Мари пожала плечами.
— Большинство по-прежнему поддерживают меня, хотя Исау был убедительным. Я выживу, но его будет очень не хватать.
— Скажите другим своим сторонникам удвоить бдительность и не оставаться в одиночестве. Если кто-то нападает на тебя через них, они тоже могут быть в опасности. По крайней мере, попросите их быть осторожными и, возможно, в ближайшем будущем не стоять на балконах.
Мари согласилась на это. Она не могла позволить себе потерять поддержку.
* * *
Мари сидела в маленьком кабинете, истинном очаге власти в ее родных землях. Тронный зал был большим, богато украшенным и безликим. Для утверждения власти лучшего места не было. Чтобы добиться чего-нибудь стоящего — хуже некуда. Всякий раз, когда ей нужно было подумать или выполнить работу, она удалялась в этот небольшой кабинет, как делал ее отец, а за ним — Джуро.
В комнате были сувениры на память о них обоих. В одном зале висел длинный свиток, украшенный деревенской сценой, которую художник создал много лет назад. Мари подозревала, что ее отец всегда хотел более простой жизни. Жизнь, изображенная на этой картине, ловля рыбы в ручье без забот, всегда была его сокровенным желанием. Жаль, что ему не хватило времени после правления, чтобы воплотить мечту в реальность. К тому времени, как он передал дом Джуро, он уже был на пороге смерти.
Самым большим вкладом Джуро в комнату был небольшой кинжал, украшенный драгоценными камнями, на столе. Он получил его в подарок от дома знати при становлении лордом. Он ненавидел клинок, ненавидел, что хорошая сталь могла быть испорчена таким украшением. Ее брат был прагматичным человеком, и он использовал лезвие, чтобы вскрывать письма и ломать печати. Он находил бесконечное удовольствие в том, чтобы сделать бесполезный дар полезным.
Мари не смогла принести ничего своего в комнату. Это ощущалось неправильно. Ей тут было уютно, но идея сделать комнату своей все еще ощущалась как нарушение.
Она чувствовала тут связь с семьей. Глубже, чем в других частях маленького замка. Она ощущала связь, нить, соединяющую прошлое, настоящее и будущее. Здесь ее семья принимала трудные решения, которые меняли ход их земель. Но их дом уцелел. Она должна была во имя предков добиться успеха, максимально используя принесенные ими жертвы.
Из-за этого глубокое чувство неудачи было еще более явным в тот момент, проникало в нее, омрачая ее сердце. Многие до нее усердно трудились, чтобы защитить народ и землю. Хотя она верила в свою работу, она задавалась вопросом, не обманула ли себя. Может быть, она была не так хороша, как ей казалось. Запишут ли в книги истории после бесчисленных поколений лордов ее последней правительницей дома Кита?
Эта мысль потрясла ее, кружась в голове, пока пыталась сосредоточиться на чем-то еще. Она не могла проиграть. Она отказывалась.
Но проблемы продолжали накапливаться. Был ли у нее шанс? Куда бы она ни смотрела, ее земли рушились. Даже ее знать, чья поддержка могла многое изменить, не объединилась с ней. Возможно, они даже пытались ее убить. На нее напали несколько врагов, в то время как ее предполагаемые союзники держали ее руки за спиной. А теперь это.
Единственная слеза прорвалась сквозь ее разочарование, когда она ударила по столу и встала. Она прошла из одного конца комнаты в другой пятью быстрыми шагами, повернулась на каблуках и прошла к своему столу, будто это было поле битвы.
В каком-то смысле так и было. Ее войну нельзя было выиграть одной лишь сталью и силой. С ней боролись с умом, хитростью и храбростью. Ее перо и голос были ее оружием, и, несмотря на неудачи, она считала их столь же сильными и необходимыми, как и солдат под ее командованием.
В дверь постучали, и по силе она поняла, что Такахиро снова пришел навестить ее.
Что она делала бы без него? Его поддержка не только сдерживала некоторых аристократов, но он всегда давал ей правду, и его совет, насколько она могла судить, не был окрашен корыстью. С сотней таких, как он, она могла бы захватить все три дома и вернуть Королевству славу, которой оно когда-то обладало.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Войдите, — сказала она.
Как и предполагалось, это был Такахиро, который выглядел так, будто он проспал всю ночь и большую часть утра потратил на чистку и подготовку формы. Она понятия не имела, как он продолжал уделять такое внимание деталям своей одежды, учитывая объем работы, которую она давала ему каждый день. Она спросила однажды, но он загадочно улыбнулся и отказался отвечать.
Она ему завидовала. Беглого взгляда на маленькое зеркало на столе было более чем достаточно, чтобы увидеть мешки под глазами и выбившиеся пряди волос. Независимо от того, сколько раз она собирала волосы в течение дня, всегда казалось, что они распускались мгновениями позже.
Такахиро с первого взгляда оценил ее состояние, он был способен прочитать за один взгляд больше, чем многие понимали после разговора с ней в течение всего утра.
— Я так понимаю, ты читала последние письма?
Она кивнула в сторону своего стола.
— Я все время ищу новости, на которые можно надеяться. Но сколько бы я ни смотрела, все рушится. Ты подтвердил информацию?
— Да. Проверено несколькими отрядами. Исаму и его силы прилагают больше усилий, чем когда-либо, захватывая как можно большую территорию так быстро, как только могут.
— Что мы можем сделать, чтобы их остановить?
Такахиро вздохнул.
— Хаджими прислал клинков, как мы просили, но они не успеют убрать худшую проблему. Когда клинки прибудут, мы будем уже отступать к горам. Но там бой должен на время остановиться. Отряды Исаму не обучены и не готовы биться с нами в горах.
Мари посмотрела на карты на отдельном столе. Почти треть земель будет потеряны к концу месяца, а еще треть была ее, потому что никто еще не решил напасть. Если Каташи захочет забрать у нее северную треть земли, она ничего не сможет поделать. Она не знала ругательства, подходящие для уровня ее гнева.
Мари прошла к подушке и села, заставив себя замереть.
— Есть хорошие новости?
Такахиро выглядел неуверенно.
— Я не знаю, хорошая ли это новость, и я не передал ее, потому что не проверил, но, похоже, отряды, которые продвигает Каташи, намного меньше, чем ожидалось.
Мари нахмурилась. Это могло быть хорошей новостью, но Каташи был коварным, и это могло означать, что он каким-то образом скрывал от них передвижение войск.
— Почему?
— Не знаю. Сначала я предположил, что действия Коджи в тылу начали оказывать влияние. Возможно, Каташи пришлось отвести часть своих войск домой. Это многое объяснило бы. У нас нет разведчиков, чтобы следить за отступлением. Но Каташи не перебрасывал войска в другие места на наших землях, поэтому я не думаю, что он что-то замышляет. Но я не уверен.
Мари откинулась на подушку и потерла виски, обдумывая возможные последствия. Ее генералы искали дополнительных указаний, простого направления, которому она не желала подчиняться. С одной стороны, она могла приказать им идти вперед, сражаться и защищать каждый акр земли изо всех сил. В противном случае она могла бы приказать им продолжать отступление, чтобы сберечь силы на случай, когда они будут наиболее необходимы.
Она склонялась к идее отступления. Это доставит большинство их отрядов в горы, где они будут гораздо лучше подготовлены, чем другие армии. Мари не знала, какое преимущество даст местность, но, возможно, это было именно то, что им было нужно, чтобы переломить ход этой разрушительной кампании.
Но ей нужно было обдумать последствия своего решения. В совете любой вариант будет непопулярным. Если она решит отправить войска вперед, ее противники назовут ее импульсивной и будут жаловаться, что она рискует жизнями их солдат ради небольшой выгоды. Если она отступит, они заявят, что она не переживала за потерянную землю и была готова отказаться от драгоценной земли, потому что ей не хватало смелости сражаться.
Казалось, мало кто из совета заботился о спасении людей. Они заботились только о сохранении собственной власти. Как они могли не осознавать, что, если они продолжат идти по этому пути, им больше нечем будет управлять, дом распадется, и вся власть, за поддержание которой они так упорно боролись, перестанет существовать в какой бы то ни было форме?
