Его губы медленно расплылись в приятной улыбке.
— В Париже нельзя быть несчастной. — Он встал и, держа ее руки в своих, поднял Камиль. — Ну что, поразим этот славный город? Если два австралийца не смогут оставить заметный след на его улицах, я выброшу свои любимые ботинки.
Они вышли из кафе. На улице стало прохладно. Она надела пальто, он — куртку. Они пошли, не разбирая дороги, по улочкам Монмартра. На Париж не спеша опускался вечер, словно разворачивая на большом экране пестрые картинки старого любимого кинофильма.
На углу им повстречался продавец жареных каштанов, испускавших заманчивый аромат. Джонно купил кулек теплых каштанов. Они беззаботно ели их, пока шли к ближайшей станции метро, которое перенесло их в сердце Парижа.
Они пересекли пешком все Елисейские поля от Триумфальной арки до Лувра, останавливаясь время от времени у витрин роскошных магазинов, продававших все на свете: от спортивных машин и духов до шоколада и нижнего белья. Они задержались в небольшом ресторанчике, чтобы выпить кофе и поесть блинчиков под красными тентами среди импровизированных палисадников из уютно сидящих в горшках бархатцев.
— Эдит посоветовала мне обратить пристальное внимание на чувство стиля и моды, присущее парижанкам, — призналась Камиль, когда они продолжили свой путь по знаменитой улице.
— Это лучше, чем если бы ты одаривала вниманием парижанских джентльменов, — ответил Джонно. — Считается, что они очень привлекательны. Ты согласна?
— Как сказать, — рассмеялась девушка. — Французы тебе и в подметки не годятся, Джонно Риверс.
Ответом ей был поцелуй. Прямо там, посреди Елисейских полей, по которым спешили по своим делам сотни парижан. И никто, похоже, не возражал. Но ведь это Париж. Город любви. Осенний Париж…
И никто не косился на них, когда Джонно легко подхватил ее, посадил на закорки и побежал вперед. Камиль обвила ногами его талию, а руками — шею.
— Отпусти! Поставь меня! — беспомощно кричала она, задыхаясь от хохота. Но он ее не слушал.
Они смеялись как дети. Он бежал вдоль по улице, мимо двух параллельных рядов деревьев, а осенние листья кружились в воздухе в медленном вальсе, загораясь в лучах солнца, вспыхивая яркими красноватыми цветами, будто блестки на бальном платье.
Наконец, когда они оба насмеялись, он осторожно поставил ее на тротуар и поцеловал.
Париж с Джонно был великолепен. Идеален.
Весь следующий день наполнился радостью. Камиль и не подозревала, что можно быть такой счастливой каждую минуту дня. И ночи.
Они с Джонно были влюблены друг в друга. Одни посреди большого города, где их никто не знал. Они ничего не планировали, просто жили, наслаждаясь каждым мгновеньем, спонтанно придумывая себе занятия. Шли на рынок за свежими багетами и сыром бри, потом решили устроить импровизированный пикник в Люксембургском саду. Обойдя все картинные галереи, отправлялись поужинать в Латинский квартал. После спектакля в театре шли пешком до дома рука об руку по берегу сонной Сены, освещенной фонарями.
Джонно взял напрокат спортивную машину, и они поехали на юг от Парижа и провели день, колеся по дорогам среди лоскутного одеяла полей, уединенных хуторов с медово-коричневыми крышами и серыми каменными стенами. Они перекусили у реки, любуясь тем, как темный шелк воды легко расстилается под тяжелыми сводчатыми арками старинного моста, нежно целуя садовые заборы многовековых имений, и убегает в тень поникших ив и мощных дубов, росших дальше по берегам.
— Как все эти пейзажи непохожи на нашу австралийскую природу, правда? — заметила Камиль.
Джонно растянулся на пледе, постеленном на землю для пикника, подпер голову рукой, окинул окрестности взглядом и лениво улыбнулся ей.
— Кажется, мы с тобой уже говорили, что во Франции все очень французское.
Девушка рассмеялась. Он притянул ее ближе и снова поцеловал.
Вернувшись в Париж, они зашли в Собор парижской богоматери и поставили свечи. Потом целовались на вершине Эйфелевой башни и побежали домой заниматься любовью. Опять и опять.
— Я никогда не была так счастлива, — призналась Камиль, лежа в сладостном кольце его рук, и посмотрела в длинное узкое окно, из которого были видны голые ветки деревьев и остроконечные крыши домов, неясно вырисовывавшихся на фоне серовато-голубого утреннего неба.
— Знаешь, я тоже, — пробормотал Джонно, опуская голову, чтобы поцеловать ее плечо теплыми губами.
Она обернулась и улыбнулась ему, очертила кончиком пальца его профиль, наслаждаясь мягкостью его кожи, скользнула по его лбу, между двух темных бровей, по прямому носу, по чувственным губам к шершавому небритому подбородку.
— Спасибо тебе, Джонно, — прошептала Камиль. — Спасибо, что столько ждал меня.
Ее рука застыла на его подбородке. Джонно поймал ее, поднес тонкие пальцы к своим губам и поцеловал каждый медленно, как будто задумчиво.
— Я тебе не меньше благодарен, — ответил он, прижавшись губами к ее ладони, потом к запястью, к впадине локтя.
Они не говорили о любви. Разговоры о любви привели бы к теме женитьбы и семьи. А они оба знали, что это запретная тема. На дворе двадцать первый век. Никаких условностей, никаких серьезных обязательств. Им хорошо вместе. И они будут жить только сегодняшним днем.
Камиль улыбнулась, зевнула и потянулась у него под боком, как сонная кошка, наслаждаясь безбрежностью и глубиной своего счастья и блаженным ощущением свободы, которое пришло вместе с ним.
Она снова сладко потянулась и перекатилась на другой бок. Они оба знали: это прелюдия перед новым порывом страсти.
Но их намерениям не суждено было осуществиться. Помешал телефонный звонок.
Джонно взглянул на часы.
— Наверное, Пайпер звонит с последними новостями с фермы.
Быстро поцеловав ее, он перекатился к ночному столику, где разрывался телефон. Камиль откинулась на подушку, любуясь его широкой загорелой спиной. Сильные мускулы, натренированные многолетним физическим трудом, напряглись под его кожей.
Купаясь в волнах своего восхищения им, она почти не обращала внимания на разговор до тех пор, пока не поняла, что Джонно, вдруг посерьезнев, отвечает односложно. Его рука сжимала трубку так, что костяшки побелели. Он негромко выругался под нос, вылез из-под одеяла и сел на край кровати. На том конце провода кто-то говорил без остановки. Молодой человек напряженно слушал.
— Нет! Нет! Господи, нет! — крикнул он вдруг.
Камиль испуганно встрепенулась. Ей стало стыдно, что она подслушала важный личный разговор. Что теперь делать? Остаться рядом с Джонно? Или ему было бы удобнее, если бы она вышла?
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
