Тяжело дыша, он начал замедлять бег. Ноги не подводили его, но лёгким не хватало воздуха. Слишком мною сигарет. Слишком много пиццы и слишком много пива. Наконец, он остановился, согнувшись и опираясь руками на колени. Грудь вздымалась и снова опадала. У него кружилась голова; ручьём лился пот. Отовсюду к нему слетались мухи.
Он подумал: если сейчас ты не успокоишься, Доузи, то потеряешь сознание. Чёрт, ты должен взять себя в руки!
К счастью, было уже поздно. Солнце клонилось к горизонту и температура воздуха падала; по крайней мере, ему не грозила опасность получить солнечный удар. Когда сердцебиение понизилось, он снова двинулся вперёд — не бегом, но быстрым шагом, поминутно оглядываясь назад. Время шло — пять минут, десять минут. Опять стало тихо. В кустах, разбросанных на большом расстоянии друг от друга, щебетали птички, которые готовились ко сну. Шорох в траве справа от него обозначил путь какой-то небольшой рептилии — возможно, ящерицы, — но ничто не нарушало тишину, кроме глухого звука его шагов.
И чего-то ещё.
Алек остановился, когда его ухо уловило слабое жужжание. Оно было очень тихим, но это был, да, это был двигатель. Может быть, проезжающий по шоссе автомобиль? Но он даже не видел дороги.
Нет, звук доносился с противоположного направления.
Странно, но он не запаниковал. Он знал, что у него нет времени на панику. Вместо этого он почувствовал неожиданное спокойствие. Голова прояснилась; казалось, что кровь в венах охладела и потекла медленнее. Он осмотрелся, заметив ближайшие заросли соляных кустов. Они находились почти в двадцати метрах от него. Рядом с кустами росла малга, но, как и большинство деревьев этой породы, она напоминало своей формой перевёрнутый треугольник. Листва разрасталась вверх от тонкого ствола, который не мог послужить укрытием. Нет — или соляной куст, или ничего. Поспешив к нему, Алек поблагодарил бога за то, что он не успел добраться до солончаков. Здешние кустарники — то, что от них осталось — были не выше телёнка средних размеров. Но этот куст, напротив, оказался больше. Размером почти с корову.
Как раз настолько большим, чтобы в нём мог спрятаться человек, если он свернётся, словно ребёнок в утробе матери.
Теперь Алек был почти уверен, что приближавшийся автомобиль ехал по просёлочной дороге. Приглушённый шум двигателя сделался пронзительнее. Грохочущий звук свидетельствовал о том, что мотор машины был намного мощнее того, что обычно приделывают к велосипеду, чтобы не крутить педали. Возможно, «лендровер»? Вдруг убийца украл джип? Или Крису и Грэхему удалось спасти свои жизни и теперь они на полной скорости ехали к шоссе, спасаясь от преследования по горячим следам? В любом случае, Алек не собирался выдавать своего присутствия нечаянным движением. Он знал, что если поднимет голову и осторожно посмотрит поверх куста, скрывавшего его от посторонних глаз, то его вряд ли увидят. Но когда шум двигателя стал громче, Алек обнаружил, что он не может пошевелить ни одним мускулом. Он съёжился на земле, задержав дыхание, прижав подбородок к коленям и обхватив голени руками, и молил Бога о том, чтобы машина не остановилась. Даже если там действительно находились Грэхем и Крис, это не заботило его, пока автомобиль двигался вперёд, уводя за собой любого ублюдка, который мог его преследовать. Шум раздавался почти прямо над ним. Он крепко закрыл глаза. Шум приближался-приближался…
Он удалялся.
Он затихал вдали.
Алек снова открыл глаза. Он прислушался к медленно исчезающему звуку. Он до сих пор боялся пошевелиться, потому что водитель мог случайно взглянуть в зеркало заднего вида и заметить движение или кусок синей джинсовой материи (и почему он только не надёл чёрные джинсы!). Он также тревожно ждал звука мотора другого автомобиля, который мог принадлежать преследователю. Если мимо него только что проехали Крис и Грэхем, то возможно, что они скрывались от убийцы, пустившегося в погоню. Алек не хотел встать из-за куста как раз в тот момент, когда мимо проедет другая машина, и как следствие получить пулю в голову.
Но постепенно он начал расслабляться. Тянулись минуты, но на дороге больше никто не появлялся. Наконец, он приподнял голову, совсем чуть-чуть, и осмотрел окружавшую его местность. Она казалась неподвижной в золотистых лучах заходящего солнца. Каждая скала, каждый ствол дерева и каждая ветка отбрасывали чёткую удлинённую тень. Местность выглядела совершенно спокойной. Невозмутимой.
Взглянув на часы, Алек понял, что становилось поздно и у него было не так уж и много времени. Если он не успеет добраться до шоссе до наступления ночи, то у него будут серьёзные неприятности. Всё закончится тем, что он станет ходить по кругу, словно слепой.
Ему нужно вернуться к грузовику. Сейчас. Немедленно. Он должен встать и пойти вперёд — вне всякою сомнения, это будет самым трудным, что он когда-нибудь совершал за всю свою жизнь.
* * *
Дел жила в небольшой хижине рядом с Силвертоном вместе с собакой, овцой, кенгуру и четырьмя курицами. Она сказала, что любит покой, хотя в последнее время там становится всё оживлённее из-за туристов и кинокомпаний. Она могла назвать все фильмы, которые тут снимались, начиная с «Безумного Макса».
— В баре мы видели фотографии, — вставил Питер. — Здесь снимали «Грязные делишки» и «Город под названием Элис».
— О, здесь некуда деваться от камер, — пронзительным голосом сказала Дел. — Каждый раз, когда я приезжаю в город попить пива, обязательно наталкиваюсь на какого-нибудь светловолосого красавчика, который ищет людей для участия в съёмках. Я даже снялась в одном или двух эпизодах. Реклама немецкого пива. Реклама японского пива. Они платят неплохие деньги за один день с бутылкой пива, точно вам говорю. Один раз они даже хотели использовать в съёмках мою машину, но ничего не вышло.
— Должно быть, это поддерживает экономику региона, — заметил Ноэл, и Дел усмехнулась.
— Если бы она вообще здесь была, — сказала она.
— Но все эти актёры…
— А, они… Они приезжают из Брокен-Хилла. — Дел фыркнула так, как будто Брокен-Хилл являлся густонаселённым мегаполисом. Она начала рассказывать о своём отце, который работал на трамвайной линии от Брокен-Хилла до Силвертона (она существует до сих пор), и о своей матери, которая была родом из Кокберна.[20] Питер перестал её слушать. Он внимательно рассматривал местность, по которой они проезжали. Пустыня медленно погружалась в темноту. На западе у горизонта ещё виднелось оранжевое сияние, но с востока наползала тёмно-синяя тень. Она уже занимала большую часть неба. Роуз только что загадала желание на первую звезду.
Даже изменившееся освещение никак не повлияло на внешний вид окрестностей. Когда потемнело небо и потускнели краски, все предметы приобрели одинаковый оттенок, и Питер обнаружил, что он не может сказать наверняка, меняется местность или нет. Ему казалось, что нет. Вокруг была та же самая земля, те же самые низкие кустарники, то же самое бесконечное ограждение…
— Там почтовый ящик! — неожиданно закричал он, словно очнувшись от транса. — Белый почтовый ящик!
— Что? — сказала Линда. — Где?
— Там, позади!
— Я же говорила, — пробормотала Луиз. Линда обратилась к мужу:
— Ноэл? Что ты об этом думаешь?
— Что?
— Мы остановимся здесь, или…
— Ах, это. — Ноэл понял, о чём она говорит, и повернулся к Дел. — Мы думали о том, что нам следует позвонить в службу помощи автомобилистам из того дома который остался позади. Когда нам стало ясно, что у нас неприятности, мы решили добраться до фермы.
— Но сейчас у вас нет никаких неприятностей, — заметила Дел.
— Да, конечно, я всё понимаю…
— Не волнуйтесь. Мы скоро приедем. Нам только не хватало застрять ночью в русле ручья.
У Луиз заурчало в желудке. Роуз заснула, прислонившись головой к груди матери. Иногда она беспокойно шевелилась и что-то бормотала. Один раз она приоткрыла глаза и еле внятно спросила они уже дома? Линда постоянно смотрела на часы. Ноэл взял на себя обязанность поддерживать вежливый разговор с владелицей автомобиля, которая когда-то — не очень долго — была замужем за министром Единой Церкви.
— Тогда он был пресвитерианином и чертовски хорошим парнем, — делилась воспоминаниями Дел. — Да, в то время было слишком много экзальтации. Фил проводил почти всё своё время с неверующими, и мне это надоело. Бисер перед свиньями, говорила я ему, но он был чертовски упрямым. Постойте, что это?
Машина замедляла ход, когда Питер, наклонившись вперёд, мельком увидел поверх мягких ушей Монгрела оставленный на дороге грузовик. Как выброшенный на берег кит, он находился вне своей стихии и выглядел совершенно беспомощным на пыльной обочине дороги. Фары автомобиля Дел осветили заднюю часть грузовика и номерной знак Нового Южного Уэльса. На сторонах прицепа было что-то написано, но Питер не смог разобрать слов. Когда они медленно проезжали мимо этой неуклюжей громады, его внимание привлекла распахнутая настежь дверь со стороны водителя. Кто-то выглядывал из кабины, неистово размахивая руками.
