подумать над этим всем. Когда-нибудь. Это был довольно хлопотливый день, и я вдруг почувствовал, что у меня слипаются глаза. Да, как говаривала Скарлетт О’Хара, я подумаю об этом завтра.
Глава 9
Сатоми-сан увлеченно пишет что-то на доске, азартно стуча мелом и откидывая назад волосы, лезущие на глаза. Класс безмолвствует, ожидая, когда у Сатоми-сан пройдет очередной приступ энтузиазма.
– …и именно вот так! – Последний удар кусочка мела о доску, и мелок крошится в ее пальцах. Нимало не обескураженная этим событием, Сатоми-сан поворачивается к нам и протирает пальцы тряпкой, убирая меловую пыль.
– Это все будет на контрольной работе в пятницу. Если вы думаете, что это сложно, то вы еще не видели, как изучают этот период японской истории в Тодай! – Сатоми-сан закончила Тодай – Токийский университет, и она не дает окружающим об этом забыть. Тодай очень престижен, конкурс туда невероятно высок, вступительные экзамены в Тодай – филиал учебного ада, в течение всего периода обучения все конкурируют со всеми, еще бы только лучшие из лучших, сливки из элит и верхушка пирамиды, только такие, как Сатоми-сан, могут там учиться. Немудрено, что после обучения выпускники гордятся дипломом своей альма-матер и обучением там, как ветераны своими медалями и орденами – это все заработано потом и кровью.
Я сижу на своей парте, так же, как и все, делаю вид, что внимательно слушаю Сатоми-сан, а мысли мои витают в воздухе. Третий день как я хожу в школу, Нанасэ-онээсан выпишут из больницы уже послезавтра с вердиктом «полностью здорова», у нас в квартире стараниями Джиро-сана провели ремонт, а еще купили новую технику. Очень хорошую технику. Плиту, микроволновку, телевизор, ах да, еще поставили стиральную машинку, и теперь можно стирать дома, а не бегать вниз, к платным стиралкам. Поставили еще телефон, хмурые люди из телефонной компании ворчали, что им пришлось отбирать пару у кого-то на районе, но Джиро-сама сказал – значит, надо сделать. Да, у нас с Нанасэ теперь дома есть телефон! Да что там телефон, в углу комнаты я обнаружил персональный компьютер с роутером через телефонную линию, а перед телевизором – игровую приставку. Единственная моя претензия к неизвестным работникам семьи Кодзима была в том, что мои, а вернее, Синдзи-куна журнальчики с легкомысленными красотками неглиже пропали. Помыслить, что их присвоили охочие до обнаженки якудза я не мог, а потому пришел к выводу, что они пошли для ремонтников по категории «мусор». Тем более были уже довольно старыми и потрепанными. Для Синдзи-куна эти журналы были дороги по… сентиментальным соображениям.
Правда, он уже запомнил всех девушек из журнала, особенно с разворота страницы семнадцать и двадцать два. Кстати, помимо ремонта, в прозрачной стеклянной чаше, расписанной цветами сакуры, обнаружилась солидная пачка наличных. Купюры по десять тысяч иен. Самые крупные купюры. Умножаем сто на десять тысяч, получаем миллион. Миллион иен. Довольно солидно для Японии. Нет, автомобиль на эти деньги не купишь, а квартиру в Токио тем более, но в остальном – очень прилично. Десять зарплат Нанасэ-онээсан, почти годовое жалованье. Кроме того, в подборке игр для приставки обнаружилась одна эротическая игра, помеченная значком «восемнадцать плюс», и записка. В записке было написано: «моему дорогому будущему супругу», поэтому гадать, от кого – не пришлось. В записке Майко-сан сетовала на занятость, уверяла, что скоро найдет время встретиться, и выражала надежду, что сей скромный дар позволит ее будущему супругу воздержаться от походов по другим женщинам, хотя бы на некоторое время. Вместо подписи стояла забавная мордашка. Некоторое время я ходил озираясь, подозревая Майко-сан в каждом встречном прохожем, но потом меня отпустило. Я, так сказать, принял ситуацию. Сделать с этим я все равно ничего не мог, Майко могла быть где угодно и кем угодно, с этим можно было только смириться. Третий день домой меня провожала молчаливая Ая-чан. Разговаривать со мной отказывалась, только фыркала и отворачивалась. Но провожала. Силен все-таки авторитет Юки-чан в этих кругах, как скажет, так ничего не поделаешь.
– Значение и опыт реставрации Мэйдзи трудно переоценить… – продолжала вещать Сатоми-сан, когда прозвенел звонок. Местный «динь-донн-динь» все равно – звонок, а не колокол, хотя больше на колокольчики похож. Я облегченно выдохнул – все-таки в школе мне было порядком скучно, кроме того, была куча других дел: и к Нанасэ-онээсан в больничку зайти, и дома прибраться, и вещи постирать в новой стиралке, и поесть себе что-нибудь приготовить, а еще потренироваться и свою собственную способность исследовать методом старого доброго научного тыка. Так, сказать, органолептическим способом. Между тем после дежурного поклона сенсею и «досвиданиясенсей», сказанного хором, я принялся неторопливо собирать учебники и тетрадки в портфель. Времени было достаточно, сразу после школы схожу к сестренке, проведаю ее. Нанасэ-онээсан поправлялась довольно быстро и уже начинала ворчать на докторов, что ее зря держат и у нее много дел, да и за мной присмотреть надо, мало ли что с мальчиком может случиться, если он один. Сильно пугать ее рассказами про поединок тощего и Майко у нас на кухне я не стал, просто сказал, что люди Джиро-сама отремонтировали нам кухню и прихожую, да еще и стиральную машинку купили. Нанасэ-онээсан поахала, сказала, что от Кодзима-сама ничего другого и не ожидала, и вообще, как только она выберется из больницы, то перестирает все вещи. Возможно даже несколько раз. Я улыбнулся при этом воспоминании и закрыл портфель на замок. Но встать из-за парты не успел. На мою парту опустилась нога. Само по себе событие неординарное, люди редко кладут ноги на парту, однако нога была женская. Точнее девичья. В белой кроссовке. На другом… конце этой ноги обнаружилась наша заводила и забияка Иошико. Кин Иошико, если полностью.
– Ты куда это собрался, ботаник, – сказала она тем самым голосом, которым разговаривают с ящерицами, змеями и прочими пресмыкающимися. Может еще с жабами. Я вопросительно поднял бровь, взглянув на нее внимательней. Что же, теперь я знаю, что Иошико под школьной юбкой носит спортивные шорты и поэтому может задирать ноги как угодно высоко без ущерба своей репутации и общему уровню морали нашего класса.
– Домой собрался, Иошико-чан, – ответил я, уже понимая, что что-то тут не так. Кин никогда не обращала на меня внимания. Вообще никогда. Я в свою очередь знал о ней только тот необходимый минимум, который поневоле узнаешь, если учишься с человеком в одном классе: что она родом из Кореи, что она спортсменка и даже победитель региональных турниров по тхэквондо, что она предпочитает
