В ту же секунду послышался треск электрического разряда, яркая белая вспышка ослепила глаза и какая-то сила бросила меня на землю. Я вскрикнул от невероятной боли в пальцах и, чтобы унять ее, безотчетно сунул руку под мышку. Тошнота заставила меня согнуться вдвое.
Спустя какое-то время я смог осмотреть руку и убедиться, что на указательном и среднем пальцах оторваны первые фаланги. Кровь так и хлестала из ран. Боль была невыносимой. Я вытащил из кармана платок и поспешно замотал пальцы.
Вокруг продолжал клубиться туман. И ничего не оставалось, как ждать, когда через три часа Страттон отзовет меня назад.
Глава 9
Я никогда не отличался выносливостью. Однажды в Уиксмауте я отважился пойти в кинотеатр. Господи, как потом я проклинал себя! Фильм был о второй мировой войне. Все такие картины носили якобы образовательно-воспитательный характер. Но познавательность данной картины заключалась в живописании натуралистических приемов допроса человека, арестованного агентами тайной полиции. Зрители смотрели, затаив дыхание, а меня самым постыдным образом вырвало прямо на ковровую дорожку прохода. Я выбежал вон из кинотеатра, бросив там свою подружку.
Тогда я понял, что если меня когда-нибудь будут допрашивать, то я сразу же расскажу все, что знаю, забыв о высоких чувствах к родине. Я знал, что в конце концов все равно сломаюсь, зачем же тогда испытывать мучения? Не лучше ли рассказать все сразу? Я не выносил физических страданий.
Но вот я лежал, корчась от боли, лишившись фаланг на двух пальцах правой руки, и все из-за какого-то идиотского эксперимента. Я кое-как забинтовал пальцы платком и наконец перестал вопить, поэтому что этим все равно не поможешь. Я продолжал лежать, постанывая, в ожидании, когда пелена тумана развеется и мне будет наконец оказана помощь. Я проклинал Страттона и Копрайта, а после того, как перенес еще один приступ рвоты, и Баскаса также.
Откуда-то снова появился заяц или кролик и получил от меня свою порцию проклятий. Он смотрел на меня опухшими глазами и, видимо, тоже испытывал жестокие страдания. Он знал, что умирает. Это отрезвило меня и как будто уменьшило боль в раненой руке. Потом кролик куда-то исчез, а я, должно быть, потерял сознание.
Когда я пришел в себя, тумана уже не было. Я увидел свой вездеход и кровь на траве. Видно, я потерял ее изрядно. До вездехода было ярдов двадцать, и я пополз, морщась от боли. Я думал с раздражением, что Страттону давно пора бы выяснить, что со мной. В это зремя я уже должен был бы докладывать ему о результатах моего путешествия во времени.
Наконец я все же добрался до вездехода и открыл дверцу. Сев в машину, я нащупал рукой видеофон и увидел на экране лицо Страттона — на нем читались испуг и облегчение одновременно.
— Что случилось? Ты выглядишь чертовски плохо.
— Поспеши, Страттон… — успел произнести я, и связь прервалась.
Кажется, я снова потерял сознание, потому что меня обступила темнота, и я чувствовал на себе чьи-то руки.
— Черт возьми, откуда у парня столько крови? — услышал я голос Страттона.
Я почувствовал, что меня несут. Взвыли турбины, вездеход поднялся, и мы тронулись.
Когда я очнулся, то понял, что нахожусь в больнице. Обилие света слепило глаза. Боль утихла, было ясно, что мне сделали укол. Надо мной склонилась очень красивая молодая женщина со вздернутым носиком и широко расставленными карими глазами. На голове у нее была ослепительно белая шапочка медсестры, которая на блестящих каштановых волосах казалась сбитыми сливками на шоколадном пирожном.
— Что у вас на лице? — спросила девушка, не скрывая любопытства.
Хотя я не совсем еще пришел в себя и плохо соображал, однако понял, кто передо мной.
— Привет, Марианна, — поздоровался я, забыв о всякой предосторожности.
— Откуда вы знаете мое имя?
Я увидел в ее руках губку.
— Вас трудно узнать из-за той дряни, которой вы вымазали свое лицо. Сейчас я вас умою, — решительно заявила она.
Я понял, что в суматохе Страттон, отвозя меня в больницу, забыл снять грим с моего лица.
— Ну, конечно же! — воскликнула сестра Марианна Питерс, приступая к делу. Вскоре она уже любовалась своей работой. — Я знаю вас. Вы управляющий отеля «Фалькомб», мистер Мэйн, не так ли? Я вас часто видела в баре. Однако я удивлена и польщена тем, что вы знаете мое имя. Уверена, вам знакомы имена всех посетительниц бара.
— Нет, только хорошеньких, — ответил я механически.
Сюзанна оценила бы мою шутку, но Марианна лишь покраснела, от чего похорошела еще больше.
— Зачем вам этот маскарад? — спросила она. — Посетители забросали жалобами?
Мне было не по себе оттого, что девушка разгадала тайну дурацкой выдумки Страттона с гримом.
— Да нет. Просто я спешил на репетицию любительского спектакля, — сказал я небрежно.
— И что же с вами случилось? — полюбопытствовала Марианна.
— Не помню. Я долго был без сознания. Должно быть, прищемил пальцы дверцей вездехода и от боли потерял сознание.
Она заботливо и с сочувствием смотрела на меня.
— Знаете… — нерешительно начала она. — Вы лишились первых фаланг на двух пальцах.
Она встревоженно ожидала моей реакции.
— Что ж, придется обходиться без них, — сказал я, чувствуя, что мне намного лучше. Однако я не хотел, чтобы она уходила. Лучше беседовать с ней, чем с инспектором Баскасом, к тому же я боялся, что как только она уйдет, ко мне пустят какого-нибудь посетителя.
— Как вы думаете, долго я здесь пробуду? — спросил я с надеждой.
— Думаю, к вечеру вас отпустят.
— Как? Черт побери, Марианна, я ведь еще болен, только что перенес тяжелую операцию, потерял столько крови. Мне нужно время, чтобы поправиться…
Она улыбнулась.
— Потеря крови восстанавливается в течение одной ночи, лекарства не вызывают побочных явлений. Вам сделали антишоковый укол, раненые пальцы обработаны специальным составом и закрыты восстанавливающим пластырем.
Вошла еще одна сестра и что-то шепнула Марианне. На лице девушки появилась улыбка, но на этот раз это была совсем другая, профессиональная улыбка.
— К вам посетитель, — добрым голосом сообщила мне вошедшая медсестра, словно мы были давними друзьями. — Доктор Страттон.
Я покорно вздохнул. Сестрам за то и платят, чтобы они сообщали пациентам дурные вести веселыми голосами.
Вскоре вошел Страттон.
— Оставьте нас, сестра, — бросил он Марианне. Она тут же вышла. Страттон тяжело опустился на край моей кровати.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
