– Второе предположение?
– И второе, и первое. Мы настолько мало знаем, что вправе выдвигать любые версии.
Казалось, что Данилов почему-то задался целью подтрунивать над Машей. Мысль пришла не только мне – Маша замедлила шаг, пристально посмотрела на полковника. Но тот шел с выражением полной невинности на лице.
– Петр, Андрей Хрумов хочет говорить с тобой, – неожиданно сообщил счетчик.
Я остановился. Едва рептилоид оставил на переднем плане сознания моего деда, как его скорость упала до черепашьей. Видимо, мелко семенить четырьмя лапками – не лучший способ передвижения для человека.
– Петя, я начинаю понимать. Мне так кажется, – без предисловий выпалил дед. – А ну-ка, поворочай мозгами!
Маша с Даниловым тоже остановились.
– Дед, я пока не могу понять, что их напугало. Здесь нет явной опасности…
– Ну! – подбодрил дед.
Я окинул взглядом равнину. Звездное море над головой, тишина, легкий ветерок… и впрямь теплее становится…
– Здесь нет опасности, – сказал я. – Так? Здесь нет борьбы, дед! Цивилизация Тени – не сопротивляется?
Если при первых словах рептилоид дернул мордой, словно соглашаясь, то дальше наши догадки явно разошлись.
– Не так просто! Будь это мир трудолюбивых и покорных пацифистов – Геометры проглотили бы его в момент! Думай, мальчик, думай! Сильные, сплоченные, способные выложить все ресурсы ради поставленной цели, готовые пасть в борьбе, имеющие жесткую власть, не останавливающиеся перед насилием Геометры – бежали. Постыдно бежали, причем они и сами это понимают! Ну? Что произошло?
Неужели дед действительно что-то понял?
– Тень – те же самые Геометры? – рискнул я предположить. – Цивилизация с такой же этикой и целеполаганием? Только более мощная?
Рептилоид зевнул. Наверное, дед пытался изобразить вздох.
– Я никудышный воспитатель, – сказал дед. – Наставника из меня бы не вышло. Если уж такого изначально талантливого человека, как ты, я не сумел научить мыслить нестандартно… убив на это столько времени…
Умеет дед ругать себя так, что идиотами оказываются окружающие.
– Андрей Валентинович, – Данилов чуть повысил голос. – Если вы поняли, что тут происходит…
– Нет. Ничего я объяснять не буду, – заявил дед. – Если моя догадка верна – то это просто не нужно. Если неверна – то зачем нагружать вас ложными версиями?
Данилов посмотрел на меня, и в его взгляде явно читалось сочувствие. Честное слово, за это неожиданное понимание я готов был простить ему даже предательство!
– Ничего он не скажет, – подтвердил я. – Можешь мне поверить.
Мой дед наставительно произнес:
– Любое сужение вариантов ведет к проигрышу. Жестко заданный вектор может быть тактически выигрышным, но стратегически рано или поздно обречен на провал. Обдумывайте ситуацию сами.
В его голосе читалась ирония.
– Ладно. Я уступаю место Карелу, – решил дед. – Если я попытаюсь идти самостоятельно, мы тут застрянем на пару недель.
Рептилоид упруго встряхнулся, и я спросил:
– Карел, а ты знаешь, что предположил дед?
– По условиям нашего соглашения я не могу контролировать его мысли, – быстро ответил счетчик.
Наверное, это навсегда останется утверждением, которое я не смогу проверить.
Но выхода не было, и я молча кивнул.
– Еще километров пять, – сказал Данилов. – Верно? Петр, а если мы там ничего не найдем?
Победителей, как известно, не судят.
Я думал об этом, пока наша странная экспедиция продолжала путь по планете Тени. Может быть, я действительно не прав? И Данилов с Машей приняли единственно верное решение, приведя корабль Геометров к Земле?
Я ведь слишком привык побеждать. С самого детства. Даже когда случались в жизни поражения – все они были лишь раздражителем, трамплином для новых успехов. Все эти дурацкие олимпиады… «молодая надежда России»… «будущая гордость отечества»… Училище, космофлот… Да, никаких особых жизненных амбиций у меня не было. Зато уверенность в том, что любое начатое дело окончится победой – никогда меня не оставляла. Даже когда я сажал несчастную «Спираль» на шоссе – под всей паникой, под злостью и покорностью судьбе оставалась уверенность – справлюсь.
Победителей не судят, но почему я решил, что смогу победить и в этот раз?
Если цивилизация Тени окажется еще большим злом, чем Конклав и обитатели Родины? Если мы просто не в силах будем ее понять – как, возможно, случилось и с Геометрами? Если эти планеты – пусты?
И последнее предположение казалось все более и более обоснованным.
Данилов начал насвистывать мелодию, безбожно фальшивя, и я узнал ее не сразу. «На пыльных тропинках далеких планет»… Впрочем, следов мы не оставляли – эта планета казалась хорошо убранной и пропылесошенной.
До той точки, которую корабль обозначил как «нехарактерную структуру», оставался какой-нибудь километр. Но я не видел там ничего, абсолютно ничего. Никаких сооружений, никаких энергетических вихрей, ничего, что только можно было бы принять за проявление иного разума.
Равнина. Пригорок. Звездный свет. Мы шли вперед, счетчик по-прежнему уверенно вел нас, но с каждым шагом меня все больше и больше охватывало отчаяние.
– Мне очень жаль, – вдруг сказал Данилов. – Петр, ты слышишь?
До боли в глазах я всматривался в залитую разноцветным сиянием пустыню. Может быть, за холмом?
Вот только что там может скрываться?
– Мы вполне можем исследовать другую подобную аномалию, – произнесла Маша. – Или полетать над планетой. Корабль же способен на атмосферные полеты?
Это было сказано вполне доброжелательно. Примерно с тем же снисхождением я отнесся к Маше и Данилову после их пленения – когда они убедились, что выхода нет и сопротивляться не стоит.
Только счетчик молчал. Топал вперед, целеустремленно и неутомимо. Он-то и впрямь был на моей стороне, вряд ли их цивилизацию устроит альянс Земли и Геометров, а уж тем более – потеря привилегированной роли живых суперкомпьютеров. Но неужели он еще не понимает – орешек оказался нам не по зубам? То, что напугало Геометров, останется для нас непостижимым… значит, мы не сможем вмешаться в надвигающиеся события.
– Карел, ты видишь там хоть что-нибудь необычное? – спросил я.
Рептилоид ответил не сразу. Остановился, задрал голову. Потом попросил:
– Возьми меня на руки.
Я поднял его, со странным ощущением – в моих руках, укрытые в маленьком теле, были сейчас два разума… вероятно – одни из самых острых в галактике. Плоть хрупка. Слишком хрупка для силы, которую ей приходится вмещать.
– Подними выше, – приказал рептилоид.
Выжав его вверх, я застыл. Странную группу мы представляли – человек с серым вараном на воздетых к небу руках.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
