Недавно я слышал, что жена его, не особенно горюя о смерти Михаила, сошлась и живет с каким-то литератором. Мне называли, да я забыл его фамилию. А первая его жена, Тася, тоже вышла замуж и живет в Геленджике».
Насчет богатства Булгакова Леонид Сергеевич сильно преувеличивал. Из всех написанных пьес, инсценировок и либретто при его жизни более или менее регулярно шли только «Дни Турбиных» и «Мертвые души». Доходы от них, а также жалованье, сначала – режиссера-ассистента во МХАТе, затем – либреттиста в Большом театре, конечно, позволяли относительно безбедно существовать, тем более что Евгений Александрович Шиловский платил алименты на сына Сергея, оставшегося с Еленой Сергеевной. Однако до настоящего богатства обласканных властью писателей и драматургов ему было очень далеко.
Племянник Карума Николай Николаевич Судзиловский (урожденный Николай Владимирович Капацын) родился 5/17 февраля 1896 года в Нижнем Новгороде в семье капитана Владимира Алексеевича Капацына и его жены Александры Семеновны. О дате рождения свидетельствуют копии метрической выписки из книг Варваринской приходской церкви Нижнего Новгорода: «5 февраля 1896 года родился, а 6 февраля крестился сын делопроизводителя управления Вельского уездного воинского начальника капитана Владимира Алексеевича Капацына и его жены Александры Семеновны, нареченный именем Николай». Однако вскоре после смерти матери, в 1908 году, Николай был усыновлен семьей своей бездетной двоюродной бабушки Варвары Федоровны, которая была замужем за статским советником Николаем Михайловичем Судзиловским. Она была дочерью статского советника Миотийского и родной сестрой матери Леонида Сергеевича Карума, Марии Федоровны Миотийской. Согласие на усыновление отец Коли дал еще в марте 1905 года, но только 13 января 1911 года по высочайшему указу было дано разрешение на изменение отчества Николая Владимировича Судзиловского на Николаевич.
Н.Н. Судзиловский, чей приемный отец служил в качестве непременного члена Волынского губернского по воинской повинности присутствия в Житомире, в 1913 году поступил на тот же медицинский факультет Киевского университета Св. Владимира, что и Булгаков, но вскоре из-за трудностей учебы перевелся на юридический факультет. В 1915 году он был зачислен в киевское Константиновское военное училище, где преподавал его дядя Л.С. Карум. По его окончании Николай Судзиловский был произведен в подпоручики, но в действующей армии ни дня не служил, тем более что она к моменту окончания им училища почти полностью разложилась. 31 января 1918 года он был признан негодным к воинской службе по состоянию здоровья и отправлен в отставку. Возможно, здесь сказались связи отца, да и здоровьем, как кажется, Коля Судзиловский действительно не блистал. Так что Лариосик был в общем-то прав, когда аттестовал себя у Турбиных «человеком невоенным». После отставки он возобновил занятия на втором курсе юрфака.
В квартире Булгаковых на Андреевском спуске Судзиловский появился еще в октябре, а вовсе не 14 декабря 1918 года, в день падения гетмана Скоропадского, как романный Лариосик. Т.Н. Лаппа вспоминала, что тогда у Карумов «жил Судзиловский – такой потешный! У него из рук все падало, говорил невпопад. Не помню, то ли из Вильны он приехал, то ли из Житомира. Лариосик на него похож».
В 1919 году Николай Николаевич вступил в ряды Добровольческой армии, и его дальнейшая судьба неизвестна. По словам Л.С. Карума, он погиб, но так ли это, сказать трудно, поскольку в данном случае Леонид Сергеевич питался слухами.
Т.Н. Лаппа свидетельствует, что любовь Лариосика к Елене Турбиной не была чистой фантазией драматурга, поскольку Судзиловский действительно был влюблен в прототипа Елены – Варю Булгакову (Карум): «Родственник какой-то из Житомира. Я вот не помню, когда он появился… Неприятный тип. Странноватый какой-то, даже что-то ненормальное в нем было. Неуклюжий. Что-то у него падало, что-то билось. Так, мямля какая-то… Рост средний, выше среднего… Вообще, он отличался от всех чем-то. Такой плотноватый был, среднего возраста… Он был некрасивый. Варя ему понравилась сразу. Леонида-то не было…»
Ярослав Тинченко предложил другого кандидата на роль прототипа Лариосика – еще одного Николая Судзиловского. У него с Судзиловским номер один общие не только фамилия и отчество, но также и год рождения, и отец статский советник, происходящий из дворян Могилевской губернии, и троечные аттестаты, и учеба на юридическом факультете, и жительство в Житомире, и пребывание в Киеве в 1918–1919 годах. Вот только на медицинском факультете Судзиловский номер два никогда не учился. И вот беда – отчества «Николаевич» Судзиловский номер два никогда не носил, и связей с родней Карума, в отличие от Судзиловского номер один, Тинченко проследить так и не удалось.
Тем не менее приведем биографию и Судзиловско-го номер два, отметив, какие поразительные совпадения бывают в жизни.
Николай Васильевич Судзиловский родился 7/19 августа 1896 года в деревне Павловка Чаусского уезда Могилевской губернии в имении своего отца, статского советника и уездного предводителя дворянства. В 1916 году он учился на юридическом факультете Московского университета. В конце года Судзиловский поступил в 1-ю Петергофскую школу прапорщиков, откуда был исключен за неуспеваемость в феврале 1917 года и направлен вольноопределяющимся в 180-й запасной пехотный полк. Оттуда он был направлен во Владимирское военное училище в Петрограде, но уже в мае 1917-го исключен оттуда. Чтобы получить отсрочку от военной службы, Судзиловский женился, а в 1918 году вместе с женой переехал в Житомир, где находились тогда его родители. В дальнейшем жена его бросила. Летом 1918 года прототип Лариосика безуспешно пытался поступить в Киевский университет. В 1919 году Николай Васильевич вступил в ряды Добровольческой армии, и его дальнейшая судьба, как и судьба настоящего прототипа Лариосика, неизвестна.
Некоторые исследователи, в частности Я. Тинченко, считают А.М. Земского прототипом Федора Николаевича Карася-Степанова в «Белой гвардии», но подобная гипотеза выглядит маловероятной. Земский как раз в июле 1917 года окончил Николаевское артиллерийское училище в Киеве. А с Надей Булгаковой Андрей Михайлович познакомился еще в 1916 году в Москве, где он был студентом историко-филологического факультета Московского университета, а она – слушательницей Московских высших женских курсов. Земские уехали из Киева еще летом 1917 года, сначала в Царское Село, где находился запасной артиллерийский дивизион А.М. Земского, а затем в Самару, куда дивизион был эвакуирован в марте
1918 года. Там Андрей Михайлович успел несколько месяцев послужить в Народной армии Комуча (Комитета членов Учредительного собрания), боровшейся против большевиков. Это впоследствии ему вышло боком. 31 января 1931 года Земский был арестован и сослан на пять лет в Восточную Сибирь и Казахстан, но уже в 1933 году ему разрешили вернуться в Москву. Общего у Земского с Карасем – только служба в артиллерии. В описанный в «Белой гвардии» период времени он находился за многие сотни верст от Киева.
Что же касается прототипа Карася, то Т.Н. Лаппа вспоминала, что у Сынгаевских был приятель, которого все звали «Карасем». Вот он-то и послужил прототипом романного Карася. А в пьесе «Дни Турбиных» Карась исчез, слившись с образом капитана Студзинского. Очевидно, друга Сынгаевского прозвали «Карасем» за внешность. По воспоминаниям Татьяны Николаевны, он был «невысокого такого роста, толстенький, лицо круглое. Симпатичный был. Вот чем занимался, не знаю».
Прототипом поручика Шервинского послужил еще один друг юности Булгакова Юрий Леонидович Гладыревский, певец-любитель (это качество перешло и персонажу), служивший в войсках гетмана Павла Петровича Скоропадского, но совсем не адъютантом. Потом он эмигрировал. Интересно, что в романе и пьесе «Дни Турбиных» Шервинского зовут Леонид Юрьевич, а в более раннем рассказе «В ночь на 3-е число» соответствующий ему персонаж именуется Юрий Леонидович, как и прототип. В этом же рассказе Елена Тальберг (Турбина) названа Варварой Афанасьевной, как и сестра Булгакова, послужившая прототипом Елены. Капитан Тальберг, ее муж, был во многом списан с мужа Варвары Афанасьевны Булгаковой, Леонида Сергеевича Карума, остзейского немца по происхождению, кадрового офицера, служившего вначале Скоропадскому а потом большевикам, у которых он преподавал в стрелковой школе. Любопытно, что в варианте финала романа, в журнале «Россия» доведенном до корректуры, но так и не опубликованном из-за закрытия этого печатного органа, Шервинский приобретал черты не только оперного демона, но и Л.С. Карума, у которого, кстати, в качестве знака различия был нашит на гимнастерку ромб: «– Честь имею, – сказал он, щелкнув каблуками, – командир стрелковой школы – товарищ Шервинский.
Он вынул из кармана огромную сусальную звезду и нацепил ее на грудь с левой стороны. Туманы сна ползли вокруг него, его лицо из клуба входило ярко-кукольным.
