– Нисколько, – прохлюпал Рейн и выплюнул себе на грудь сгусток крови. – Она мне ничего не должна. Прошу меня извинить. – Он с трудом поднялся и, держась окровавленными руками за стену, пошел в мужской туалет.
– Напрасно вы так, – запекшимися от волнения губами пролепетела Наталия, внутренне содрогаясь при мысли, что будь она на месте Рейна, то умерла бы на месте. – Это я во всем виновата. Я спровоцировала его… Он действительно перевел мне кoe-что, и это я обязана ему, а не он мне.
– Но мне показалось, что он вел себя несколько грубо. Или я ошибаюсь?
– Я должна ему помочь. Извините. – Наталия, шарахнувшись от незнакомца, рванула на себя ручку мужского туалета. Она меньше всего тогда думала о том, что может за этим последовать. Увидев Рейна, умывающегося над раковиной, она подошла к нему сзади и положила руку на плечо: – Вы должны извинить меня. Я не знаю этого человека.
Рейн повернулся к ней, лицо у него было как у раненого животного, в глазах стояли слезы. Он склонил голову набок и поцеловал ей руку.
– Вы такая красивая, Катя…
– Я не Катя.
– Ну и что, знаете, как в анекдоте: все равно красивая. Понимаете, это я во всем виноват, завожусь с пол-оборота. Вы можете мне, конечно, не поверить, но я желал вам помочь, больше того – мне было приятно вам помочь. Но я просто хотел спросить, а при чем, собственно, здесь Жуков?
Вошедший неслышно мужчина в сером костюме подошел к Наталии и взял ее за локоть:
– Вам лучше отсюда уйти. Он пьян и все равно не оценит вашего желания извиниться. Я могу вас проводить.
От его голоса у нее по коже пробежала прохладная волна не то страха, не то желания. Он ей нравился, этот мужчина. Она хотела его. Хотела вчера, хочет сегодня. Но она должна держать себя в руках.
– Нет, я, пожалуй, побуду еще какое-то время в ресторане.
– Как вас зовут?
Она удивленно вскинула брови и быстро вышла. Но возвращаться в зал ей не хотелось. Она спустилась в гардероб, оделась и вскоре уже стояла на крыльце и вдыхала холодный морозный воздух, асфальт под ногами блестел тонким ледком. Откуда-то сверху опустилась на одну ночь зима…
Сиреневый «Опель» от морозца стал перламутровым, словно сделанным из стекла или фарфора.
– Так как вас зовут?
Она вздрогнула и повернула голову. Он был уже в черном длинном пальто. Лицо бледное, с красивыми серыми глазами и волосами, искрящимися, как серебро.
– Как вы здесь оказались? – спросила Наталия, дрожа всем телом. Она не могла спокойно находиться в его присутствии. Она почувствовала, как к щекам прилила кровь.
– Вышел через другую дверь, чтобы успеть догнать вас.
– Вы на машине?
– Конечно. А это, наверное, ваша машина? Сиреневая, роскошная… Вы кто?
– Никто. Безработная.
– Не верю.
– Я всего пару месяцев как безработная. Мне нравится быть безработной…
Он не дал ей возможности договорить. Обнял ее и поцеловал, но только уже не в висок, а в губы. Он делал все то, о чем она мечтала. Она почувствовала себя маленькой девочкой в его сильных объятиях. Что-то властное было в его движениях, во всем его поведении, и это нравилось Наталии…
Глава 13
ЖЕСТЯНЩИК
– Ты не будешь против, если я зажгу свет?
– Нет. Я тоже хочу увидеть тебя, – отозвалась Наталия и не узнала своего голоса. Она изменилась. Она это ощущала каждой клеточкой своего тела. А еще она чувствовала его всем телом, спиной, затылком, бедром, прижатым к его бедру.
Она не помнила, сколько прошло времени. В квартире было тихо. Слышалось только их дыхание.
Вспыхнул свет. Наталия закрыла лицо руками. Потом постепенно, палец за пальцем, стала отпускать, пропуская свет и привыкая к своему новому состоянию. Наконец она разжала пальцы и увидела себя в небольшой комнате, лежащей на кровати с мужчиной. Его звали Сергеем.
– Тебе сколько лет? – спросила она, поворачиваясь к нему всем телом и всматриваясь в его глаза. – Скажи.
– Не знаю. Мне кажется, что я уже давно живу.
Она провела ладонью по его животу и скользнула по бедрам.
– Ты живешь один?
– Один.
– Поэтому такой худой?
– Наверное.
– А где ты работаешь?
– В гараже. Ремонтирую машины. Так что считай, что у тебя теперь есть свой личный мастер. Жестянщик.
– А можно я тебя так и буду звать?
– Жестянщиком?
– Да. Потому что ты жесткий. Ты мне нравишься, Жестянщик. Я еще вчера хотела тебе это сказать, но не имела права. Да и сейчас не имею права.
– Ты замужем? – Он провел рукой по ее голове и поцеловал в макушку. – Наташа, почему ты молчишь? Скажи, ты не свободна?
– Не знаю. Свободна, наверное… – Она представила себе, как сейчас в ее квартире занимаются любовью Валентина (почему-то непременно в черном платье) и Логинов в гостиной на диване…
– Ты была недавно с Логиновым. Он твой муж?
Она посмотрела на него снизу вверх и коснулась пальцем его верхней губы:
– Нет. Но он живет со мной. Я его кормлю. Мы вместе.
– Ты сейчас уедешь домой и ляжешь с ним в постель?
– Нет. Я же с тобой.
– У тебя много мужчин?
– Нет. Только он и ты.
– А ты не могла бы все оставить как есть?
– Как это?
– Раздвоиться. Мне от тебя ничего не нужно. Я привык быть один. Только чтобы ты иногда лежала вот так, рядом, чтобы я обнимал тебя за талию и гладил тебя по волосам. Что ты делала в ресторане?
– Рейн переводил мне одну пленку.
– Ты пианистка, я знаю.
– Откуда?
– Я вообще многое о тебе знаю. Ведь ты – подруга Сары Кауфман, так?
– Ты и с ней знаком?
– Нет, но знаю.
– Я не хочу говорить. – Она обвила руками его шею и поцеловала. – Я согласна.
– На что?
– На все. Чтобы раздвоиться. Хочешь, я буду любить тебя?
– Хочу.
– А теперь проводи меня, пожалуйста, домой.
Но она уехала от него только под утро. Они выпили по чашке кофе, и он довез ее до ресторана, возле которого стояла сиреневая машина.
– Я не хочу уезжать, но у меня завтра тяжелый день. Вернее, уже сегодня.
– Но ты же приедешь ко мне?
– Конечно. Завтра. Вернее, уже сегодня. И вообще: у меня же есть твой телефон.
– А у меня твой. Постой, не торопись… – Он прижал ее к себе. – Ты должна знать… у меня очень давно не было женщины. Это правда. И оказался в этом ресторане я не случайно. Ты должна это знать.
Она уже давно каталась по городу, а голос Сергея продолжал звучать у нее в голове. Счастье оранжевым апельсином сияло в душе. Она была влюблена в этого молчаливого человека. Ей нравилось целовать его в упругие горячие губы, смотреть в его внимательные серые глаза, гладить его тело…
Она открыла дверь своими ключами и стремительно вошла в гостиную. Валентина спала одна, поджав под себя ноги и свернувшись, как котенок, калачиком. Бледный утренний свет делал ее лицо необыкновенно нежным. Как мог Логинов не заметить это?
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
