9. Узнав это, карфагеняне послали Гасдрубала, сына Гескона,[406] на охоту за слонами, а Магону, набиравшему наемников в Лигистине,[407] послали пехотинцев до шести тысяч, восемьсот всадников и семь слонов и присказали ему, присоединив сколько может других войск, вторгнуться в Тиррению, чтобы отвлечь Сципиона от Ливии. Но Магон и тогда продолжал медлить, не имея возможности соединиться с Ганнибалом, далеко отстоявшим от него, и все время выжидая[408] будущих событий. Гасдрубал, вернувшись с охоты, стал набирать из карфагенян и ливийцев пехотинцев, числом тех и других до шести тысяч, и шестьсот всадников; он купил до пяти тысяч рабов, чтобы посадить их грести во флоте; он взял две тысячи всадников, кроме того, он вербовал и наемников, и всех обучал, находясь в двухстах стадиях от номадов Карфагена.
10. У номадов же в Ливии было много царей, каждый над своей частью, выше же всех был Сифакс,[409] имевший и у других племен исключительный почет. С другой стороны, у массилиев,[410] очень сильного племени, был сын царя Массанасса,[411] который вырос и воспитался в Карфагене; так как он был преКрассн по внешности и благороден характером, Гасдрубал, сын Гескона, не уступающий никому из карфагенян, предназначил ему в жены дочь, хотя Массанасса был номад, а он карфагенянин. Сосватав их, он, отправляясь полководцем в Иберию, взял с собой и юношу. Сифакс же, охваченный любовью к этой девушке, стал грабить владения карфагенян и Сципиону, приплывшему к нему из Иберии, обещал быть союзником, когда тот пойдет на карфагенян.[412] Заметив это и считая очень важным приобрести Сифакса в качестве союзника для войны против римлян, карфагеняне отдали ему девушку без ведома Гасдрубала и Массанассы, бывших в Иберии. Чрезвычайно страдая из-за этого, и Массанасса в свою очередь заключил союз в Иберии со Сципионом тайно, как он думал, от Гасдрубала.[413] Узнав об этом, Гасдрубал был глубоко оскорблен за юношу и за дочь, которые оба подверглись оскорблению, но хотел вместе с тем помочь отечеству, устранив Массанассу, и когда последний возвращался в Ливию из Иберии, вследствие смерти отца, он послал с ним в качестве провожатых всадников, которым приказал незаметно устроить на него покушение и убить его, как сумеют.
11. Заметив это, Массанасса ускользнул от них и старался укрепить унаследованную власть, собирая всадников, у которых и днем и ночью было одно дело: действуя большим количеством дротиков, все время налетать и отступать и опять налетать. И вся битва у них состоит в бегстве и преследовании. Эти номады умеют и переносить голод и зачастую питаться травой вместо хлеба; а пьют они вообще только воду. И конь у них совершенно не знает даже вкуса овса, всегда питаясь травой, пьет же с большими промежутками. Собрав таких всадников до двадцати тысяч, Массанасса выводил их на охоту или на грабеж других народов: он полагал, что это является и выгодным делом, и военным упражнением. Карфагеняне и Сифакс, считая, что приготовления юноши направлены против них (так как они не могли не сознавать, что оскорбили его), решили воевать сначала с ним, пока не покончат, и тогда уже встретиться с римлянами.
12. Сифакс и карфагеняне намного превосходили его численностью, но отправились они в поход с повозками и тяжелым багажом для всякого рода роскошной жизни, Массанасса же для всех был примером перенесения трудностей, у него была только конница и не было ни вьючных животных, ни продовольствия. Поэтому он легко и убегал, и нападал, и отступал в недоступные места. Часто, уже будучи окружен, он разделял войско на мелкие отряды, чтобы они убегали по частям, кто как может. Сам же он скрывался где-либо с немногими, пока ночью или вечером к нему в назначенное место не собирался весь отряд. Однажды он сам-третей скрывался, спрятавшись в пещере, когда вокруг пещеры стояли лагерем враги. Он не имел определенного места для лагеря, но все его военное искусство более всего состояло в том, чтобы скрывать, где когда он бывает. Поэтому враги не имели возможности непрерывно (synexvw)[414] нападать на него, но только отражали его нападения. Что бы им ни захватывалось под вечер — местечко, деревня или город, — все давало ему возможность получать продовольствие каждый день: грабя все, он разделял награбленное между всеми. Поэтому к нему стекались многие из номадов, хотя он не платил определенного жалованья зачисленным в строй, но они получали значительные выгоды.
III.
13.[415] Так Массанасса воевал с карфагенянами. Сципион же, когда у него все было приведено в надлежащий порядок в Сицилии, принес жертвы Зевсу и Посейдону и отправился в Ливию на пятидесяти двух длинных кораблях, на четырехстах грузовых; много следовало за ним разведочных и мелких судов. Он вел войско в количестве шестнадцати тысяч пеших и тысячи шестисот всадников.[416] Вез он с собой метательное и оборонительное оружие, разнообразные машины и много продовольствия. Так совершал свою переправу Сципион. Узнав об этом, карфагеняне и Сифакс решили в настоящий момент обмануть Массанассу и притворно заключить (|pagag]suai)[417] с ним дружбу до того времени, пока они не одолеют Сципиона. Массанасса не мог не знать, что его собираются обмануть; отвечая на коварство коварством и сообщая все Сципиону, он прибыл к Гасдрубалу, как заключивший с ним мир, со своими всадниками. И они стали лагерем недалеко друг от друга, около города Утики: Гасдрубал с Сифаксом и отдельно Массанасса; около Утики стал лагерем и Сципион, занесенный сюда ветрами. Гасдрубал отстоял от него на небольшое расстояние, имея войска до двадцати тысяч пехотинцев, семи тысяч всадников и ста сорока слонов.[418]
14. Между тем Сифакс, или боясь, или оказавшись отчасти неверным по отношению к обеим сторонам, под предлогом, что соседние варвары проявляют враждебные действия против державы, уехал домой; а Сципион стал посылать небольшие отряды, чтобы вступать в схватки с Гасдрубалом, и даже из городов некоторые присоединились к нему. Ночью тайно Массанасса прибыл в лагерь Сципиона и, дружески принятый, научил его на следующий день послать не более пяти тысяч человек в засаду, небольшую крепость, отстоявшую от Утики стадиев на тридцать, где есть башня, выстроенная тираном сиракузян Агафоклом.[419] С наступлением дня Массанасса стал убеждать Гасдрубала послать начальника конницы Ганнона разведать число врагов и быстро занять Утику, чтобы ввиду приближения врагов ее жители не устроили какого-либо переворота, а сам обещал, если ему будет приказано, следовать за ним. И вот Ганнон повел тысячу отборных карфагенских всадников и некоторое количество ливийцев, Массанасса же вел своих номадов; как только они прибыли к башне и Ганнон с небольшим числом всадников поскакал в Утику, появилась некоторая часть тех, которые находились в засаде, и Массанасса велел стоявшему во главе карфагенских всадников напасть на врагов, так как (_w),[420] говорил он, их мало. И сам следовал на близком расстоянии, как бы собираясь им помогать. Когда ливийцы оказались в середине между римлянами и Массанассой, бывшие в засаде появились в большем количестве и с обеих сторон, перекололи их копьями, римляне с одной стороны и Массанасса — с другой, кроме четырехсот, которые были взяты в плен.[421] Когда все это было закончено, Массанасса спешно двинулся, как друг, навстречу возвращающемуся (]paninti)[422] Ганнону; захватив Ганнона, он отвел его в лагерь Сципиона и отдал его Гасдрубалу в обмен на свою мать.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
