– Какая ты стала, – посмотрел на меня он.
– Ну, а ты что поделываешь? – с высоты своего величия спросила я. – Ты теперь тут, в Бердянске? Или в Киеве удалось закрепиться?
– В Киеве не удалось закрепиться, но… помаленьку кручусь.
– Так ты в Бердянске?
– Я тут проездом.
– А кем ты работаешь? Ты, кажется, хотел компьютерами заниматься? – я задавала эти вопросы из вежливости или, скажем, из легкого любопытства. Но у Яшки на лице почему-то промелькнула тень. Видно было, что ничего хорошего про свою работу он сказать не может.
– Я смотрю, все такие крутые, я прямо не готов выступать на вашем фоне. Не стоит и пытаться.
– Да брось ты, здесь все свои, – усмехнулся Димка, почувствовав слабину соперника.
– Нет, не стоит. И потом, я сейчас решил сделать перерыв. Пообщаться с людьми, а то что это – все работа и работа. Так и заработаться недолго.
– Это правильно, – глубокомысленно кивнула я, а про себя страшно удивилась. Яшка – безработный? Сбываются мои мечты? У него что, тоже жизнь не удалась? Хотя, что значит «тоже» – я-то главный бухгалтер с ротвейлерами. Не скисать, держать марку!
– Ну, а вообще – я очень рад тебя видеть, – вдруг серьезно сказал он. Я почувствовала, что небо сделало пол-оборота надо мной и упало, так закружилась голова.
– Я тоже. Я тоже.
– Ты так говоришь, потому что ты выпила.
– Не-а, – замотала головой я. – Это только тебе может прийти в голову, что то, что я делаю, я делаю только потому, что выпила.
– Что? Что-то ты меня запутала, – опешил он. Я и сама чувствовала, что как-то с трудом мысли-то выражаются.
– Я даже если и выпила, то я что – все равно я.
– Теперь усвоил, – усмехнулся он. – Ты бы мне об этом тогда сказала, на твоем выпускном. А то я-то потом еще год мучился, думал, а вдруг и правда девочка просто потеряла над собой контроль. Но раз ты – это ты…
– О чем ты? – обиделась я. – Ты просто был дурак.
– Был, каюсь, – согласился он, тряхнув челкой. – Ладно, не будем о прошлом. Значит, ты – бизнес-вумен. Как выпендрежно!
– А ты – безработный, – едко вставила я, не удержалась. Надо же, сколько лет прошло – а он меня все еще бесит. Но он только смотрел на меня своими смеющимися глазами и парировал, не жалея огня.
– А ты, а ты… зануда.
– А ты на хиппи похож.
– А это не минус, а плюс. А ты похожа на глупую тощую модель. Тебя варениками надо кормить.
– А ты просто мерзавец.
– А ты помнишь мои вареники?
– А ты помнишь, как я тебя любила?
– Глупо мы с тобой тогда расстались, да? – внезапно посерьезнел он. Мы сидели среди целой толпы пьяных людей и никого не замечали. В наши руки вставляли стаканы, в наши пальцы впихивали шампуры, нас подталкивали, чтобы мы подняли стаканы за какой-то очередной тост, и, конечно же, все с ехидным пониманием смотрели на нас, мол, вот два голубка-дурачка нашли друг друга. Но нам было как-то все равно. Один шанс на миллион, что мы когда-нибудь увидимся еще, а нам надо было очень много друг другу сказать.
– Очень глупо. Я поверить не могла, что ты меня бросил.
– Я поверить не мог, что ты целовалась с другим.
– Да не целовалась я.
– Да? Тогда почему ты убежала? Почему ты уехала в Москву?
– А почему ты мне не позвонил?
– Потому что дурак.
– Это точно, – не стала спорить я.
– А знаешь что… ну-ка, пойдем, – деловито скомандовал он. Я даже не сразу поняла, что сейчас произойдет. Хотя это было так неизбежно.
– Куда?
– Туда, – он схватил меня за руку и потащил в сторону от нашего пляжа, в сторону от любопытных глаз одноклассников, и едва мы скрылись за поворотом, как он набросился на меня, как дикий зверь на добычу.
– Что ты делаешь?
– Если бы я знал, – пробормотал он, стаскивая с меня одежду. И хоть я понимала, что это форменное безрассудство и что из-за поворота в любой момент может кто-нибудь выскочить и нас увидеть, стоило мне только очутиться в его руках, как это все оказалось совершенно неважно. Он никогда ничего не стыдился. Я помню, когда мне было пятнадцать, мама отправила меня в один пионерский лагерь под Херсон, так он устроился в этот лагерь пионервожатым на лето. И чуть ли не каждую ночь мы с ним по-тихому мигрировали в местные поля и лежали в траве, замотанные в его спальник, счастливые, бессовестные, влюбленные. А днем бродили по лагерю сонные и злые, в ожидании темноты. Как вампиры, честное слово.
– Ты псих, – простонала я, прижимаясь к его груди. – Ты просто псих.
– Весь в тебя, – усмехнулся он и впился в меня губами. Это было то самое, чего никогда не было в наших с Кешкой ночах. Чтобы я таяла от одной мысли, что нахожусь именно в руках у Него. С Кешкой я скорее воображала, что он – это Киану Ривз. Или вообще Бред, который Питт. А тут не было никаких мыслей, никакого дискомфорта, хотя поверьте, что заниматься любовью на песке – это не самая удачная идея. С ним я занималась бы этим хоть на антарктических льдах. Правда, глобальное потепление тогда значительно ускорилось бы, мы бы с Яшкой растопили все льды.
– Ивлев, что ж ты за чудище такое? Откуда ты на мою голову взялся? – я никак не могла отдышаться, стараясь хоть как-то прикрыться остатками мятого платья, а он, несмотря на то, что это было уже после, потом, все равно сдирал их с меня, убирал мои руки с груди и радостно смотрел на меня, пылающую от возбуждения и стыда.
– Дай хоть покурить, что ли? – почти взмолилась я. Он улыбнулся, прикурил нам две сигареты, сунул одну мне, снова настойчиво стащил мою руку с груди.
– Я хочу тебя видеть. Всю.
– Да? А ничего, если меня еще кто-то увидит? Знаешь, как-то не хочется стать звездой ю-тьюба[7]. Тут масса народу, и он весь пьяный и весь с телефонами. Ох, станем мы порнозвездами Бердянска.
– Уже смешно, – радостно улыбнулся он. – Порнозвезды Бердянска. Слушай, а поехали ко мне?
– К тебе, куда? А как же… хотя черт с ними.
– Нет, если ты хочешь сидеть здесь – я не против, только одеться я тебе не дам. А так – как хочешь.
– Едем, – во избежание огласки сразу согласилась я. – А к тебе – это куда? Вы же все попереезжали.
– А моя тетка? Слушай, поторопись. А то я просто не могу видеть, как ты опять натягиваешь на себя эту… дорогую, конечно, и очень красивую, но в твоем случае совершенно лишнюю тряпку.
– Псих.
– Ненормальная.
– Маньяк.
– Будешь выступать, раздену! – пригрозил он, и я, во избежание еще одного позора, вскочила на ноги, и мы оба, шатаясь и мало контролируя себя, побрели к дороге, периодически зависая на поцелуи, которые перетекали в нечто, что тоже вполне можно было бы разместить в ю-тьюбе. Даже в автобусе, трясясь от пляжа в сторону города, мы не давали покоя местным бабулям, тревожа их душу страстными объятиями. Мы ничего не знали друг о друге сегодняшних, мы же расстались… сколько? Семнадцать лет назад!
