Только это был не просто спазм.
Это было извержение зеленого цвета, так как я пила «Гаторейд» или что-то наподобие.
Стерлинг психанул и чуть не опрокинул меня на пол в попытке увернуться от моего фонтана. Свесив голову и с блевотиной в волосах, я замерла на коленях, стараясь отдышаться.
Это. Было. Унизительно.
Я была уверена, что он меня бросит. Уверена, что непоправимо унизила себя перед мужчиной, за которого хотела выйти замуж, и что моя жизнь кончена.
Но Стерлинг меня не бросил. Он даже извинился за то, что переусердствовал, и протянул мне случайно найденную в шкафу зубную щетку.
Сэм смотрит на меня с любопытством, которое я не хочу понимать. Одно дело блевать на член своего парня, но совсем другое — блевать на друга по траху. Не говоря уже о том, что что-то мне подсказывает, Сэм привык к опытным женщинам.
— Э-э-э, давай вернемся, ладно? — заявляю я высоким и резким голосом, быстро поднимаясь из горячего источника. После прогулки по переулкам памяти мое сексуальное влечение скукоживается, как столетняя старушка. — Уже поздно, а завтра у нас большой день для катания на сноуборде.
— Ла-а-адно, — медленно отвечает Сэм, в замешательстве хмуря брови.
Я быстро засовываю мокрые ноги в ботинки и даже не утруждаю себя вытереться, прежде чем схватить пальто и подтолкнуть свою задницу обратно по тропинке к хижине, подальше от, вероятно, очень удушающего горло члена Сэма.
На следующий день я просыпаюсь, готовая обсудить это с Сэмом. Я должна извиниться за свое поведение, чтобы день не был полон неловкости или обид... но у меня нет такой возможности.
— Привет, — сонно говорю я, пробираясь на кухню, где Сэм на плите жарит яичницу с беконом.
— Доброе утро, — весело говорит он и смотрит на мою клетчатую пижаму, прежде чем вернуться к плите.
Я смотрю на его серые брюки и белую футболку, красиво обтягивающую очень большие руки.
— Ты рано встал.
Он понимающе кивает.
— Ранняя пташка ловит червяка. К тому же сегодня нам нужно будет уйти пораньше, пока мало народу. Легче учить без кучки подростков-придурков, которые будут крутиться вокруг и весь день окатывать нас снегом.
— Окатывать нас? — спрашиваю я, нахмурившись.
— Ага, — с полуулыбкой говорит он, — они очень быстро к тебе подъезжают, а затем резко тормозят, окатывая с головы до ног снегом. Они всегда так поступают с новичками.
— Вот ведь придурки, — раздраженно отвечаю я.
Сэм только качает головой.
— Да, но отчасти это все же весело.
Я киваю и смотрю на Сэма, ожидая, что он проявит какие-то странности по поводу внезапного окончания нашего вечера. Наверняка он раздражен, верно? Я так быстро бросилась обратно в хижину, что переоделась и притворилась спящей на диване еще до того, как он вошел. Это должно было расстроить его, верно?
— Как спалось ночью? — спрашивает он, выкладывая еду на тарелки.
— Отлично! — восклицаю слишком громко. — Диван очень удобный.
Он поворачивается, смотрит на меня секунду, прежде чем перевернуть последние несколько кусочков бекона.
— Может, сегодня вечером мы сможем поторговаться.
— Забудь об этом.
Он поворачивается и, раздраженно вздохнув, смотрит на меня.
— Ты очень упрямая, знаешь?
— Брат напоминает мне об этом почти каждый день, — отвечаю, хватая ломтик бекона, который он только что положил на салфетку. Сделав глубокий вдох, добавляю: — Эй, извини, что вчера вечером я вела себя странно.
Он качает головой и отвечает:
— Все в порядке, Мэгги. Я решил, что ты передумала, и меня это вполне устраивает. Наверное, это к лучшему.
Мои глаза широко распахиваются.
— Передумал насчет чего?
— Насчет нашей связи или как это назвать. Ничего страшного.
— Я не передумала, — восклицаю, хватая его за мускулистый бицепс, и он поворачивается ко мне.
Нахмурив лоб, он смотрит на мои губы.
— Нет?
— Нет! С чего ты взял?
— С того, что прошлым вечером на горячем источнике ты практически от меня сбежала. Возможно, у меня не так хорошо развита интуиция, но я проницательный, и я видел на твоем лице сожаление.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Я в ужасе закрываю глаза, когда понимаю, что Сэм совершенно неправильно истолковал мой нервный срыв прошлым вечером.
— Это не из-за тебя… это все я.
— Понятно. — Он издает смешок.
— Нет... о боже, я в этом ужасна. — Я отпускаю его руку, запрыгиваю на столешницу, и пытаюсь сформулировать слова так, чтобы не выглядеть полной идиоткой. — Однажды у меня был неприятный опыт, когда я оказалась перед парнем на коленях. Это было так ужасно, что я больше никогда не захочу такого повторить, а так как прошлым вечером у нас не было презервативов, я беспокоилась, что именно этого ты и ожидал.
У Сэма отвисает челюсть.
— Ты подумала, я хочу, чтобы ты мне отсосала?
Я пожимаю плечами, краснея от смущения и чувствуя себя немного возбужденной его небрежным использованием грязного слова.
— Ну, да. То есть, ты же меня удовлетворил, и, могу сказать, твой член был... очень возбужденный. — С полыхающим лицом, заикаясь, я выдавила: — И отплатить тебе тем же было бы правильно.
— Боже правый, Мэгги... иногда ты реально чокнутая, ты знаешь это? – сердито рявкает Сэм.
— Что? — восклицаю в замешательстве.
— Только засранцы ожидают ответного действия. Настоящие мужчины ожидают оргазмов. Ты кончила, это и было моей целью. Конец истории. И вообще, с какими придурками ты встречалась?
Я вся содрогаюсь от унижения. Если скажу Сэму, что мой неудачный опыт был со Стерлингом, он ни за что не согласится продолжить помогать мне его вернуть.
— Ну, не знаю... один раз парень, полагаю, просто слишком перевозбудился, отчего я начала задыхаться, пока меня не вырвало.
Сэм в гневе закрывает глаза.
— Проклятье, мне хочется ему вдарить.
— Ты его даже не знаешь.
— И я все равно хочу ему вдарить.
Сэм печально качает головой и протягивает руку, чтобы выключить горелки. Он придвигается ближе ко мне, и я слегка вздрагиваю, когда он располагается между моими ногами, скользя по ним вверх ладонями.
— Кажется, мне не стоит учить тебя кататься на сноуборде. А стоит научить понимать, чего ты стоишь.
— Что? — спрашиваю, обводя взглядом его грубые черты в попытке понять, о чем он говорит.
— Мэгги, ты умная, милая, упрямая и веселая, даже не пытаясь быть такой. Ты должна понять, что парень, который плохо к тебе относится, не заслуживает того, чтобы быть с тобой рядом. В сексе быть на равных — не главное. В нем главное быть щедрым.
— Ты не сказал «красивая», — выпаливаю, прежде чем мозг успевает остановить то, что произносит рот.
— Что?
Я пожимаю плечами.
— Ты не сказал «красивая». Большинство парней начинают с этого.
Сэм наклоняет голову и долго на меня смотрит.
— Если это все, что тебя волнует, то я нужен тебе даже больше, чем думал. — Он обхватывает мое лицо ладонями и так пристально смотрит в глаза, что я ловлю себя на том, что задерживаю дыхание, ожидая, что будет дальше. — Твоя красота — это генетика, Мэгги. Ты ничего не сделала, чтобы ее заслужить. Все остальное, что я сказал, говорит о том, какая ты крутая.
От его слов все в животе переворачивается. Внутри меня сейчас происходит много-много головокружительных переворотов вместе с порханием бабочек, и всякими девчачьими чувствами, которые испытывает девушка, когда парень не просто называет ее красивой, а говорит гораздо больше.
— Спасибо, — удается пискнуть мне, потому что эти слова могут быть самым лучшим, что парень когда-либо мне говорил.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
— Не за что, — отвечает он, пожимая плечами, и отпускает мое лицо, чтобы снова заняться едой. — Но на всякий случай, если тебе хочется это услышать, ты из тех красавиц, которых невозможно забыть.
От его слов в глазах начинает щипать, потому что, хотя они произнесены так небрежно, они не обычны. Мало из того, что говорит Сэм, — это просто слова. Я протягиваю руку и обхватываю бицепс Сэма, притягиваю его к себе и шепчу ему на ухо:
