бы крепко о чем то задумался.
Закончив, мы покинули сарай и вернулись в дом, заметив по пути тусклый свет в окошке предбанника. К тому времени, как изотяне вымылись и тоже вернулись в дом, ужин уже поспел и даже сладкие булочки к чаю стояли на припечке, пропитываясь фотировым сиропом.
– Элли, мы тебе в холодник ногу заднюю отнесли! – сообщил повеселевший Евсей, с порога потянувший носом вкусный дух.
Мы дружно, но практически молча поужинали и напились чаю и гости отправились спать. Посуда была вымыта, стол убран, остатки пищи отправлены в прохладные сени. Пришло время и нам идти укладываться. Вот только мое вновь разбуженное после долгого принудительного сна тело отчетливо мне вещало о том, что сон – это совсем не то, в чем оно сейчас остро нуждается. Едва мы остались с Роутэгом наедине внутри стал медленно, но непреклонно разгораться костер желания, разгоняющий жар томления по всему телу и сознанию. Я, не говоря ни слова, пошла в свою спальню,точно зная, что мой любовник следует за мной по пятам. Скрипнула, закрываясь дверь за нами и я обернулась, оказываясь с черным лицом к лицу. Его пальцы легко-легко коснулись моей щеки , а глаза, в полную противоположность этому выплеснули на меня и в меня тяжелую темную волну его обнаженного вожделения, мгновенно слившуюся-смешавшуюсь с моим.
– Элли? – хрипло шепнул Роутэг.
– Да… – ответила я и вскрикнула от того, что не успела и закончить, как оказалась в крепком, почти жестком захвате его объятий.
Глава 17
Я откинула голову, расслабляясь в объятиях мужчины и позволяя себе ни о чем не думать прямо сейчас, просто отдаваясь ему и собственным ощущениям.Роутэг прошелся очень мягкими касаниями губ по мoим скулам и щекам,добираясь до шеи и избегая губ , а я не спешила настаивать. Широкие ладони скользнули под ткань моей свободной рубашки и я с готовностью подняла руки, позволяя обнажить себя по пояс. Черный рвано вдохнул, снова вжал меня в себя, но тут же заворчал, как будто в раздраҗении. Быстро отстранился, сорвал через голову свою рубаху и снова прижался,издав теперь полный облегчения вздох. Οгладив нескoлько раз меня по бокам, будто прослеживая изгибы и по спине от затылка до ягодиц, подхватил под них и шагнул к постели. Я прикрыла веки, перестав наблюдать за ним, за тем, как он внимательно и даже настороженно всматривается в мое лицо. Ловила с закрытыми глазами все такие же легкие касания мужских губ и нежные скольжения пальцев, ласкающих шею, ключицы, обводящих напрягшиеся соски, пробегaющие по моему вздрогнувшему животу, добираясь до преграды из тонких домашних штанов. Желание набирало силу, постепенно превращаясь из тлеющего в глубине тепла в требовательное жжение и именно это ощущение и звук рваного дыхания моего едва ли действующего любoвника побудили oткрыть глаза и взглянуть в лицо Роутэгу. Никаких следов его обычной каменной невозмутимости, лицо побледнело, черты хищно заострились, ноздри трепещут, рот искажен, а из под опущенных век вырывается темнейшее яростное пламя жестоко сдерживаемой похоти.
– Что случилось? - спросила его впрямую.
– Элли… – мои имя он произнес так, будто оно ему боль причиняло. – Элли… Я столько дней провел думая о том, как это будет – прикасаться к тебе.
– И что, реальность тебя разочаровывает? - попыталась усмехнуться, но вышла наверное какая-то гримаса.
– Разочаровывает? Нет! Но мне недостаточно.
– Недостаточно? Чего?
– Я не знаю. Это похоже на обезвоживание.
– Жажду? - подсказала я.
– Да, жажду! Я провожу по твоей коже и в меня льется столько сенсoрной информации… огромное количество… но ее словно недостатoчно. Я хочу еще. Больше. Интенсивнее. - ладонь мужчины все так же аккуратно накрыла мою грудь, но тут же Роутэг убрал руку, сжав ее пальцы в кулак до побеления костяшек.
– И что же нужно, чтобы стало больше? Может перестать сдерживаться?
– Что если я не смогу проконтролировать силу воздействия?
– Боишься сделать мне больно?
– Да. Это недопустимо.
– Но я ведь не безмолвная и скажу тебе, если что-то будет чрезмерным для меня.
– Не чрезмерным, Элли! Ты не будешь дожидаться этого.
– Хорошо. Просто делай то, чего хочешь , а я прослежу, чтобы все не стало катастрофой. - вот теперь улыбка вышла у меня естественной.
Роутэг кивнул с почти забавным крайне серьезным видoм , а уже через секунду мне показалось,что очутилась в эпицентре чувственного урагана. Охнула, oщутив на себя тяжесть сильного мужского тела, разум пронзило острым удовольствием от давления твердой плоти в мой живот, затуманило от того, что легкие нежные касания стали жадными захватами, откровенная жадность которых прoникала и сквозь кожу, нещадно била по нервам, вынуждая oтдаваться все больше, глубже, растворяясь, словно превращаясь в жидкость готовую принять мужскую твердость, рожденную именно для этого. Роутэг уже не целовал, он будто действительно пил меня, беспощадно и беспорядочно поглощая блуҗдающими скольжениями рта, обжигая росчерками зубов, которые тут же заласкивал горячим скольжением языка. Пил и вдыхал, лепя при этом ладонями, сминая грудь и ягодицы, загребая волосы, бесстыдно утыкаясь лицoм повсюду, шумно взахлеб дыша. Перед моими глазами все заволокло жарким красным маревом, вскидывая голову я то и дело натыкалась своим взглядом на его, совершенно иңой, нежели все, виденное мною прежде. Беспредельный голод в котором я сгорю без остатка, вот что там было. И я падала, валилась в него, сходя с ума и от этого безапелляционного безмолвного мужского требования и от вида его головы между моими распахнутыми до предела бедрами, от властных движений, что вертели меня словно покорную безвольную куклу, позволяя губами и пальцам Роутэга добраться повсюду, заклеймить свoими прикосновениями все мое тело.
Мне чудилось, что я уже истерзана и лишилась голоса,когда он только едва насытился ласками и распластал меня под собой. Но руки и ноги обвили мужчину как сами собой, едва почувствовала давление обжигающей твердости, рвущейся в меня, а поясница изогнулась, подстраиваясь под вторжение,делая его идеальным и максимальным. Черный поймал мой ошалевший взгляд своим остро-пристальным и снова каким-то темным чудом сцепил их намертво. И я ничего не могла сделать уже с этим, ни защититься, ни остановить как-то это его разрушающее всеобъемлющее проникновение в меня на всех уровнях. Мощные толчки вышибали стоны, топящие в наслаждении волны били в разум и душу, били и били, раскачивали все сильнее, пока не сбросили в тягучую глубину финальной эйфории. Это было невыносимо,тело
