— Не-а, — покачал головой Киф. — Проще найти душегуба потом, втихую.
— Разумное замечание. Значит, охотник уходит восвояси, у лестницы встречается с Корином, тот, конечно, спрашивает, мол, прав я или неправ. И вот вопрос: что ему отвечает охотник?
— Этого мы не узнаем.
— В точности — нет. Но если вспомнить слова про безродного пса, Корин услышал совсем не то, что ожидал. Он был чем-то разозлён, и сильно.
— Так сильно, что…
— …упал, — закончил я фразу за предзвенника, и мы посмотрели друг на друга с сомнением, потому что даже на непритязательный вкус от подобного предположения разило нелепостью.
Если бы я мог хотя бы увидеть, как он летел… Многое стало бы ясным. По крайней мере, в отношении способа убийства, если оно вообще произошло.
— Будь добр, выгляни наружу и позови кого-нибудь, — попросил я Кифа.
На наше счастье поблизости оказалась та же служанка, что прибрала посох.
— Милая, скажи, есть ли в этом доме старый сенник, который уже отслужил своё?
— Как не быть, йерте, — покраснев от того, что с ней разговаривает городской чиновник, ответила девица.
— Пусть его принесут сюда. Да прихвати с собой пару своих подружек и старые наволочки.
Служанка зарделась ещё больше, отправившись выполнять поручение, а предзвенник вытаращился на меня:
— Целых трое? А не многовато ли будет?
— Для того, что я задумал, нет.
— Ну, как знаете… Ещё и меня небось помогать заставите?
— А как же! Один я не справлюсь. Или справлюсь? — Я задумчиво прикинул возможный вес сенника. — Нет, тяжеловато будет.
Теперь краснеть начал Киф, и только тут до меня дошло, какие мысли посетили голову моего юного помощника.
— Да сенник мне нужен вовсе не для забав со служанками!
— А для чего?
— Хочу отправить его в полёт.
Брови предзвенника доползли бы до края лба, если бы не скорое появление девушек со всеми требуемыми принадлежностями.
— Иглы и нитки у вас найдутся?
Три чепца послушно кивнули.
— Шили в детстве кукол?
Ещё один кивок.
— Так вот. Мне нужна кукла, только большая. Ростом с вашего умершего хозяина и примерно его веса. Думаю, этого сенника как раз хватит. Нужно только смастерить ему ноги и голову да пришить руки. За работу, красавицы!
Если служанки и рассчитывали на иное времяпрепровождение в обществе чиновных людей, то быстро распрощались с возможным разочарованием и принялись за работу. Получаса не прошло, как в нашем с предзвенником распоряжении оказалось подобие человеческой фигуры, ощетинившееся кончиками торчащих из ткани сухих травинок, посмотрев на которое я невольно улыбнулся. Потому что вспомнил юность.
Если в Литто и далее от столицы применение кукол для разных служебных надобностей было в диковинку, то в Сопроводительном крыле без набитых сеном, опилками и прочей трухой чучел не обходились ни дня. С самого первого занятия нам были вручены боевые бракки, а не их безобидные копии, и, если бы нас сразу выставили в парах друг против друга, до выпуска не дожил бы ни один из учеников. Поэтому большую часть учебных лет я и все мои товарищи имели дело как раз с бессловесными «сенниками для битья». И для отработки ударов, и для изучения откликов человеческого тела на различные воздействия.
— Благодарствую, красавицы! Больше не смею вас утруждать.
Служанки вышмыгнули прочь из комнаты, но не ушли совсем и смогли увидеть, как я вытаскиваю к лестнице сенного болвана. Пришлось сказать чуть строже:
— Попрошу освободить помещение на время проведения следственных действий. — И добавить после многозначительной паузы: — Зашибить можем.
Поверили они или нет, не знаю, но скрылись за дверью, ведущей на половину слуг. Хотя судя по приглушённому хихиканью, какое-то время девицы всё же подсматривали за нами.
— Ну хватит рассиживаться. Потащили!
— Кого и куда? — спросил Киф, выглядывая из комнаты.
— Куклу наверх.
— Зачем?
— Дотащим — увидишь.
Предзвенник посмотрел на меня с очень большим сомнением в моей разумности, но, вздыхая и кряхтя, помог поднять сенного болвана по лестнице, в конце подъёма резонно заметив:
— Если ничего и не пойму, так хоть согреюсь.
Я придерживался примерно той же точки зрения, разве что не хотел говорить о ней вслух. К тому же меня всё ещё терзало желание увидеть случившееся. По крайней мере, в виде самодельного представления.
— А теперь давай определим, как он мог упасть.
— То есть? Головой вперёд, конечно.
— Я не об этом. Он мог сам поскользнуться, зацепиться за ковёр или по другой причине не удержаться на ногах. Это раз. И мог полететь с чужой помощью. Согласен?
Киф пожал плечами:
— И что с того?
— Вот я и хочу взглянуть, куда бы тело упало в обоих случаях.
— А! — Он наконец-то понял моё намерение. — Думаете, так удастся доказать, был парень убит или умер сам?
— Доказать…
Я вспомнил напутствие золотозвенника. Доказательства обычно нужны окружению, а мне требуется гораздо меньшая штука. Уверенность. Потому что, если я не буду уверен хоть в чём-то, ничего и никогда не смогу решить.
— Итак, случай первый. Упал сам по себе.
Я поднял куклу на ноги и поставил, поддерживая, на то место, где меловым кругом были отмечены отпечатки ног и посоха умершего. Пожалуй, далековато для того, чтобы простое пошатывание заставило упасть. Ну ладно, допустим, он сделал ещё шаг в сторону лестницы. Уже перед самым падением. Я отпустил подмышки сенного болвана, слегка подталкивая вперёд. Кукла пару раз перекувырнулась, шурша по ступенькам, но не долетела до пола.
Любопытно. Значит, усилие всё же было, и немаленькое. Неужели охотник?
— Потащили обратно!
Киф больше не стал возражать, хотя и всем видом показывал, сколько страданий причиняет ему моя странная прихоть.
— Теперь держи ты.
— Это ещё зачем?
— Поставь сюда, а я встану… Вот здесь.
И опять расстояние хоть и не чрезмерно большое, но не благоприятствующее рукопашному бою. А могло ли оно быть иным? Ведь мужчины разговаривали, прежде чем что-то произошло. Нет, всё равно попробовать надо.
Я с некоторым трудом дотянулся до грудков куклы и попробовал сбросить её на лестницу. Получилось лучше, чем в предыдущий раз, и всё же место падения оказалось совсем другим, нежели у Корина. Странно. Может быть, охотник действовал как-то иначе? Скажем, подсёк ноги? Нет. Тогда полёт походил бы на первый. Да и нечем было подсекать-то, у него же не было палки.
Палка…
— Ещё раз тащим!
Киф вознёс небу беззвучную молитву и послушно взялся за уже начинающего трещать по швам болвана.
У Корина была палка. Посох. Который тоже упал, но упал куда страннее, чем тело. А что ещё мы знаем о том злополучном вечере? Корин был рассержен. Может быть, взбешён. Назвал собеседника «безродным псом», что говорит о сильном раздражении. А на собаку поднимают не руку, а…
Я попробовал представить, как мог проходить замах. Если бы эрте Певено попал по охотнику, падения могло и вовсе не случиться, ведь тогда у посоха была бы точка касания, она же точка опоры. И если бы охотник вздумал ответить, то скорее отбросил бы обидчика назад, на лестничную площадку, а не к ступенькам. Но если посох не встретил сопротивления…
Итак, он замахнулся с явным намерением ударить.
— Дай сюда посох.
Я отвёл правую руку болвана с привязанной палкой в сторону, а потом с силой попробовал ударить невидимого противника, одновременно отпуская куклу, чтобы не улететь следом за ней. Поскольку никаких преград на пути посоха не наблюдалось, он описал широкую дугу и потянул сенник вслед за собой, но не по прямой, а опять же по дуге. Влетел между столбиками перил, оторвался под гнётом немалого веса куклы, и та, более ничем не задерживаемая, покатилась по ступенькам дальше. Почти до того самого места, что белело меловыми пятнами на ковре у подножия лестницы.
— О-го-го, — сказал Киф, озадаченно глядя на итог моих усилий.
