— Тогда я сам озабочусь этим. Как вы понимаете, Шерингэм, кое-кто из нас считает, что нельзя это так оставлять. В конце концов, мне даже не важно, какие именно шаги предпринимать. Лишь небо знает, что сейчас творится на рынках, — с горечью сказал мистер Брэй. — Я чувствую, что мои дела вышли из-под контроля, потому что я — вне игры. Я ведь разорен благодаря нашему приятелю, хотя извиняюсь, конечно, ведь он умер. Так что в случае, если я что-то обнаружу, то после моего финансового краха для миссис Брэй не будет большой потерей, если я вдруг получу камнем по башке.
— Лучше обсудите это с Твифордом. Ведь это его обязанности.
— Нет уж, спасибо! Обойдусь как-нибудь. У Твифорда есть свои обязанности, пусть он за них и отвечает. Нет нужды говорить с ним. Он и сам знает, что ему делать, — возразил задетый за живое мистер Брэй.
Тем не менее было похоже, что апатичный и вялый на язык Твифорд добился успеха там, где Роджер потерпел крах — ведь теперь и в самом деле никто не упоминал о случившемся. И если кто-то и предпринимал какие-то шаги для продвижения расследования, до Роджера это не доходило. Поэтому он полагал, что ничего такого не происходит.
Все дружно сошлись на том, что присутствие видного исследователя, искушенного в преодолении всевозможных трудностей и опасностей, было просто даром божьим. Роджер подозревал, что уже сама невозмутимость Твифорода действует на всех успокаивающе.
— Знаете, мистер Шерингэм, — доверительно, со вздохом сказала Энид, — я думаю, что само Провидение позаботилось о нас, приведя в нашу компанию капитана Твифорда. У него такой богатый жизненный опыт. Для нас, бедных слабых созданий, это просто подарок, — сказала миссис Фэйри, беспомощно улыбнувшись, — иметь человека, на которого можно положиться.
— Да, нам очень повезло, — сухо кивнул Роджер, безоговорочно приняв скрытый намек на ограниченность своего жизненного опыта и свою ненадежность. Ведь миссис Фэйри, как казалось, по-прежнему жаждущую возмездия негодяям, затесавшегося в их круг, трудно было урезонить, и тем не менее Твифорду это удалось. Идея жертвы своими интересами ради блага большинства для нее мало что значила.
— Мы все должны страдать — до тех пор, пока эта ужасная неопределенность не разрешится, — с подъемом сказала она, и Роджеру пришлось приложить немало усилий, чтобы свести к минимуму эти запланированные для всех страдания.
"Но все это теперь в прошлом", — с облегчением думал Роджер. Само слово "убийство", казалось, навсегда исключено из лексикона.
— Теперь об этом забыли, — с сарказмом сказал Роджер в разговоре с Кристл. Ей пришлось согласиться с ним, хоть это и шло вразрез с ее позицией.
Роджер также отметил про себя, что, похоже, об их с мисс Кросспатрик подозрениях относительно Вилли Фэйри никто не узнал. Состояние Вилли явно вызывало у всех лишь симпатию. Ни с чьей стороны не было ни малейших признаков холодности и отчужденности. Напротив, в отношениях царила полная гармония.
Остров был слишком мал, чтобы устраивать вылазки. Чтобы пересечь его от края до края, требовалось не больше пяти минут. Поэтому по необходимости люди проводили много времени в обществе друг друга. Уединиться можно было лишь на склоне между плато и берегом, но все склоны хорошо просматривались сверху. Молодежь проводила много времени на берегу, целыми днями купаясь и загорая, и пестрые цвета купальников, которыми расцвечивался пляж, не оставляли и намека на мрачные обстоятельства, которые сопутствовали их пребыванию здесь.
Более того, именно на берегу можно было отыскать более-менее укромное местечко, уединившись среди огромных валунов, разбросанных там и тут у подножия скал в бухте.
Роджер в первые день-два был как на иголках, подметив любопытную закономерность: если на яхте все предпочитали общаться, разбившись на небольшие группы или даже пары, то теперь все держались вместе. Без всякого принуждения коллективизм оказался более привлекательным. Роджер облегченно вздохнул. Он заметил, что когда все собираются вместе, то это действует раздражающе на нервы, а уединенность в свою очередь рождает подозрительность друг к другу. Поэтому его ничуть не обеспокоило, когда он увидел, как сначала одна пара отделилась от коллектива, за ней другая, и так далее. Теперь, когда вся компания собиралась за обеденным столом или по другим поводам, подозрительность друг к другу не проявляла себя явно. Распад единого коллектива на самом деле был знаком того, что все входит в норму.
Сам Роджер предпочитал общество Кристл. На четвертый день после чая они уселись, обняв колени, на небольшом бугре на дальней стороне острова, и спокойно обсудили все происходящее. За их спинами возвышался шест, водруженный сэром Джоном.
— Хорошо. Надеюсь, так оно и есть, — откликнулась Кристл на отчет Роджера с унынием, так не похожим на ее обычную жизнерадостность.
— А что, есть причины думать иначе? — поинтересовался Роджер.
— Вроде бы нет. Но знаешь, Роджер, малыш, как было бы здорово, если бы эти ужасные две недели были уже позади! — неожиданно взорвалась она.
— Да что с тобой, Кристл? Все идет отлично, и даже лучше, чем я ожидал.
— Ой ли? Хотя наверное. Пожалуй. Но… нет, не знаю.
— Тебе не по себе?
— Вот именно, — с вызовом сказала Кристл. — Я скрываю это от других и не думаю, что кто-то подозревает об этом. Но я сама — в полном раздрызге! Иногда, когда я одна в палатке, мне хочется выть, а ночами — боже мой! — я так давно не вспоминала о Линне, а теперь я только и думаю о том, чтобы все вернулось. Женщина, у которой есть муж, — это такое счастье! Мне кажется, я теперь не пропускаю ни малейшего шороха… шаги людей, проходящих мимо моей палатки… шепоты…
Роджер, видя ее подавленное состояние, счел своим долгом приободрить ее и сказал все, что говорится в таких случаях.
— Да, я знаю, — кротко отреагировала Кристл. — Я размазня.
— Я тоже пару дней назад опасался, что и сам разнервничаюсь, но моя тревога была следствием боязни за других, — сказал Роджер более мягко. Теперь, когда все улеглось, больше нет оснований тревожиться.
— Да, мой дорогой.
— Но если даже кто-то один запаникует, паника охватит всех.
— Точно.
— Вот и славно, что ты согласна со мной.
Повисла пауза.
— Надеюсь, ты прав, Роджер, — сказала Кристл кротко, как ребенок, соглашающийся с учителем. — Теперь все пойдет как надо.
— Ну конечно, — откликнулся Роджер не без самодовольства. Ведь, кроме всего прочего, и он приложил немало усилий, чтобы все вошло в норму.
— Да, — уронила Кристл и опять замолчала. — Я нутром чую, что дело дрянь! — неожиданно взорвалась она. — Проклятый остров! Для нас он скоро станет адом, как пить дать. Это точно. Я же репортер, у меня чутье на такие вещи. Здесь воняет дерьмом, как из открытого коллектора!
— Уймись, Кристл, — беспечно сказал Роджер. — Что такое ты там учуяла?
Кристл немного помедлила и негодующе произнесла:
— Проследи за Энид.
Роджер засмеялся:
— Я очень признателен ей, — сказал он.
* 2 *
Роджер и в самом деле был очень признателен Энид. Она успешно занимала мысли семерых человек, считая и ее саму, что в их ситуации было большим благом. Это удавалось Энид без всяких усилий с ее стороны. Глупо ведь было упрекать ее в том, что она кружила головы шестерым мужчинам, в том числе и Роджеру, ведь он тоже был мужчиной. Правда, Роджеру, у которого и без нее хватало забот, было не до нее.
То, что ее муж без ума от нее, стало ясно Роджеру на пятый день, утром.
Роджер и Вилли Фэйри сидели на нагретом солнцем валуне, обсыхая после не слишком продолжительного купания. Фэйри все еще находился в подавленном состоянии духа, но, казалось, в последние дни стал понемногу оттаивать.
Роджер считал своим долгом проводить с ним как можно больше времени. На то было несколько причин. Во-первых, похоже, никто больше не искал его общества, в особенности его жена, хотя она всегда была готова добродушно поворковать с ним, когда им доводилось встречаться. Роджер боялся, что, оставшись один, Фэйри впадет в чрезмерную угрюмость, и в любом случае его подавленность повредит общему настрою. Кроме того, Роджера не оставляла надежда, что Фэйри рано или поздно проговорится и предоставит ему то подтверждение, которого так не доставало Роджеру, — либо, наоборот, заставит его отбросить всякие подозрения на свой счет. Ведь они были не так уж и серьезны. Роджер еще мог представить себе Фэйри в роли одинокого, отчаявшегося убийцы, но двойное убийство — это уж было слишком.
Похлопывая себя по мокрым бокам, Роджер окинул взглядом заливчик, расцвеченный яркими пятнами купальников и пледов, среди которых выделялась темно-красным пятном Юнити Винсент.
— А где Энид? — лениво спросил он. — Она же была здесь.
