В это время снаружи послышался какой-то шум. Я едва успел метнуться к нише и выключить фонарик смартфона, как дверь подвала открылась, и по ступеням скатился и свалился на пол какой-то мешок. Я буквально вжался в заиндевелые стены, но все равно, если пройти на середину подвала и оглядеться вокруг, меня станет видно. Надеюсь, что специально маньяк этого делать не будет, ведь он не знает, что в подвале есть я, и если даже заметит, то не сразу…
А когда заметит, что я буду делать?
Я засунул руку в карман, нащупал в нем связку ключей, сжал их в ладони и медленно достал руку. Говорят, спичечный коробок, зажатый в руке, значительно увеличивает силу удара. Значит, связка металлических ключей, зажатая в кулаке, должна увеличить силу удара в несколько раз. Так это или нет, мне рассуждать некогда. К тому же, кроме моего кулака с зажатыми в нем ключами, больше никакого оружия у меня не имеется.
Мешок на полу зашевелился. В нем явно не картошка. Послышалось приглушенное мычание, в котором было столько отчаяния и страха, что мне стало не по себе.
Следом за мешком в подвал спустилась… женщина. Дверь подвала была открыта, и из нее на пол падал сноп света. Это помогало мне разглядеть в женщине… директрису кафе «Берлога» Клементину Арнольдовну Шацкую. Она пнула ногой мешок и зашипела:
– Замолчи, сука!
Выходит, я не ошибся. В мешке человек. Это что же получается: маньяк не мужчина, а женщина?
Однако выводы мои оказались преждевременными. За женщиной в подвал спустился не кто иной, как ее супруг Борис. Ясно. Они работают на пару… Сладкая парочка!
– Давай ее на кровать, – приглушенно говорит Шацкая.
Голос Тины звучал здесь, в подвале, иначе, нежели когда она давала нам в своем кабинете интервью. В этом голосе не было ни намека на сомнения и какие-либо колебания. Шацкая отлично знала, что делает. Очевидно, такое происходило не впервые…
Шеф-повар с большим трудом поднял мешок и положил его на кровать. Силенок у него маловато, и это немного успокоило меня.
Тина тем временем наклонилась к обогревателю, повернула там какую-то хреновину и зажгла аппарат. Потом зажгла лампу под потолком, подправив фитиль, и подвал осветился неярким светом, вполне достаточным, чтобы снять на камеру смартфона самих Шацких и их действия. Конечно, до определенного момента.
Борис стянул мешок, под которым оказалась рыжеволосая девушка в курточке и джинсах, связанная широким скотчем по рукам и ногам. Она чем-то напоминала Ларису Бекетову, найденную в парке у болотца. Рот у девушки был тоже заклеен скотчем. Из ниши мне не было видно выражение ее глаз, но, надо полагать, они были исполнены ужаса…
Кажется, девушка уже не могла издавать никаких звуков и лишь извивалась, тщетно пытаясь высвободиться от клейких пут.
– Ну что, милашка, поиграем? – сахарно произнесла Клементина и присела на кровать к девушке. Борис сел напротив них на пластмассовый стул, наблюдая, как Шацкая стягивает с девушки джинсы вместе с колготками. Когда у девушки обнажились трусики, шеф-повар расстегнул ширинку и засунул туда руку, издав тоненький стон.
– Что, Боренька, хорошо тебе? – спросила Клементина, не поворачивая головы. – Сладко?
– Да-а‑а, – хрипло выдавил из себя шеф-повар.
– Сейчас, милый, будет еще слаще. Не торопись, мой хороший…
Пальцы Шацкой коснулись оголенного низа живота извивающейся девушки. Прошло полминуты, и она, мелко задрожав, запрокинула голову и издала хриплый стон.
Чертовы извращенцы!..
Пора было заканчивать это представление, которое могло плохо кончиться для рыжеволосой девушки. Я перестал снимать Шацких и все, что они вытворяли, сунул смартфон в карман и вышел из ниши, сжимая связку ключей в кулаке. Сейчас я заеду в рыло этой пухлой твари, ублажающей себя, а пока он очухивается, как-нибудь справлюсь и с его бабой.
Меня заметили не сразу. Шеф-повар приподнялся со стула и застыл в изумлении. Этих нескольких мгновений мне хватило, чтобы заехать ему в челюсть и свалить на пол. Но Шацкая успела прийти в себя. В руках у нее появился нож. Я невольно стал отступать к стене. Она ощерилась и пошла на меня с ножом, следя за каждым моим движением и готовая броситься на меня, отвлекись я хоть на одно мгновение или, не дай бог, оступись. Уже не подняться! Шацкий, кряхтя, поднялся с пола и стал заходить на меня сбоку. Шаг-другой, и я уперся спиной в стену. Отступать было больше некуда. Сейчас они вдвоем бросятся на меня, и мне придется туго…
Я не слышал скрипа деревянных ступеней подвала, готовясь отбить руку с ножом, которая стала подниматься для нанесения удара. Похоже, не слышал никакого шума и шеф-повар, медленно приближающийся ко мне. Но Шацкая услышала и быстро обернулась. Глухо прозвучал выстрел. Потом еще один. Клементина дернулась, обернулась ко мне, и мы встретились взглядами. Две или три секунды она удивленно смотрела на меня, словно хотела о чем-то спросить, а может, просто прислушивалась к себе, затем из ее рта вырвалась струйка крови. Она судорожно сглотнула, опустила руку с ножом и повалилась к моим ногам. Как вкопанный, остановился в двух шагах от меня Борис Шацкий. Когда Клементина упала, истекая кровью, он дико заорал, и его крик слился с еще одним выстрелом. На переносице у Щацкого появилась небольшая темная дырочка. Он вскинул руки, закатил глаза и тоже рухнул на пол.
– Ну, че, как ты сам-то? – услышал я знакомый голос и, подняв голову, увидел Андрея Батина. Он стоял в нескольких шагах от меня и держал в мелко дрожащей руке пистолет.
– Нормально, – с трудом ответил я и невольно разжал кулак. На пол упала, громко бряцнув, связка ключей. Я автоматически наклонился, поднял ключи и положил их в карман.
– Как я вовремя, однако, успел, – сказал Андрей, криво усмехнувшись. – Эти двое тебя бы порвали в клочки. А потом прикончили бы и девушку, – обернулся он в сторону кровати.
– Ну, это не факт, – не очень уверенно произнес я. – Я был готов сопротивляться…
Мы подошли к кровати и стали развязывать девушку, сомлевшую от пережитого страха.
– Не скажи, – покачал головой Андрей, разрезая собственным ножом липкие путы на ее ногах. – Эта стерва, – оглянулся он на лежащую Клементину, – тебя точно порезала бы. Конечно, ты, возможно, и отбился бы, но кровушку она тебе пустить бы успела.
– Что ж, возможно, – вынужден был согласиться я. И добавил: – В общем… спасибо тебе.
– Да не за что, – отмахнулся мой спаситель. – Я ведь тебя едва нашел. Мог и опоздать.
Мы освободили руки девушки, и Андрей одним рывком сорвал с ее рта скотч. Она не вскрикнула, даже не поморщилась, только во все глаза таращилась на нас, не мигая. Кажется, она не чувствовала боли и не понимала, что происходит. Что все страшное для нее уже закончилось…
– Ты как? – спросил девушку Андрей.
Та молча кивнула, что могло означать и «нормально», и «спасибо», и «все потом, потом», после чего принялась, не вставая, натягивать на себя колготки и джинсы.
– А ты что, следил за мной? – спросил я, тактично отвернувшись от девушки.
– Не за тобой, – сказал Андрей, тоже отвернувшись от кровати вместе со мной. – За кафе я следил. Вернее, за его посетителями. А тут вижу, эта стерва выходит. Вместе с какой-то рыжеволосой девахой в красном берете. И во двор идут. Я сначала значения этому не придал, ведь Ларису изнасиловали, поэтому я и подумать не мог, что над ней эта сука долбанутая измывалась. Ну, они ушли, а я у кафешки остался стоять. Потом гляжу, мужик пухлый выходит, и тоже во двор. Я постоял немного – и туда. А там уж нет никого. Только у забора берет красный валяется, что на девушке был. И на снегу он как кровяное пятно. У меня аж мороз по коже побежал: а вдруг, думаю, баба эта и мужик пухлый на пару над жертвами своими измываются и делают с ними такое, что в самой грязной порнухе не увидишь? А потом душат, чтобы концы обрубить. Такое они и с Ларисой сделали… – Он замолчал и опустил голову.
– А как они жертв в логово свое приводили? – задумчиво проговорил я. – Что, связывали, запихивали в мешок и на руках несли?
– Нет, они их на санках везли, – сказал Андрей севшим голосом. – Я возле калитки в заборе, что в лес вела, след от санок обнаружил. Больших таких. На них мешки с крупой и мясные туши возят.
– И что дальше? – спросил я, заметив, как повлажнели глаза Андрея.
– Пошел по следу, – просто ответил.
– И след привел тебя к этому подвалу.
– В общем, да. Я пошел по следу, шел быстро, но увидел их, когда они уже к подвалу подходили. Но это я сейчас знаю, что здесь подвал, а тогда просто охренел, увидев и мужика, и бабу, и мешок на санях, а потом раз – и все пропали, как под землю провалились. Я бегом на тот бугор: санки стоят, а возле них никого нет. Я за бугор – нет следов. Стал смотреть там, где следы обрываются, и едва с трудом нашел дверцу в подвал. Пару минут, и баба с мужиком на тебя бы накинулись…
