— Да, страшно интересно! — как-то нервно развеселилась она.
— Может, не будем расставаться? Поговорим. Я знаю одно хорошее место.
— Где?
— Сейчас направо.
Они объехали двор дома по кругу и остановились возле соседней пятиэтажки. С этого места хорошо просматривался подъезд, из которого они только что вышли.
— Здесь и поговорим, — сказал Пахомов. — А заодно за вашим домой присмотрим.
— Может, вы скажете, что происходит?
— Вы говорили, что Чащин к вашему мужу в больницу приходил, извинялся.
— Да, приходил, извинялся. — Марина Петровна беспокойно поглаживала рычаг переключения передач, как будто собиралась воткнуть его в положение первой скорости.
На всякий случай Пахомов заглушил двигатель, но ключи оставил в замке зажигания.
— И Николай Кузьмич его простил?
— Ну, сказал, что проблемы ему не нужны…
— И проблем с Чащиным больше не было?
— Нет.
— Может, он работал на него?
— Да нет.
— Может, у него новый конфликт с ним был? Из-за Кати?
— Да нет, не было ничего. А почему вы спрашиваете? Вы же не думаете, что это Чащин убил Колю?
— Я думаю, что Чащин очень страшный человек. Страшный, мстительный и очень осторожный. Он очень опасен. Поэтому мой вам совет, когда вас спросят про наш с вами разговор, не говорите ничего про Чащина. Скажите, что я спрашивал про него, а вы ничего не говорили. Договорились?
— Договорились… Вам, наверное, уже пора?
Олег промолчал, наблюдая за двумя джипами, которые один за другим въезжали во двор. Машины разом остановились, из них выскочили крепкие парни в камуфляже и с оружием. И все они рванули в подъезд Сайко. Пахомов насчитал шесть человек. Видимо, Чащин решил действовать наверняка.
— Что это? — дрожащим от страха голосом спросила Марина Петровна.
— Дверь, я думаю, вам придется поменять. Я вам компенсирую. Потом.
— Дверь?! — Женщина попыталась выскочить из машины, чтобы бежать к своей квартире, спасать имущество.
Но Пахомов поймал ее за руку, удержал:
— Спокойно, Марина Петровна, спокойно.
Он испытывал желание поскорее убраться с этого места, но возле джипов стояли вооруженные люди, они посматривали по сторонам. Если «Калина» тронется с места, ее заметят, снарядят погоню. И выйти, не привлекая внимания, из машины не получится. Так что нужно сидеть и спокойно ждать, когда проблема рассосется сама собой.
Ждать пришлось недолго. Из дома один за другим вышли три человека, сели в машину. С места тронулись оба джипа, но только один выехал со двора, второй же просто сменил место.
— Что это было? — спросила Сайко.
— То, что еще не закончилось. У вас в квартире засада, если вы этого не поняли.
— И что мне делать?
— Можете вызвать полицию. Только это вам не поможет.
— Почему?
— Потому что полиция ваша — карманная. А карман для нее у Чащина. Поэтому, чтобы найти убийцу вашего мужа, нам пришлось ехать из Москвы. А убил Чащин не только вашего мужа… Хотите познакомиться с подругой по несчастью?
— С кем?
— С женщиной, у которой Чащин убил мужа.
— Зачем?
— Зачем убил или зачем знакомиться?
— Зачем знакомиться?
— Чтобы я не лез к ней в дом через балкон… Где у нас находится улица Пушкина?
Чутье не подвело Пахомова: переиграл его Чащин, на этот раз с помощью Кручинина и Терехова. Взять Олега ему не удалось, но выводы он сделает. И уже сегодня примет меры. Но пока Чащин только чешется, Пахомов должен успеть посетить гражданку Грибову, поговорить с ней. И Марина Петровна Сайко поможет ему. Хочет она этого или нет.
Глава 16
Большие деньги уходили с комбината в обход государственной казны. Но Волкобойск тем не менее не бедствовал. Растет город, развивается. Вот и улицу Пушкина застроили таунхаусами. В одном из них и жила вдова Грибова. Марина Петровна позвонила в дверь, разбудила хозяйку, завела с ней разговор. Тогда и подошел к ним Пахомов.
— Ксения Викторовна, всего пару вопросов. — Олег полез во внутренний карман куртки, как будто собирался достать служебное удостоверение. — Майор Пахомов, департамент уголовного розыска.
— Из Москвы, — подсказала Сайко.
— И что вам нужно? — напряженно смотрела на него Грибова.
И на Марину Петровну она глянула недовольно. Похоже, она жалела, что открыла ей дверь. Ее нетрудно понять. Утро еще только-только проклевывалось: небо уже светлеет, но предрассветные сумерки не расходятся. Если бы не яркие фонари перед домом, Грибова могла бы и не открыть. А еще женщина могла рассчитывать на видеокамеру, размещенную под входным козырьком.
— Вы знаете, кто убил вашего мужа?
— Откуда я могу это знать?! — удивилась Ксения Викторовна.
— А если знаете?
— Я вас не понимаю!
Грибова была моложе Сайко и выглядела куда лучше, но вряд ли с ней приятней было иметь дело. Женщина явно жалела о том, что открыла дверь непонятно кому. И на Олега она смотрела с нескрываемым подозрением. Взгляд ее буквально искрил.
— Я бы мог предъявить документы, но у меня их нет. Их забрал человек, который убил вашего мужа…
— Извините, но я не хочу продолжать этот разговор! — Женщина попробовала закрыть дверь, но Пахомов подставил ногу. — Что вы себе позволяете? Я сейчас вызову полицию!
— Если вы знаете, кто убил вашего мужа, местная полиция вас не спасет. Скажу больше, вас ликвидируют как источник опасной информации. В доме Марины Петровны уже устроили разгром. И только потому, что она догадалась, кто убил ее мужа. Теперь ваша очередь. И ваша, и тех, чьи родственники погибли от руки этого страшного человека, — пристально глядя на Грибову, чеканил Пахомов.
Он давил на нее как словом, так и взглядом. И видел, как она прогибается под его нажимом.
— О каком страшном человеке вы говорите? — дрожащим голосом спросила она.
— Ксения Викторовна, мы стоим на улице, на которой в любой момент могут появиться люди этого страшного человека. Вооруженные люди. Они увидят меня, они будут стрелять. Достанется и вам.
— Значит, вам нужно уйти. — Грибова кивком показала на «Калину».
— Нам нужно войти! — Сначала Пахомов толкнул женщину взглядом, а затем переступил порог.
И ей ничего не оставалось, как посторониться. Олег зашел сам и потянул за собой Марину Петровну. Сайко была здесь лишней, но и отпустить ее он не мог. Вдруг у женщины сдадут нервы, а телефон у нее под рукой.
Не успел Пахомов закрыть дверь, как на лестнице со второго этажа таунхауса появились волосатые ноги в растоптанных мужских тапочках. Ноги спускались вниз, неся могучее тело, облаченное в белый халат. Очень скоро в поле зрения попало широкое, прямоугольной формы лицо. Черные волосы, раскосые глаза, прямой ровный нос… Мужчина восточной внешности был молод, хорош собой, атлетически сложен. Сайко недоуменно вскинула брови, глядя на него, и с осуждением покосилась на Грибову.
— Ксюша, что здесь такое? — без малейшего акцента спросил азиат.
— Ксюша?! — усмехнулась Марина Петровна.
Грибова зарделась, опустила голову. А мужчина без остановки пер на Пахомова. Он не скалился, не хмурил брови, делая угрожающее лицо. Он просто ждал ответа. И готов был при этом вышвырнуть незваного гостя за порог.
— Ваш любовник? — спросил Олег.
— Ты кто такой? — спросил азиат, останавливаясь перед ним.
— Значит, любовник. Быстро же вы утешились, Ксения Викторовна!
— Это не ваше дело! — истерично взвизгнула Грибова.
— Я, кажется, спросил!.. — Мужчина протянул руку, чтобы схватить Пахомова за шиворот, но ему в шею под ухо ткнулся ствол пистолета.
Он даже не заметил, как Олег выхватил оружие, но понял, что произошло. И в испуге шарахнулся назад. Все бы ничего, но страх потащил его в комнату с арочным входом; чтобы туда попасть, нужно было свернуть вправо. Маневр закончился неудачей — азиат упал, задрав волосатые ноги. Даже Сайко брезгливо поморщилась, глядя на него, а Олег и вовсе отвел глаза. Но снова вперился в мужчину, как только тот поправил халат.
— Как его зовут? — обращаясь к Грибовой, спросил Пахомов.
— Миша… Он мой дальний родственник. Приехал устраиваться на работу.
— На вакантное место?
— Я вас не понимаю.
Миша поднялся и попытался скрыться в комнате, но Пахомов не позволил ему выйти из поля зрения. Он зашел в каминный зал и встал у прохода.
— Что, если Миша освободил место вашего мужа?
— Миша приехал совсем недавно. Антона уже не было…
— А кто убил Антона?
— Я не знаю. — Глаза у Грибовой подозрительно забегали по сторонам.
— Значит, его убил Миша.
— Эй, что ты такое говоришь? — вспылил парень.
Но Пахомов тяжело посмотрел на него, предостерегающе качая головой, и он стушевался. Сел в кресло, вжал голову в плечи.
