Глава 8
Доктор сказал Мэри Энн, что сердечный приступ был не слишком сильный, но бабушке необходимо остаться в больнице под наблюдением врачей. Возможно, ее даже отвезут в Чарльстон на консультацию у кардиолога.
Мэри Энн ненадолго пустили к бабуле. Она спала. Люсиль сидела в коридоре с вязаньем, разговаривала с матерью Камерон, Луизой. Но когда приехала Мэри Энн, она собралась домой, решив, что в ее помощи больше не нуждаются.
— А Камерон знает? — спросила Мэри Энн.
— Да. Она тоже приезжала сюда, но потом ушла, — ответила ее тетя. — Ее вызвали в центр, подменить дежурную на телефоне доверия. Мне не нравится, что она этим занимается. Там по большей части такая неприятная публика.
Тетя Мэри Энн была очень похожа на ее мать. Они обе одевались в свитера, брюки и трикотажные рубашки. Обе были непритязательны, хорошо воспитаны и ангельски терпеливы. И очень не любили признавать, что в мире случаются ужасные вещи или что кто-то из членов семьи способен повести себя безнравственно. То, что ее дочь защищает женщин, имеющих нескольких детей от разных мужчин, часто алкоголиков и наркоманов, глубоко беспокоило Луизу — главным образом потому, что она боялась за Камерон.
— А мама знает? — спросила Мэри Энн.
— Еще нет. Я ей позвоню. — И Луиза зашарила в сумке, отыскивая мобильный.
— Я сама позвоню, — остановила ее Мэри Энн.
Она вернулась домой и оттуда позвонила маме, сообщить о внезапной бабушкиной болезни. Пока она разговаривала, взгляд ее упал на стоявшие на столике пунцовые розы. Свободной рукой она выудила из них карточку.
«Думаю о тебе. Есть новости. Д.».
У нее промелькнула мысль, что подписывать послание инициалом — это слишком претенциозно. Но они на работе часто так подписывают свои записки. А что это за «новости»? Сердце ее екнуло. А вдруг?.. Разве станет помолвленный мужчина посылать розы другой женщине? Что, если он разорвал помолвку с Анджи?
— Господи! — воскликнула мама. — Надо позвонить Каролине.
Она имела в виду третью из сестер Биллингам.
— Если хочешь, я позвоню, — предложила поглощенная своими мыслями Мэри Энн.
Мама сделала вид, что не слышит:
— Мэри Энн, я не хочу, чтобы эта тема снова обсуждалась.
Прошло несколько секунд, прежде чем Мэри Энн поняла, о чем говорит мама. Характерной чертой Биллингамов было категорическое нежелание признавать или обсуждать все тяжелое и неприятное. Когда последний раз семейство собиралось вместе, Мэри Энн и Камерон решили проявить инициативу и поговорить с отцом Мэри Энн о его алкоголизме, волокитстве и о том, как это отражается на семье. Отец, как всегда, слезливо каялся, ходил в церковь. Но возвращение на путь истинный было очень кратковременным.
— Мы же не хотим расстраивать бабушку, — продолжала мама, что было просто смешно, потому что бабуля в инициативе не участвовала.
— Мам, я живу с бабулей и, естественно, ни в коей мере не хочу ее расстраивать. Мне и в голову не придет говорить с ней об отцовских выкрутасах, — ответила Мэри Энн сухо. Опустила трубку она с чувством досады. Особого желания видеться с родными она не испытывала, а они непременно в ближайшее же время слетятся в бабушкин дом в Миддлебурге.
Она с неловкостью подумала о Грэхеме, которому обещала позвонить утром и сообщить о состоянии бабушки. Ну, по крайней мере, она его не поощряла. Но с Камерон поговорить придется. Необходимо рассказать, как Грэхем вел себя с ней. Ей вдруг пришло в голову, что все будет значительно проще, если Камерон сама разрешит ей встречаться с Грэхемом.
«Но разве я хочу с ним встречаться? Что за нелепая мысль? Ведь мне только что прислал розы Джонатан Хейл!»
И еще у него были для нее какие-то новости.
Она снова подумала о скором и неизбежном прибытии родных. Ей следовало бы гордиться родителями и желать, чтобы люди познакомились с ними. Но она не чувствовала ничего подобного. Мама была хорошей женщиной, действительно хорошей, но такой мелочно щепетильной, что Мэри Энн выросла с глубоко укоренившимся сознанием своей испорченности, и это чувство только недавно стало ослабевать, когла она поняла, что ведет себя именно так, как того ждали от нее мама и бабуля.
Нет, она не испытывала безумного желания познакомить Джонатана Хейла — или Грэхема Корбета — со своей семьей.
В восемь утра ее разбудил телефонный звонок.
— Алло! — проговорила она сонно и тут же со страхом подумала, что звонят из больницы по поводу бабули.
— Мэри Энн! Это Джонатан.
— Спасибо за цветы, — поблагодарила она. — Они прелестные.
— Как ты, — ответил он. — И я хотел кое-что тебе сказать. Чтобы ты первая узнала… Мы с Анджи расторгли помолвку.
Сердце Мэри Энн пропустило один удар, а потом понеслось вскачь. Это все-таки случилось… После всего, что она перепробовала, после последнего отчаянного шага — эксперимента со снадобьем… И он решил сообщить это ей первой?
Она знала, что должна была бы прийти в исступленный восторг. Но она не пришла. Кровь Биллингамов твердила ей, что разрушить чужую помолвку — почти то же самое, что разрушить семью. Теперь она непоправимо запятнала свою репутацию. Можно было и заранее догадаться, что, если это произойдет, ее одолеют сомнения. И разве Клара Курье ее не предостерегала? Но Мэри Энн не верила, что это произойдет, не верила, что приворотное зелье подействует, к тому же выпил его другой человек.
Но что, если его чувство к Анджи на самом деле было недостаточно глубоким…
— Вот неожиданность, — наконец выговорила она. — Вы это оба решили?
Он помедлил, перед тем как ответить.
— Нет. Но я понял, что поступил опрометчиво и должен был покончить с этим, чтобы не зайти слишком далеко.
Мэри Энн попыталась уверить себя, что не она стала причиной разрыва и что если Джонатан испытывал сомнения, то все произошедшее — к лучшему.
— Анджи нормально это приняла? — спросила она.
— Конечно. Конечно. — Он словно пытался убедить себя в этом. Мэри Энн сказала ему про бабушку, и он тут же спросил, может ли чем-то помочь. А потом поинтересовался, будет ли она свободна вечером.
— Может быть, — ответила Мэри Энн, стараясь не думать о том, что вечером приедут ее родители. — А ты хотел что-то предложить?
— Хотел угостить тебя ужином собственного приготовления.
Это значит, что ей предстоит побывать у него дома!
— Если мне не понадобится быть с бабушкой, то я с удовольствием, — ответила она. И, повесив трубку, задумалась, почему Клара Курье так подчеркивала, чтобы зелье непременно выпил тот, кто надо? Ведь ясно же, что Джонатан увлекся ею без вмешательства снадобья. И вообще — о снадобье пора уже забыть. И хорошо бы убедить Камерон и всех, кто знал о нем — а в этот список теперь входил, по крайней мере, один из детей Клары Курье, — сделать то же самое.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
