. Прекратив сопротивление, она осела на колени – Ильяс дернул ее за шиворот вверх, заставив подняться.
Данияр обратился к девушке:
– Я буду признателен, если ты пояснишь, что происходит…
Девушка перестала кривляться и гримасничать. Выпрямилась, разглядывая Данияра с опаской и благоговением.
– Не думала уже, что когда-нибудь встречусь с тобой… – Она закусила губу, будто решаясь. Выпалила: – Я не виновата, я просто отрабатываю свой долг, живу здесь, на развалинах, никого не трогаю. А вас привели в этот заброшенный аул джинны.
– Кто? – Ильяс и Данияр изумленно переглянулись.
Девушка вздохнула, цокнула языком и отвела взгляд, пробормотав в сторону Ильяса новую порцию проклятий:
– Чтоб волосы твои в змей превратились и жалили тебя ядом до скончания века твоего. И не было противоядия и исцеления от укусов их… Лживая собака.
Ильяс рассмеялся:
– Ты опять за старое?! Воистину старцы говорят: девушка без должного воспитания – как блюдо без соли[19].
Андалиб горделиво приосанилась, учитывая, что ей все равно приходилось чуть наклонять вперед голову – юноша по-прежнему держал ее за шиворот, – и выглядело это неуклюже. Она поджала губы, бросила Ильясу с презрением:
– Джафар и Ахмет видят таких, как ты, насквозь! Они не просто так служат судьями у самого Абдурахмана ибн Саида, да святится имя его, да пребудет с ним сила Всевышнего и милость Его…
Ильяс остановил ее, встряхнул:
– Эй-эй, притормози! Ты можешь прямо сказать, зачем Джафар и Ахмет нас сюда приволокли и бросили?!
Девушка прошипела:
– Они видели тебя еще на подступах к человеческому городу, там, где ты заправлял свою железную повозку, управляемую демонами, противниками Всевышнего… Видели тайну твою, ибо ничто не укроется от острого глаза Джафара…
