«Что ж, — подумала Рэнди, — обратив свой гнев на ограждение, он, по крайней мере, не изувечит Сима». Однако взгляд, брошенный ею на своего мужа, показал, что с каждым ударом, доставлявшим мучение жеребцу, Сим тоже испытывает сильную боль. Как завороженная смотрела Рэнди, как Сим, ни на секунду не отводя глаз от солового, дал команду подать аркан. Она видела, как он принял его из рук конюха, а затем, ловко и умело повернувшись всем корпусом, заарканил жеребца одним плавным и безошибочным движением. На какой-то момент Сим позволил соловому встать на дыбы и еще раз ударить копытами о землю, а затем подтянул животное поближе к себе. Однако сам он при этом ни на йоту не изменил своей свободной и расслабленной, но вместе с тем очень устойчивой позы.
И снова начался разговор с лошадью, такой тихий, что Рэнди не могла расслышать ни слова, она только видела, как движутся губы Сима. Затем как-то небрежно, как если бы это было само собой разумеющимся, Сим вскочил на неоседланную лошадь и на какое-то время замер неподвижно. У Рэнди перехватило дыхание, она ждала самого страшного, ждала, что жеребец взбунтуется, протестуя против навалившейся на него неожиданной ноши. Наконец она увидела, что Сим стоит на земле, и почувствовала, что может дышать снова.
Но так продолжалось недолго. Теперь настал самый, как она чувствовала, решающий момент. Видимо, почувствовать на своей спине ношу в виде сидящего на ней человека для лошади не так уж и дико — оба они, и человек, и лошадь, будучи плотью и кровью, как бы дополняют друг друга. Однако ощущение от того, что надевали на него сейчас, а именно от седла и всего, что дополняет его, было совершенно чуждым для полудикого жеребца.
Реакция лошади была мгновенной, но так же мгновенно Сим продолжил свой разговор с ней с прежней рассудительностью и все с той же властной нотой. Явно озадаченный, соловый замер, и в этот миг Сим оказался в седле. Возмущенный жеребец встал на дыбы, а затем помчался вдоль ограждения загона с такой скоростью, что у Рэнди закружилась голова от одного только созерцания этой картины.
Но вот дикарь начал уставать и стал двигаться медленнее. Однако он все равно не хотел расставаться со свободой и вновь устремился к ограждению. На этот раз он перепрыгнул его, а Сим по-прежнему сидел в седле. Соловый и всадник понеслись по равнине, и каждый рывок лошади на неровной местности отдавался болезненным толчком в сердце Рэнди.
Хотя глаза у нее болели от напряжения, она продолжала следить за этой скачкой, равно как и каждый, кто был у загона. Наконец кто-то крикнул торжествующе: «Повернули, повернули!»
Они подъехали, теперь соловый шел легкой рысью, а Сим наклонялся к его голове, похлопывал, поглаживал ему шею, трепал гриву и снова что-то говорил. Поравнявшись с Рэнди, Сим соскочил с солового, а тот стоял на месте, но совсем не в напряженном, как раньше, ожидании. Наоборот, жеребец не сводил своих блестящих глаз с Сима и один раз, хотя Рэнди в это трудно было поверить, ткнулся носом в его плечо. Они стали друзьями.
— Сим, ты просто чудо, — сказала она, выдохнув.
Ее муж улыбнулся, отрицательно качая головой, но Рэнди видела, что Симу приятна ее похвала, и он, поглаживая солового, признался:
— Я очень люблю объезжать лошадей, когда в результате довольными становятся обе стороны!
— Но мне все это не показалось укрощением строптивого коня, — Рэнди ему возразила, — скорее вы знакомились друг с другом.
— А это и есть то, чего я всегда добиваюсь, Миранда. Мне бывает достаточно, если мы просто достигаем какого-то соглашения. И я не люблю само слово «укрощение». Есть в нем что-то фатальное, что-то такое, чего исправить больше уже нельзя. Для меня звучит как «конец».
— Как фатальный, то есть, я хотела сказать, летальный исход? — Эти слова принадлежали Джейн.
Она вскарабкалась на верхнюю перекладину ограждения и теперь глядела сверху на них.
— Действительно, у некоторых пород здешних летучих мышей-ушанов уж слишком большие уши, — пошутил Сим, обращаясь к Рэнди.
— Не-а, — снова бесцеремонно вмешалась Джейн, — не уши, а глаза!
Сим приказал ей:
— Слезай и уходи отсюда, девочка! Следующая артистка в нашей программе не любит зрителей, она нервничает из-за них.
Говоря это, он указал на кобылу, которую выводил старший конюх и которую предстояло ему же и объезжать. В то время как Джейн неохотно слезала с изгороди, Сим продолжил свою речь, теперь уже обращаясь к Рэнди:
— Иногда я просто отказываюсь понимать, что хочет сказать эта малолетка: «Летальный исход», «Не уши, а глаза»! Извини, Миранда, тебе тоже лучше уйти. Когда на сцене оказывается чересчур нервная дебютантка, нам лучше играть пьесу без зрителей.
Рэнди тоже подчинилась, и тоже неохотно. Потому что, в отличие от Сима, она-то понимала ход рассуждений девочки, она знала, что сказанное Джейн произносилось по ее, Рэнди, адресу. Как и раньше, она снова убедилась, что Джейн что-то известно. Что именно и как оно стало ее достоянием, это не играло роли.
Главное — Джейн знала.
Прошла еще одна счастливая неделя, в течение которой Сим неотлучно находился при ней. Случись Рэнди собраться с мыслями и заняться самоанализом, она бы не поверила в то, что можно быть такой счастливой без Джеффа. Однако у Рэнди не было времени, чтобы копаться в себе; каждый час ее жизни был до краев наполнен событиями.
Сим установил в классе приемопередатчик и вместе с нею принял участие в первом уроке по радио. Судя по его улыбке и сосредоточенному вниманию, это занятие понравилось ему не меньше, чем малышам-аборигенам.
После уроков Сим и Рэнди совершали вылазки по окрестностям. Однажды они ездили смотреть наскальную живопись; Симу уже давно были известны красные скалы, где столетия назад аборигены вырезали в песчанике сцены из своих преданий и легенд.
— Говорят, — сказал ей Сим, — что это сцены, повествующие о событиях, происходивших во времена Большого Сна. Там есть демоны, которых зовут дебил-дебилы, и змеи.
— Что, и Аркарула тоже?
— А Аркарула все еще ползает где-то по нашей пустыне, прокладывая русла рек. — Сим с улыбкой напомнил Рэнди. — Однако ты увидишь, Миранда, что сочетание тонов и цветовые гаммы там просто великолепны.
Так и было на самом деле. Преобладающим цветом здесь был цвет обожженной глины, но с множеством опенков, и некоторые из них поражали своим великолепием. С некоторым страхом Рэнди провела пальцем по контурам ужасных дебил-дебилов, а затем, и уже с гораздо большим удовольствием, по фигуркам хотя и суровых, но вполне дружественных добрых духов.
В один из этих дней они устроили пикник возле озера. Трава, которая росла по его берегам, была серебристой и мягкой на ощупь, что само по себе является экзотикой в этом краю жестких трав и красных песков. Вода сверкала на солнце, и мириады насекомых тонкой кисеей вились над ней, а множество лягушек пело свои ритуальные песни.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
