Глядя перед собой, он натянуто ответил:
– Что ж, давайте прогуляемся. – И довольно быстро пошел вперед.
Она вынуждена была подпрыгивать, чтобы не отставать. Через минуту он заметил это и резко замедлил шаг. Повисла неловкая тишина.
Он взглянул на парк со слабым вздохом отчаяния и произнес:
– Вот те деревья – вязы? Вязы – очень полезные деревья. Тенистые. Особенно при солнечной погоде. – Он на мгновение умолк, очевидно, размышляя, затем добавил: – Да, это прекрасно. Много ли солнечных дней выдалось в последнее время?
Хоуп улыбнулась ему. И это подействовало на него точно так же, как ее прикосновение чуть раньше. Он одновременно замер и стал, казалось, совершенно неловким, растерявшим весь свой словарный запас, обращаясь к ней со всем очарованием общественной публичной речи, но в то же самое время его большая, теплая рука немедленно накрыла ее руку, прижимая к своей жестом собственника. Она была уверена, что он не осознавал, что делал. Контрасты, проявлявшиеся в нем, были совершенно неотразимы.
Он оглянулся на девочек, швырявших куски хлеба в шумных уток.
– Полагаю, что утки предпочли бы дождь.
Хоуп почувствовала, что, если она не возьмет беседу под свой контроль, они закончат тем, что обсудят всю растительность в парке, уток и, возможно, шанс попасть под ливень.
Легко и нежно нажав на его руку, она сказала:
– Не осмотреть ли нам те ивы?
С легким сопротивлением он отправился к ивам. Он был загадкой, но он притягивал ее как магнит. Она была настроена узнать его получше.
– Ваши сестры прибыли в Лондон недавно?
Он бросил на нее настороженный взгляд.
– Да.
– Вы очень отважны.
Он бросил на нее еще более настороженный взгляд.
– Почему вы так считаете?
Она тихо рассмеялась.
– Большинство мужчин вашего возраста не захотело бы обременять себя парой молоденьких сестер, особенно когда вы только начинаете входить в высшее общество.
– Нет, я очень рад, что они со мной.
Это была не просто вежливая фраза, поняла Хоуп. Он это чувствовал. Она внимательно на него посмотрела.
– Но разве это не хлопотно, брать их с собой на пикники и устраивать им развлечения? Большинство людей, которых я знаю, возложило бы это на гувернантку.
Он ответил ей сухим взглядом и сказал:
– Мы пытались нанять гувернанток, но ни одна не представляла себе, что ей с ними делать. С Касси хлопот не оберешься.
Ее глаза сверкнули.
– Вы всегда могли отослать их в школу, – сказала она беспечно.
– Я никогда не отослал бы их, никогда! – Он произнес это так страстно, что удивил их обоих.
Они тихо прогуливались в течение некоторого времени, но его страстность словно повисла в воздухе между ними. Он продолжал оглядываться, чтобы контролировать своих сестер.
Она сделала ему небольшой выговор:
– Моя сестра очень ответственная, а Джеймса мы знаем всю свою жизнь. Я знаю, что вы не одобряете его навыков грума, но уверяю вас, что он сильный и сумеет защитить их в случае чего.
От ее слов он подскочил, словно его застали за какой-то неприятной мыслью.
– Простите. Я не хотел быть невежливым. – Сказал он, затем неловко добавил: – Видите ли, однажды я их уже потерял.
– Потеряли их?
– Да. Я оставил их с женщиной, заплатил ей, чтобы она заботилась о них. Но она увезла их, и я их потерял. – Его рука стала жесткой под ее рукой, а рука, накрывавшая ее руку, держала очень крепко. Она была уверена, что он не осознавал этого.
– Как долго вы ничего о них не знали?
Последовала длинная пауза прежде, чем были произнесены два горьких слова.
– Слишком долго.
Ей захотелось узнать, что это значит – слишком долго, но он произнес это с таким мучительным самообвинением, что она передумала спрашивать. Вместо этого она произнесла:
– Я уверена, что вы к себе слишком строги. Конечно, это ваши родители должны нести главную ответственность и заботиться о ваших сестрах.
Он покачал головой.
– Мои родители умерли. Это была моя ошибка. – Он бросил пристальный взгляд на серую поверхность воды.
Он выглядел настолько одиноким, что ей захотелось обнять его. Она сочувственно сжала его руку.
– Я уверена, что это была не совсем ваша ошибка, мистер Рейн. И, очевидно, что вы нашли их снова, целыми и невредимыми. Так что, не пора ли простить себя?
Он посмотрел вниз на ее руку, опирающуюся на его, и нахмурился, поскольку понял, как он держал ее. Он отдернул руку и неловко произнес:
– Не знаю, почему я рассказал вам это. Я... я не имел в виду...
– Я не предам ваше доверие, – заверила она его. – Как вы повредили свою руку?
И он немедленно засунул эту руку в карман.
– Извините, – повторился он. – Я знаю, она отвратительна. Я не ожидал...
– Она нисколько не отвратительна! – яростно прервала Хоуп. – Это просто рука с двумя поврежденными пальцами. И если вы хотите знать правду, мне понравилось, как вы накрыли мою руку своей. Это было... приятно. Тепло. Сильно.
Зная, что она зашла слишком далеко, она покраснела и отвела взгляд.
– Извините, я не должна была этого говорить. Пожалуйста, забудьте все. – Она попыталась выдернуть свою руку из его руки, но он не отпускал, а лишь теснее прижал ее к себе.
– Остановитесь, дорогая, – прозвучала команда, в которой послышался слабый намек на ирландский акцент.
Она уставилась на него. Он в ответ впился в нее взглядом, прижав ее руку к себе, словно имел на это право. Она чувствовала глухие удары его сердца. Его глаза, казалось, пожирали ее. Медленно, медленно его рука поднялась, пока не коснулась ее щеки, так легко и нежно, что, если бы от него не исходил жар, она совсем ничего не почувствовала бы. Она ничего не могла с собой поделать; ее щека, словно по своему собственному желанию, прижалась к его ладони. Глаза Себастьяна сверкали, и она подняла к нему лицо в немом приглашении. Он обхватил его ладонями и уставился на нее долгим, долгим взглядом, а затем медленно приблизил свои губы к ее. Хоуп подалась вперед и обняла его... и тут раздался всплеск, а за ним – крики.
– Девочки! – Он резко отпустил ее и побежал назад той же дорогой, которой они сюда пришли.
Хоуп осталась стоять, дрожа, балансируя на краю... ничего. Он собирался поцеловать ее, вот тут среди ветвей ивы. И ей было стыдно, поскольку она знала, что случись это, она бы ему позволила. Фактически, она поцеловала бы его в ответ. Бесстыжая.
Собрав свое утраченное остроумие, она поспешила за ним. Завернув за поворот тропинки, она увидела целое представление. Касси упала в пруд, где плавали утки. Она барахталась в темной воде, брызгаясь и визжа, наполовину смеясь, наполовину чуть не плача, пытаясь подняться на скользкий берег и снова падая. Утки давно улетели.
