Лица померкли, и Карбри остался один.
Совсем один…
* * *
Овцы и длинношерстые коровы паслись вместе на холмах. Из журчащего по белым камешкам ручья пили несколько оленей.
Воздух на вершине холма, в середине неровного круга из мраморных глыб, внезапно затрещал. Овцы подняли головы, но не увидели и не учуяли ни волка, ни рыси. Встревоженные, они сбились в кучу. В кругу камней сверкнула молния, и овцы бросились бежать. Только здоровенный бык с рогами, исцарапанными во множестве битв, обернулся к холму передом. В ноздри ему ударил странный запах, едкий как дым. Оставляющий во рту непонятный вкус. Воздух заколебался, и темная тень упала на склон.
Среди камней появилось огромное существо с продолговатой волчьей головой и могучими, поросшими серым мехом плечами. Оно ринулось вперед, разинув пасть. Слюна капала с его длинных клыков на голую кожистую грудь. Бык, увидев такое, попятился прочь.
Чудище, унюхав овец и коров, вылупило глаза и выпустило длинные когти.
Постояв немного, оно с невероятной быстротой бросилось на стадо. Коровы помчались к ручью вдогонку за овцами. Бык, защищая их, пригнул голову и напал. Чудище опустилось на четвереньки, сделало высокий прыжок и село быку на спину, впившись в плоть своими когтями.
Бык, взревев от боли и ярости, в диком стремлении спастись от мучителя, хлопнулся на спину, но чудище успело отскочить и рвануло когтями открывшуюся яремную жилу. Из забившего копытами быка хлынула кровь. Чудище с рыком накинулось на издыхающее животное и вырвало ему сердце.
Сожрав его, оно уже не спеша принялось за тушу. Когда чудище насытилось, оно задрало морду к небу, и жуткий, потусторонний вой прокатился по холмам. Олени в ужасе бросились к лесу.
Так в Прибрежном лесу появился первый зверь.
— Дурак ты, поэт, — заметил Лло Гифе, глядя, как Нуада укладывает свои скудные пожитки в дорожную котомку. — Решето — отъявленный лжец и вор. Если твои истории ему не понравятся, он насадит тебя на кол в своем палисаде.
— Почему бы тебе не пойти с нами, герой, и не защитить нас? — хмыкнул Нуада.
— Вас?
— Ну да. Со мной идет Ариана.
Лло покраснел, глаза его злобно засверкали, и он запустил пятерню в свою рыжую бороду.
— По-твоему, это разумно — брать ребенка в логово Решета?
— Ребенка? — засмеялась Нуада, вскинув котомку на плечи. — Да ты никак ослеп? Она женщина. И чертовски привлекательная к тому же, даже ты не мог этого не заметить.
— Это мое дело, что замечать, а что нет, — рявкнул кузнец. — Когда вы думаете вернуться?
— Признайся, что будешь скучать по мне. Ну же, будь мужчиной, признайся.
Лло, бормоча ругательства, выскочил из хижины. При этом он чуть не сшиб Ариану. Но в последний миг успел остановиться, схватив ее за плечи, кое-как извинился и зашагал к холмам. Нуада прав: Лло будет его недоставать. С поэтом весело, и он умеет ткать из слов волшебную паутину, заставляющую человека забыть, что он живет в жалкой лесной хижине. Его рассказы облегчают боль потери и населяют мир героями. Без него эта деревушка — забытое богами место, где нет ни надежд, ни будущего.
Мысли Лло устремились к Лидии, его возлюбленной жене — красивой и сильной, но любящей. Ему казалось, что его чувство к Ариане предает память о покойной, и он надеялся, что дух Лидии его простит. Увидев Лемфаду и калеку Элодана, укладывающих дрова в поленницу на зиму, он хотел пройти мимо, но Элодан махнул ему, и пришлось подойти, чтобы не показаться невежей.
— Ну, как дела? — спросил он.
— Зимой будем с дровами, — ответил Элодан. — Нуада еще не ушел?
— Нет.
— Здесь его будет недоставать. Надеюсь, он недолго там пробудет. Никогда еще не слышал лучшего сказителя. Я познакомился с ним еще в Фурболге, где он выступал перед королем с рассказом об Асмодине. Великолепное было представление! Король, да сгноят боги его душу, подарил Нуаде рубин величиной с гусиное яйцо.
— Сейчас у него нет этого камня, — заметил Лло.
— Мне сдается, он подарил его какой-то женщине за одну ночь любви.
— Ну и дурак, — отрезал Лло, думая о двухдневном путешествии, ожидающем поэта и Ариану. Теперь Нуада, правда, может предложить ей только запасные штаны да вытертое одеяло — но уж очень он пригож, негодяй! Лло выругался.
— Чего это ты? — спросил Элодан.
— Ничего! — рявкнул Лло и зашагал прочь.
— Может, он болен? — прошептал Лемфада.
— Нет, просто влюблен, — усмехнулся Элодан. — Хотя, согласно моему опыту, это почти одно и то же.
Вернувшись в свою хижину, Лло посидел немного, оглядывая ее скудную обстановку, потом снова ругнулся, уложил заплечный мешок, заткнул за пояс острый топор и покинул деревню, ни разу не оглянувшись назад.
Своей целью он определил Цитаэрон. Там он снова будет работать в кузнице и начнет новую жизнь.
Взойдя на вершину холма, он услышал далекий вой, от которого кровь стыла в жилах. Рано волки сбиваются в стаи в этом году, подумал он и пошел дальше.
Нуада, остановившись, посмотрел, как кузнец переваливает через холм.
— Куда ты смотришь? — спросила Ариана.
— На Лло. По-моему, он уходит.
— Не смеши меня! Его жизнь здесь.
— Веди меня, прекрасная дама, — понимающе усмехнувшись, сказал Нуада. — За тобой я готов следовать хоть на край света.
— Дурак!
— Не спорю. Поэты все дураки.
— Где твое оружие? — спросила она.
— Зачем оно мне? Я полагаюсь на тебя — ты защитишь меня от опасностей дикого леса. — Его лиловые глаза искрились весельем. Ариана не понимала его: с первого дня своего пребывания здесь он не скрывал, что она ему нравится, но ни разу не сделал попытки поухаживать за ней. Впрочем, он привык иметь дело с придворными дамами, надушенными и разодетыми в шелка.
— Пошли, — сказала она и зашагала через деревню. Нуада следовал за ней, умиленно глядя, как покачиваются ее бедра в тугих замшевых штанах.
Далеко на севере снова послышался странный вой. Ему отозвался такой же звук с востока и еще один с юга.
— Кто это — волки? — содрогнувшись, спросил Нуада.
— Должно быть, проделки ветра или какое-то необычное эхо. Бояться нечего. Волки близко к людям не подходят, разве что в разгар зимы, когда оголодают. Но и тогда охотник способен отогнать их, если не струсит.
— Этот вой пробрал меня насквозь, как зимний ветер, — признался поэт.
— Это потому, что ты человек городской, — улыбнулась Ариана.
— Выходит, на тебя он не действует?
— Ни капельки, — солгала она.
Гвидион с хозяевами ушел, оставив Мананнана наедине с Оллатаиром. Оружейник молчал, ожидая, когда заговорит Мананнан, молчал и бывший рыцарь.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
