— Конец года. Сам понимаешь. Через неделю — Совет. Просто готовлюсь. А что?
— Да ничего. Ты же мне друг. Вот, волнуюсь…
— У меня всё хорошо, Алекс. Не переживай…
— … и Мари что-то дуется, голодовку, вон, объявила, — вдруг невпопад заметил Грэг.
Денис снова оторвал от бумаг удивлённый взгляд и пристально посмотрел на друга:
— Мари вчера уехала. Я сам её отвёз.
— Не понял?
— Чего не понял? Уволилась, собрала вещи, уехала… я отвёз. Решила не растягивать ожидание — Рождество на носу… Сказала, ты знаешь…
И вот тут Александру по-настоящему стало страшно. Липкая чёрная волна ужаса затопила профессора. Он хватал ртом воздух, задыхался, паниковал… он ничего, абсолютно ничего не понимал…
— Идём! — Денис резко поднялся, тряхнул за плечо онемевшего Грэга и, направляя того в сторону выхода, повёл из столовой…
***
— Ты правда не понимаешь? — усадив приятеля в кресло, принялся мерять кабинет Денис, — Она сказала, ты в курсе.
— Ден, я ВООБЩЕ не в курсе! — истерично заорал Алекс.
— Так-так-та-а-ак, — ректор сделал ещё один круг.
- Ты можешь мне, наконец, объяснить, ЧТО ПРОИСХОДИТ??? — Грэг уже вообще не сдерживал себя, — Что она сказала?
— Ничего. Сказала, мол, так и так уезжать, ждать надоело, хотела бы уехать сейчас. И что ты в курсе. Я её к родителям отвёз…
— Ты что несёшь? — перепугался Грэг, — они же умерли!
— В дом родительский! Не тормози!… А ты, значит, не в курсе?
— Ни сном, ни духом, клянусь!
— Понятно-поня-а-атно, — следующий круг.
— Да сядь ты, ради Бога! И рассказывай сначала!
— А это всё. Я всё рассказал. В машине ехали — обсуждали погоду, вспоминали Стива… Рассказывать?
— Ну, и кто так делает?! — страх стал сменяться гневом.
— Может, ты что натворил?.. Не, я, конечно, поклялся Мари, что песочить и поучать тебя не буду. Но выслушать-то могу!
— Да ничего не было, вот реально, Ден! Она попросила чаю… и прогуляться в буран. Я отказал, она надулась. ВСЁ!
— Всё?
— Всё!
— Ну, значит, всё…
— В каком смысле?
— Сейчас идёшь к Лидии и приводишь её сюда. Мы её допросим.
— С пристрастием!
— С дурастием! И чтоб перед Лидией мне губы не дул, а ковриком стелился, понял? — вслед уже убегающему профессору крикнул Денис…
ГЛАВА 29.
В последние дни Грэг, как будто, потух. Словно перегорело что-то внутри. Какой-то огонь, который то вспыхивал ярко, то мерцал еде-еле, но, всё равно, никогда полностью не перегорал в душе все эти годы, давая смысл его жизни, питая, держа на плаву и помогая принимать удары судьбы.
А сейчас он потух… Наверное, впервые Александру было абсолютно всё равно, что происходит вокруг… что будет дальше… Душа его была пуста… Даже не так. Не пуста. Внутри, как будто, всё заполнилось чёрным вязким туманом, через который не пробивались никакие чувства и желания.
Он автоматически продолжал ходить на занятия, автоматически ел, спал, разговаривал. Но, если спросить его, что он делал вчера или, хотя бы, пару часов назад… он врядли способен был вспомнить…
Сначала, после разговора с Лидией, он привычно был в бешенстве. Грэг злился на такую непонятливую и скрытную Мари… У которой не хватило ума понять, что он не оракул, что он не может читать чужие мысли и предугадывать желания. Что у него нет никакого опыта в таких делах, в конце концов!
Какие ещё там цветы и серенады?! Что за детский сад, вообще?! Кому и для чего это надо?! Мы что, в цирке?! А на манеже клоун — дурачок Грэг, публично выставляющий свои чувства на потеху толпе… Но, очевидно, Мари это было нужно…
«Почему она не сказала?!» — вновь и вновь терзал себя Алекс.
Две недели! Две чёртовых недели она копила в себе недовольство и претензии. В то время, как он, Грэг, чувствовал себя на седьмом небе от счастья. Неужели, трудно было, хотя бы намекнуть, что что-то не так?! Хотя бы как-то показать, мол, милый, я чувствую себя лишь тайным и да, постыдным развлечением на ночь!
Как он мог догадаться?!.. Но потом профессор вспомнил, с какой надеждой, с какой неуверенностью бедная девочка ждала его реакции на просьбу провести хотя бы день вместе. А он, Грэг… И ему стало совсем тошно…
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
«Когда успокоишься, дай знать!», — снова и снова звучал в голове профессора его тогда надменный, с нотками раздражения, голос. Каким самодовольным и эгоистичным ослом он был! А она? Такой потерянный и разочарованный взгляд… О, Мари, моя маленькая Мари… что ты в тот момент чувствовала?!..
Да, он не собирался смотреть на их отношения, как на что-то серьёзное. Да что там! Он, вообще, никак на них не смотрел! Просто наслаждался моментом. Плыл по течению, уговаривая и постоянно одёргивая себя, что эта эйфория — временное явление. Что всё всегда заканчивается и глупо отдавать себя чувствам без остатка…
Опять же, это чёртово пари!.. В минуты особо яркого восторга, нет-нет, да и закрадывалась беспокойная мыслишка: а вдруг, это всё игра? Вдруг его, доверчивого идиота, всего лишь заманивает в хитрую ловушку расчётливая и хладнокровная девица?
«Это Мари-то расчётливая и хладнокровная?!», — снова мучил себя воспоминаниями Алекс. С каким теплом, как доверчиво и нежно она принимала всё, что он готов был ей дать… Ждала и надеялась, что вот-вот он, Грэг, наконец преодолеет свою подозрительность и даже отчуждённость, что, наконец, отпустит поводья самоконтроля… взглянет на Мари, как на частичку себя… как на своё продолжение…
Чёрт! Да, хотя бы, ПОГОВОРИТ! Просто спросит, что её волнует, чем она живёт, что любит, что ей не нравится… Расскажет немного о себе… приоткроет завесу своей вечной скрытности и зажатости в чувствах…
Тоже мне, Загадочный Принц! Кому интересны твои НЕтайные тайны?! Нашёл, что скрывать! В кои то веки, рядом появился человек, которому стало до тебя дело?! Готовый принять тебя со всеми потрохами… со всем твоим скудным пережитым опытом и банальными никому неинтересными мечтами… И что сделал ты, Алекс?! Отфутболил первый же порыв чистой, готовой к состраданию души… «Когда успокоишься, дай знать!», — вот, что ты ей сказал, Грэг!…
***
На заседании Совета Учредителей, когда сэр Тэккерей подчёркнуто официально отметил удачность эксперимента с введением нового предмета в программу и, окинув холодным взглядом присутствующих на заседании ректора и профессора Грэга, поинтересовался причиной увольнения так полюбившейся детям новой преподавательницы, Денис заверил его, что отсутствие мисс Мари — явление временное, и что педагог по личным причинам лишь взяла преждевременный отпуск.
***
— Алекс, — много позже, когда друзья, покончив со всеми делами, устало расположились в креслах ректорского кабинета, начал Ден, — я пообещал Мари, что не буду к тебе лезть с нравоучениями… Но, ЧЁРТ ПОБЕРИ!!!
Денис вскочил и раздражённо принялся ходить по комнате.
— Тебе пятьдесят лет или пять?!.. Что ты намерен делать?
— А что я могу? — выныривая из своего состояния, равнодушно заметил Грэг.
— О, ты многое можешь! — угрожающее взвился ректор, — Если только встряхнёшься и оторвёшь задницу от кресла! Сам поломал, а чинить дядя будет? Сделай же что-нибудь!!!
— Она меня ненавидит, — глухо, без эмоций, почти про себя пробормотал Грэг.
— Я понимаю, — продолжил метаться по кабинету Денис, — кое у кого не хватило опыта и мозгов сберечь то, что на него так внезапно свалилось… Но надо, как-то, собраться… включить мозги… начать вести себя, как взрослый… попытаться исправить то, что ты натворил! Встряхнись же, Грэг! Что ты теряешь?…
ГЛАВА 30.
Мари устало вышла из старенького родительского автомобиля. Снова бездарно прошедший день. «Спасибо, мы Вам позвоним…», — за последние несколько дней сколько раз она уже слышала эту формальную фразу? Девушка разослала свои резюме, всё-таки надеясь, что уже до Нового года сможет что-нибудь подобрать достойное.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
У неё были кое-какие сбережения. А, с учётом денег, которые оставили ей родители, она могла бы вполне безбедно прожить пару лет. Но дело же не в деньгах! Ей нужно, обязательно нужно чем-то себя занять!
