Эни наклонилась к капоту и прошептала:
— Я скоро вернусь.
Мотор что-то проворчал. Свет в салоне погас.
Эни прошла по дорожке, ведущей к салону «Иголки». На крыльце она остановилась. Стоит переступить порог, и начнутся расспросы. Если ответить на них, последует лекция. Не будь у ее брата стального характера, он бы не выжил здесь — на пограничной полосе между Темным двором и смертными. Он и Эни научил настоящим приемам выживания, и его не оттолкнули нечеловеческая сторона ее личности и ужимки смертной девчонки, присущие Тиш. В общем-то, Кролик любил их обеих, невзирая на различия.
— Раздумываешь, стоит ли входить?
Кролик стоял возле окна. В его черной бородке-эспаньолке мелькали яркие оранжевые пятна. В ушах у него торчали костяные затычки. Эни сама вырезала их после одной из первых Охот. Одевался брат неброско; такую одежду найдешь в любом магазине эконом-класса. Темные брюки, рубашка, какие носят механики на станциях обслуживания и подобный им люд. Его вполне можно было принять за обычного парня из автосервиса.
Родной дом.
Эни приложила ладони к стеклу двери, закрыв табличку с указанием времени работы салона.
Кролик молча смотрел. Это потом он обрушит на нее лавину вопросов. А сейчас он видел то, в чем ей не хотелось признаваться: ее испуг. Он умел найти слова утешения, когда она влетала домой в слезах или в ярости. Он учил Эни находить общий язык с миром, бесившим ее и доводившим до слез. Кролик показывал ей сильные и слабые стороны мира, объясняя, как обратить их себе на пользу.
Эни открыла дверь и попала в объятия брата.
Он обнимал ее осторожно, как тогда, в детстве. Тогда ему казалось, что она больше смертная, чем фэйри. Как Тиш.
— Хочешь мне что-то рассказать? — спросил Кролик.
— Там видно будет.
Эни прошла в дальний угол и уселась на красный пластмассовый стул.
Кролик перевернул табличку обратной стороной, где значилось «Закрыто», и щелкнул задвижкой.
— Ну?
— Я видела Бананак.
Эни ощупью нашарила дырку в сиденье, залепленную полосками черной изоленты. Край одной полоски отклеился. Эни взялась за него двумя пальцами и стала отдирать.
— Оставь стул в покое. Хорошо, видела ты Бананак, и что?
— Ей кое-что нужно от меня.
— От нее одни только беды.
Кролик опустил жалюзи, чтобы случайные прохожие не заглядывали в окна якобы закрытого салона.
— А от нас, Кролик, разве нет бед?
Действительно, брат казался ей воплощением всего неправильного. Похоже, им всем для полного счастья нужно было нарушать или изменять под себя любые правила. И они нарушали законы смертных и законы фэйри. Кролик прятал сестер от мерзавца, убившего Джиллиан; прятал от фэйри Высокого двора, да и от большинства фэйри Темного двора. Кролик крал у смертных их волю и свободу, привязывая их через магические татуировки к Темному двору.
— Мы сейчас говорим о Бананак, — напомнил Кролик.
Он уселся на чистый пол комнаты ожидания. Везде, даже здесь, он старался поддерживать чистоту. В детстве, когда у Кролика была вечерняя работа, Эни играла на этом полу, строя из конструктора «Лего» машины и небоскребы.
— Она требует, чтобы я сделала для нее…
Эни вцепилась в края сиденья, потом все-таки заставила себя поднять голову и встретиться глазами с братом.
— Не хочу говорить.
— Мы не причиняем никому неприятностей ради забавы. Я имею в виду настоящие неприятности. Всегда есть какая-то причина. Я тебе не раз это объяснял. Надеюсь, ты усвоила?
Кролик подвинулся ближе к стулу, где она сидела.
— Теперь, когда ты живешь при дворе, я уже не могу тебя прикрывать. Ты «засветилась», показала, кто ты на самом деле. Они не позволят тебе жить среди смертных. Во всяком случае, в ближайшие годы.
Эни дерзко сверкнула глазами.
— Айриэл мне доверяет.
— И я тоже, — сказал Кролик и вдруг посмотрел на дверь.
Снаружи кто-то дергал ручку, будто не обратил внимания на табличку и опущенные жалюзи.
— Что бы она от тебя ни требовала, это надо внимательно обдумать, — уже тише добавил он.
— Я… мне страшно. Если я не соглашусь…
Эни замолчала, опасаясь, что Бананак умеет подслушивать на расстоянии.
— Мы всё как следует обдумаем.
Кролик встал и протянул ей руку.
— Не здесь. За обедом поговорим. Я приготовлю десерт.
Он обнял сестру за плечи.
— Мороженое до обеда десертом не считается.
Эни пыталась произнести эти слова как можно беззаботнее. Умница Кролик: он всегда давал ей время прийти в себя, более или менее успокоиться и только потом начинал расспросы.
— Сделай что-нибудь вкусненькое, — попросила Эни, глотнув воздуха.
— Договорились.
Кролик открыл дверь в жилую часть здания, где Эни прожила большую часть своей недолгой жизни.
— Я позвоню Айриэлу.
Эни поморщилась. Ей не хотелось рассказывать Айриэлу о встрече с Бананак. Она поняла, что Кролик взял эту неприятную миссию на себя. Брат неизменно делал все, что в его силах, стараясь уберечь ее от опасностей. Вот и сейчас: пусть возросли опасности, уменьшились его возможности, однако желание защитить ее осталось прежним.
— Слушай, я ему сама расскажу. Ну зачем еще тебе в это встревать?
Сейчас Кролик выглядел старше своих лет.
— Если она втягивает тебя в свои делишки, Айриэл должен об этом знать. Новый король — тоже. А тебе, мисс Импульсивность, нужен более надежный защитник, чем я. Выбирай: или сама позвонишь, или я.
Эни прислонилась к стене, вытащила мобильный телефон и нажала кнопку с «шестеркой». После нескольких гудков Айриэл ответил.
— Привет. Давно с тобой не болтала.
По нервозности в ее голосе Айриэл поймет, что звонит она не от скуки.
— Где ты сейчас?
— Дома.
Эни закрыла глаза, чтобы не видеть обеспокоенного лица брата.
— Мне нужно что-то передать Гейбу? — спросил Айриэл.
— Пока нет.
Эни слышала тяжелые шаги Кролика, прошедшего в кухню. Глаз она по-прежнему не открывала. Эни ждала, когда пискнет включенная плита, зашумит вода (Кролик будет мыть и без того чистые руки) и захлопают дверцы кухонного шкафа. Наконец она сказала:
— Мне нужно поговорить с тобой. Тут, я так думаю… возникла проблема. Что за ситуация? Я не знаю. Помоги мне.
— Никуда не уходи. Я скоро буду.
Он не нажал кнопку отбоя. Невидимая линия казалась Эни спасительным тросом. Эх, лучше бы не было ни троса, ни этого разговора.
— Тебя никак покалечили?
— Нет. Внешне я в превосходном состоянии.
Эни села на пол, упершись в стену, чтобы страх не сковал ей язык.
