полтора. Такой замученной я ее еще никогда не видела.
— Ой. Спасай меня! — Катя вошла в комнату и плюхнулась на кровать.
— Что случилось?
— Если во время сессии я не помру, то случится чудо, — подруга приложила ладонь ко лбу. — У нас поменялся преподаватель по религии и культуре, а я на его предмете ни разу не была. Все, мне конец!
— Тоже мне, проблему нашла. Я уже испугалась, что что-то серьезное, — села рядом.
— Что-то серьезное, было вчера, — девушка привстала и требовательно уставилась на меня. — Извини. Я, не знала, что у тебя может быть аллергия. Иначе…
— Нет никакой аллергии!
Излишня забота о том, о чем беспокоиться больше не стоит, уже начинала раздражать. Бран, доходчиво объяснил, что с дьяконом покончено, и он, постарается оградить меня от подобных посетителей. Интересно как?
— Тогда что?
— Я тебе вчера говорила про дьякона. Помнишь?
— Ну!?
— В общем. Он хотел меня придушить. Но Бран, уже разобрался.
— Что сделать? Сам повесился и тебя хотел за собой потащить? Трындец. Точно. Было, похоже, что ты задыхаешься. Анкита! С этим надо что-то делать! Я не хочу потерять подругу, когда у нее только жизнь начинает налаживаться, — Катя возмущенно тараторила, быстрее, чем обычно.
— Ты это о чем? — не понимая последней фразы, подозрительно посмотрела на нее.
— Ну. Тобой очень интересуется Марк. Просил номер телефона, но я не дала. Решила сначала разрешение спросить.
— И правильно сделала. Не давай, — резко ответила я.
— Почему? — Катя скривила губки. — Он конечно не идеален, но вполне…
— Нет. Он привлекательный, не спорю, врач и все такое, но я не доверяю ему, понимаешь. Что-то в нем есть такое, что отталкивает. Вот, например, сегодня, познакомилась с человеком, которому хочется улыбаться, говорить с ним, смеяться.
— Ну-ка, ну-ка! С этого места поподробнее. Ты же, вроде, сегодня работала? — заинтересованные глаза подруги стали искриться шаловливыми огоньками.
— Так, на работе и познакомилась. Он практикант. Учится кстати в твоем университете. Похож на Ника Картера. Умный, эрудированный, веселый. Поначалу…
— Как говоришь, его зовут? — в голосе Кати пробежали нотки подозрения.
— Сергей Матвеев, — не понимая, ответила я.
— А-ха-ха, — Катя залилась громким смехом.
— Ты что? — меня распирало возмущение.
— Умный — да, красивый — и это имеется, а еще, благодаря нестандартной ориентации прославился на весь универ. Про него такие баллады ходят, ты себе не представляешь, — улыбаясь во весь рот, ответила Катя.
— В смысле? — не поняла подругу.
— Он гомосексуалист и ловелас в своем роде. Ты не заметила за ним ничего необычного?
— Нет. Мы весь день мило беседовали, словно знаем друг друга очень давно. И он говорил комплименты! — почему-то хотелось защитить нового знакомого.
— А почему нет!? Я же не говорила, что он ненавистник девушек. Просто они его не привлекают в сексуальном плане. Расслабься! Он хороший парень. Общаться с ним ведь никто не запрещает, — я задумалась и попыталась вспомнить какие-нибудь подозрительные детали в общении с Сергеем, но в памяти ничего не всплыло. — Честно, ты подняла мне настроение.
Катя весь вечер пробыла у меня. Мы болтали, пили кофе, и я пообещала подруге, что постараюсь помочь в том, чтобы она не завалила сессию. Найду необходимый материал, по нужному предмету, ну а она, постарается хоть что-нибудь выучить и сдать экзамен. Подруга, вдохновленная моей идеей, набросилась с объятиями и сказала, что, если перейдет на следующий курс, вечеринки избежать мне не удастся. Рискуя быть задушенной, пришлось согласиться.
— Ты завтра, что будешь делать? Выходной ведь, — собираясь уходить, Катя уже минут десять крутилась у зеркала.
— Поеду на кладбище к маме. Последний раз была там осенью, на годовщину ее смерти. Куплю огромный букет хризантем и поеду. Мама обожала эти цветы.
— Ясно, — задумчиво сказала подруга. — Ладно. Я пойду. Завтра созвонимся.
— Как всегда, — глубоко вздохнув, ответила я.
Чертовы сны. Они никогда не оставят меня в покое. Нет. Я уже сама хочу, чтобы парень, который по моим подсчетам умирает третий раз, наконец, умер и отстал от меня. Вместе со своей параноидальной идеей суицида, бурными эмоциями, жаждой адреналина и сумасшедшими идеями.
Села на кровати, тяжело дыша. В одно мгновение, отойти от гонки на автомобилях по пустынным пескам, просто невозможно. Машина несется вперед на предельной скорости, подскакивая на горках и буграх. Внутри все колотится и булькает. Головокружение и головная боль, попеременно сменяют друг друга. Неожиданно, другая машина выскакивает из песчаного тумана, удар… невыносимая боль, а потом темно.
— Бл…ь! Сумасшедший. Попадись ты мне. Я сама прикончу тебя навеки, — встала и побрела в ванную. Никогда не ругалась матом, даже сама с собой, но терпение, которое было итак на грани, после последней нашей встречи, вконец лопнуло.
Душ помог немного прийти в себя, но я все еще чувствовала тревогу и горечь потери, что дико бесило. Только, поделать с собой, ничего не могла. Не могла не чувствовать этого, не переживать не страдать и чуть ли не плакать от того, что произошло с неизвестным мне человеком. Не смотря на все сопротивления.
Часы показывали девять. Сегодня на кладбища добираться будет намного сложнее, чем в обычный день. Решила, что если выйду пораньше, то увеличу шансы быстрее добраться. Каково же было мое удивление, когда возле подъезда, я увидела знакомый джип. Роман вышел из авто и улыбнулся.
— Здравствуй Анкита.
— Здравствуй, — мы уже давно перешли на "ты". — Что ты здесь делаешь?
— Тебя жду. Приказано отвезти туда, куда скажешь, — серьезно ответил мужчина.
— И давно стоишь?
— Нет. Около часа.
— А, если бы я вышла из дома только вечером? Ты, что же, весь день бы ждал? — нет ну на самом деле?! Катя не исправима.
— Да.
— Ну, хорошо. Поехали, — вздохнув, сказала своему извозчику, отчего тот довольно улыбнулся и затем открыл пассажирскую дверь. — Только сначала заедем за цветами.
Сказала Роману куда едем и просто молча смотрела в окно, пока авто не остановилось возле цветочного киоска. Как и предполагала, дороги в сторону кладбища были переполнены, поэтому приходилось часто простаивать в пробке. Вместо обычного получаса, мы ехали полтора. Роман, остался ждать у выезда на “кольцевую”, так как дальше, милиция машины не пропускала. Люди оставляли транспорт и двигались пешком.
Чувство скорби, медленно подступало к горлу и набирало обороты как скатывающийся с горы ком, стоило пересечь кованые ворота погоста. Где-то слышался тихий плачь, где-то всхлипывания, но казалось не они, ни что другое, не могло нарушить спокойствия и умиротворения этого места.
Я подошла к синей витой оградке и как только встретилась с глазами матери, смотревшими на меня с фотографии на памятнике, ком взорвался безмолвным рыданием души
