Но была еще одна порода — почти полностью выпитые Зоной люди, в то же время получившие почему-то от нее подарок: способность чувствовать. Вот Клара, это сокровище, чувствует, когда будет выброс, чем ближе, тем точнее. Без нее и людей приходилось бы терять время от времени, и сидеть в доме сутками, боясь оказаться во время выброса вдали от укрытия. Лысый — именно такой. Хотя в его способностях Червь до конца еще не разобрался. Предсказания невеселые…
— Червь, а ведь ты сам ходить не можешь? — спросил изрядно поддавший Паля, нагло ухмыляясь прямо в лицо боссу. — Ты не проводник.
— И что? — мрачно спросил Червь.
— Да ничего, так.
Да, Червь тоже не смог преодолеть страх. От прошлого остались лишь обрывочные, ужасные воспоминания. Чудовища, не чета тем, что окружают дом. Твари, способные не только убить, но и превратить человека в зомби, пожирателя падали. А ведь когда-то Червь не боялся Зоны… Потому что не знал.
— Паля, ты тоже не прежний.
— Да, конечно, — кивнул проводник. — И я обрубок.
— А что этот, новенький? — опять подал голос Дурень. — Он странный.
— Неужели чистый? — прищурился Червь. — С кордона?
— Врет, — не моргнув глазом ответил Паля. — Я его уже поймал пару раз. Думаю, сбежал от Мачо, поэтому там и оказался.
— А форма?
— Форма не новая… Да ты на ботинки его посмотри, позор один. Может быть, он в самом деле сбежал из армии, но давно. Со временем, если мне удастся его назад живым привести, может быть, и дорастет до проводника. Он пуганый, но не сильно.
— Ладно.
Червь серьезно подозревал, что Паля врет. Но ссориться с ним именно сейчас нельзя ни в коем случае. Что ж, пусть берет и Лысого, и Кашу. Только бы дошел и вернулся.
— Вещи все же хочешь отнести им?
— Пусть будут у меня, — сказал Паля. — А буду я этот браслет показывать или нет — увидим. Когда идти?
— Сразу после выброса.
— Ладно. Но помни: ты сам назвал цену. Миллион — это много.
— Я понимаю, Паля… — Червь поднялся, похлопал по плечу Дурня. — Идем! Покопаемся в добре, соберем три посылочки.
Паля, весело насвистывая, двинулся к выходу. Проходя мимо кухни, увидел жестянку с помоями для бомжей и вдруг решил занести. Кое-как, хромая, выбрался с ней из люка. Каша стоял у стены, курил.
— Ты чего не на койке? — удивился Паля. — Рожа сонная. Я же сказал: свободен.
— Да я не знаю, где мне ложиться, — тихо пожаловался Никита. — Ребята про все места говорят, что заняты.
В соседней комнате заржали Факер и Хорс.
— Вот та пустая, на ней Фред спал, — Паля кивком указал на место в углу. — Хочешь умыться — спускайся вниз, рядом с кухней увидишь кран. Только помоги мне сперва, тяжело с этим варевом по лестнице подниматься.
Никита отнес жестянку наверх, а спустившись, без всяких умываний рухнул на койку и мгновенно заснул. Он не проснулся, даже когда Принс, Сафик и Малыш перетаскивали внутрь дома пулеметы с постов. Их часто оставляли на ночь без присмотра, но теперь Червь предпочел иметь все оружие под рукой.
10
Паля не ушел со второго этажа, когда бомжи поели. Не обращая внимания на вонь от Носа, проводник уселся в углу и внимательно наблюдал за всеми тремя. Капюшон ему не понравился сразу: и руки дрожат, и глаза бегают. Ему еще долго в себя приходить, чтобы можно было такого хотя бы на посту одного оставить. А вот Лысому Паля симпатизировал.
— Лысый! Ты, говорят, беду пророчишь?
— Идет беда, — часто закивал бомж. — Беда на этот дом. Устала Зона от Червя, надоел он ей.
— А спастись можно?
Вместо ответа бомж тоненько рассмеялся. Его тут же поддержал Нос, он как-то по-волчьи завыл.
— Ну хватит, хватит! — прикрикнул на них Паля. — Лысый, пойдешь со мной на прогулку? Далеко.
— Пойду.
— Выброс же скоро! — вжался в стену Капюшон, который все выбирал время спросить: примет ли его Червь к себе, спрячет ли? — Нельзя!
— Не боишься? — Паля обращался к Лысому, проигнорировав Капюшона.
— Тут страшно. Беда идет. Червь плохой, Зона устала. — Лысый еще поболтал ложкой в жестянке, но, кроме жидкости, там ничего не осталось. — Каша хороший, — неожиданно добавил он.
— Каша? — насторожился проводник. — Ты его знал раньше?
— Нет, у него имя новое. И жить имени недолго. А сам Каша Зоне неведомый, долго протянет.
Паля успокоился, притих. Нравился ему Лысый. Настоящий. Слушаешь его и понимаешь: быть беде, действительно быть, не увернется Червь на этот раз.
Никто не знает, никто не может и никогда не сможет понять, что делает с людьми Зона. Пале ясно было одно: именно к людям она небезразлична. Она существует не сама по себе, нет, люди нужны ей. Кого-то она убивает, кого-то сжигает дотла, а кого-то нет, некоторых любит, чтобы потом поступить с ними хуже, чем с врагами. В чем смысл этой страшной сортировки? Паля не знал, да и не хотел знать. Как и многие обитатели странных мест, он смирился со своей судьбой. А заметив это, догадался: Зона в нем. Сам Паля — часть Зоны. С этим теперь суждено или жить, или умереть.
А люди будто специально шли и шли подкормить Зону. Иначе и быть не могло: артефакты, загадка, множество страшных сказок и вполне правдоподобных легенд. И, конечно, ученые: экспедиции, тайные и явные, так и валятся со всех сторон. Ученых надо охранять, таскать за ними тонны приборов… Паля смутно помнил крупного бородатого мужчину, которого пер на себе километр по густо покрытому аномалиями мертвому городку, а вокруг бесновались слепые псы. Вот так все начиналось, а откуда Паля пришел, кем был прежде — не помнил. Хотя можно и иначе сказать: забыл и боялся вспоминать. Зона любит владеть человеком целиком. Ревнива она. Тот, кто вспомнит прошлое, захочет домой. И тогда — расплата.
— Червь про выход спрашивал… — одними губами, так, чтобы не слышал Капюшон, прошептал Паля.
— Беда же идет! — пожал плечами Лысый.
Паля кивнул. Конечно. Сначала у Червя что-то надломилось внутри, а уж потом Зона послала беду. И каждый, кто хочет уцелеть, должен уходить. Но куда? Мачо чужих не примет, нет чужим веры. Кроме того, чужие могут принести с собой беду. Для Мачо, так же как и для Червя, идеальное пополнение — бомжи. Те, которые смогут подняться из глубин безумия, в которое их столкнула Зона. Эти ничего не помнят, эти готовы стать частью новой семьи.
— Лысый, а ты стрелять сможешь?
Бомж уставился на свои руки и надолго замолчал. Тихо засмеялся довольный Капюшон: нет, этот не сможет. Слишком помутнен разум, и если за время, что Лысый провел у дома, ничего не изменилось — уже не изменится.
— Ерунда, — буркнул Паля. — Лучше так, чем бояться шаг ступить. Да, господа инвалиды?
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
