Элли обняла меня, и от этого мне стало еще хуже. Я знал: что-то встало между нами и ничего уже не будет как прежде. Мне хотелось плакать, но я сделал над собой усилие и сдержался. В горле стоял комок, и говорить я не мог.
Я проводил Элли взглядом и снова погрузился в мысли о том решении, которое мне предстояло принять.
Что же делать с Алисой?
Я проснулся с уверенностью, что мой долг – отвести ее обратно в Чипенден. Этот поступок мне казался правильным, ведь главное – обезопасить свою семью и других невинных. Когда я относил Мамаше Малкин лепешки, то был во власти добрых порывов, что привело к беде. Так может, лучше раз и навсегда оградить себя от горького будущего, пока не поздно? Как сказал Ведьмак, надо подумать о людях, которые могут пострадать в будущем.
В первый день нашего пути мы с Алисой мало разговаривали. Я просто сказал, что мы возвращаемся в Чипенден, чтобы навестить Ведьмака. Даже если Алиса знала, зачем мы на самом деле туда идем, она не сопротивлялась. Но на второй день, когда мы подошли к деревне и уже были в миле от дома Ведьмака, я рассказал Алисе о своих страхах и о том, что так долго держал в себе.
Мы сидели на зеленом берегу реки недалеко от дороги. Солнце уже село, и сгущались сумерки.
– Алиса, ты часто лжешь? – спросил я.
– Все лгут, – ответила она. – Это свойственно человеку, но обычно я говорю правду.
– А той ночью, когда меня посадили в яму? Когда я спросил тебя о лепешках, ты сказала, что в доме Лиззи не было другого ребенка. Это правда?
– Я никого не видела.
– Ты уверена? Тот, что пропал первым, не мог сам уйти далеко.
Алиса кивнула, опустила голову и смотрела в траву невидящим взглядом.
– Скорее всего, его утащили волки, – сказал я. – Так сказали деревенские мальчишки.
– Такое может быть, – согласилась Алиса. – Лиззи говорила, что видела волков в тех местах.
– Из чего были сделаны лепешки?
– Почечное сало и свинина. Ну, и еще хлебная мякоть.
– Там была кровь. Ведь кровь животных не придала бы Мамаше Малкин такой силы, чтобы разогнуть прутья. Чья это была кровь, Алиса?
Алиса заплакала. Я терпеливо подождал, пока она успокоится, и снова спросил:
– Так откуда она?
– Лиззи говорила, что у меня такая же кровь, как у детей, – ответила Алиса. – Они много раз брали у меня кровь. Взяли бы и еще раз, ничего страшного. Это совсем не больно, особенно когда привыкнешь. Как я могла сопротивляться Лиззи?
С этими словами Алиса подняла рукав и показала мне предплечье – на нем были шрамы, и их было много: и старые, и относительно свежие. Один новый еще даже не зажил до конца и все еще кровоточил.
– Их гораздо больше, но я не могу их тебе показать, – добавила девочка.
Я был потрясен и просто промолчал.
Теперь все изменилось – я принял другое решение. Мы пошли прочь от Чипендена.
Я решил отвести Алису в Стаумин, где жила ее тетка. Я не мог допустить, чтобы Ведьмак заточил ее в яме – это слишком жестоко. Я вспомнил, как Алиса помогла мне спастись от Клыка и Костлявой Лиззи, которые уже шли за моими костями. Но прежде всего на мое окончательное решение повлияли слова Алисы – она была невинной жертвой.
Мы поднялись на холм Клин Парлик и двинулись на север, обходя стороной возвышенности.
Мне и самому хотелось увидеть Стаумин – эта деревушка стояла на побережье, а я никогда еще не видел моря, только издалека, с высоких холмов.
Путешествовать в компании с Алисой оказалось интересно, и мы впервые поговорили по душам. Она о многом мне поведала: девочка знала больше звезд, чем я, и умела ловить кроликов. Еще Алиса показала мне травы, о которых Ведьмак мне пока не говорил, – например, красавку и корень мандрагоры. Я все записывал, и многое казалось мне просто невероятным. Ее обучением занималась Костлявая Лиззи, а мне было бы полезно знать, во что верят ведьмы. Алиса умела отличать съедобные грибы от ядовитых поганок – некоторые из них настолько опасны, что даже маленький кусочек мог свести с ума или убить. Со мной была моя книжка для записей, и под заголовком «Ботаника» я исписал целых три страницы.
Когда до Стаумина оставался день пути, мы решили переночевать на лесной опушке. Мы поймали двух кроликов и пожарили их на углях – мясо было просто восхитительным. После ужина Алиса сделала кое-что странное – она неожиданно взяла меня за руку.
Так мы просидели довольно долго. Она смотрела на огонь, а я – на звезды. Мне не хотелось отнимать руку, но я был в недоумении. Моя левая рука держала ее руку, и я вдруг почувствовал себя виноватым. Мне вдруг почудилось, что я держу за руку саму темноту – Ведьмаку бы это не понравилось.
Но от правды не уйти – когда-нибудь Алиса станет ведьмой. Я понял, что мама права, и никакие предсказания тут не нужны – все написано у Алисы в глазах. Она всегда была ни хорошей, ни плохой. Но ведь что-то плохое и темное живет в каждом из нас, никто не идеален.
Поэтому я не отнял руки, а просто сидел рядом с ней. Одна часть меня радовалась этому прикосновению, а другая стыдилась и мучилась от чувства вины.
Алиса сама отняла руку. Она дотронулась до того места, где поцарапала меня, когда мы боролись с Мамашей Малкин. При свете костра ранки были хорошо видны.
– Вот, поставила на тебе мое клеймо, – сказала Алиса с улыбкой. – Оно никогда не исчезнет.
Ее слова показались мне странными, и я не до конца понял, что они значат. Дома мы ставили клеймо на скот – чтобы показать, что он принадлежит нам, и не спутать с чужими животными. Но я же не скот – как я мог принадлежать Алисе?
На следующий день мы спустились в широкую долину. В основном здесь были болота и топи, поросшие мхом. Но все-таки мы без труда добрались до Стаумина. Мне не удалось встретиться с теткой Алисы, потому что она не захотела со мной разговаривать, но приютить племянницу все же согласилась – я был рад хоть этому.
Недалеко текла широкая река, и перед возвращением в Чипенден я решил прогуляться с Алисой по ее берегу, доходившему почти до моря. Окрестности мне, честно говоря, не очень понравились: деревушка была хилая и унылая, день ветреный, а вода грязная и мутная.
– Тебе здесь понравится, – сказал я, стараясь говорить бодро. – Наверное, днем при солнечном свете тут очень красиво.
– Буду довольствоваться тем, что имею, – ответила Алиса. – Тут точно не хуже, чем на холме Пендл.
Мне вдруг снова стало ее жалко. Иногда мне тоже становилось одиноко, но у меня хотя бы был Ведьмак. Алиса плохо знала свою тетку, а все в округе было холодным, мрачным и унылым.
– Послушай, Алиса. Вряд ли мы когда-то еще увидимся, но если тебе понадобится помощь, можешь на меня рассчитывать, – предложил я.
Наверное, я сказал так потому, что Алиса уже успела стать мне другом. Мое обещание на этот раз было вполне осознанным и не таким поспешным, как первое, ведь я не обещал сделать что-то конкретное. В следующий раз, когда Алиса о чем-то попросит, я сначала посоветуюсь с Ведьмаком.
К моему удивлению, она улыбнулась, и я заметил, как странная тень мелькнула в ее взгляде. Мне вспомнились слова отца о том, что иногда женщины знают больше мужчин, а о чем они думают, лучше и не спрашивать.
– Да нет, мы еще увидимся, – ответила Алиса. – Не сомневайся!
– Ну, мне пора, – сказал я, собираясь в путь.
– Я буду скучать по тебе, Том. Без тебя жизнь станет совсем другой.
– Я тоже буду скучать, – улыбнулся я.
Мне показалось, что я сказал это из вежливости, но уже через десять минут после того, как мы расстались, я понял, что ошибался.
Каждое слово было чистой правдой, и я снова почувствовал себя очень одиноким.
Почти все я записал по памяти, но некоторые воспоминания взял из своего дневника. Я вернулся в Чипенден, и Ведьмак очень мной доволен. Он считает, что я делаю большие успехи в учебе.
Костлявая Лиззи сидит в яме, где Ведьмак раньше держал Мамашу Малкин. Прутья выпрямили, и я точно не стану угощать ее лепешками. Клык похоронен в той самой могиле, которую вырыли для меня.
Беднягу Билли Бредли снова похоронили за оградой церковного кладбища в Лейтоне, и все его пальцы снова на месте. Заниматься всем этим было не очень приятно, но это часть моей работы. Как говорил мой отец, «ты можешь любить ее или ненавидеть, но работа есть работа».
Я должен вам еще кое-что рассказать. Ведьмак согласился с моей мамой: ему тоже кажется, что зимы стали длиннее и холоднее, темная сторона набирает силу, а наша работа становится все труднее.
Я всегда помню об этом, поэтому продолжаю свое обучение новому ремеслу. Как однажды сказала моя мама, «никогда не узнаешь, на что ты способен, пока не попробуешь». Так что я попробую сделать все, что в моих силах, потому что хочу, чтобы мама гордилась мной.
Пока я лишь ученик, но совсем скоро стану настоящим ведьмаком.
Томас Дж. УордПримечания
1
