меня, как мышь на морозе, и в груди всё колом встало.
Воздуха в помещении хватает — окно-то разбито. Свежо. Но мне не дышится. Потому что котёна здесь… Не могу!
— Выйду на улицу, — отчитываюсь парням.
Пошатываясь, иду на выход. На улице уже темно, зажглись фонари и праздничные гирлянды. Всё светится, переливается. Люди ходят, машины едут. Вокруг меня кипит жизнь, а во мне она остановилась. Я опять сдох. Как тогда с Танькой.
— Саша!
Оборачиваюсь. Ника вышла из ресторана. Стоит у входа в лёгком платье, в батильонах на высоченных каблуках, сумочку к груди прижимает и смотрит на меня испуганными глазёнками. Сказать, что мне больно — ни хрена не сказать. Но я не хочу снова… Не хочу так.
Угли эмоций снова разгораются, и я иду к Нике.
— Скажи, что мне всё это приглючилось… — хриплю, стоя в паре шагов от неё. — Кис, скажи, что этого всего не было! — почти ору, а Ника вздрагивает.
Пусть это будет враньё. Но. Пусть. Оно. Будет. Давай, котён, скажи это. Дава-а-ай!
— Сань, я…
Вероника тянет ко мне руку, но каблуки разъезжаются, и она с визгом едва не улетает на лёд. У меня всё на инстинктах и за секунды — группируюсь, чтобы подхватить её, но тоже поскальзываюсь. В итоге первым падаю я, а котёна на меня, как на соломку.
Башкой ударился, перед глазами пляшут звёзды. Особенно приятно, что не зажившим после удара вазой затылком приложился.
— Саша! Сашенька! — сидя на мне верхом, Ника обхватывает мои щёки холодными ладошками.
— Нормально всё, — сиплю.
Встать даже не пытаюсь. Полежу пока.
— Я думала, ты меня в ресторан пригласил! — котёна несёт какую-то чушь.
— М-м… чего? — щурюсь, пытаясь сфокусироваться на её лице.
— Ты сказал, что устроишь сюрприз вечером… — голосок у неё дрожит. — Потом прислали цветы с приглашением в ресторан. Там не было подписи, и я подумала, что букет от тебя. Я приехала, а тут… Тут… — захлёбывается слезами.
Не могу, когда бабы плачут!
— Дальше! — требую с рыком.
— Тут Стас… — всхлипывает. — Я собиралась уйти, но он просил, чтобы я осталась. Поговорить хотел, — Ника так и сидит на мне, как на коне. Слёзы по щекам растирает. — Он извинился. И всё, Сань, — девичья истерика снова набирает обороты. — Правда! Клянусь, это всё случайно получилось! — закрывает лицо ладошками.
В моей гудящей голове складывается пазл. Такого облегчения я, наверное, никогда ещё не испытывал. Ника мне не изменяет! Мы же с ней переписывались — она сюрприз ждала. Думала, что я её в ресторан поведу.
Почти всё ровно, но одна деталь пазла не встаёт на место.
— Нафиг мне тогда писала, что в магазин пошла? — спрашиваю, облизав пересохшие губы.
— Я писала? — Ника шмыгает носом. — Я такого не писала, — мотает головой и тянется за сумочкой, которая валяется на тротуаре.
Котёна листает нашу переписку, а потом демонстрирует мне последнюю смс. Прочитать я сейчас не могу, но допускаю, что там ничего про магазин не было. Сообщение написано впопыхах, а я додумал.
— Хрен с ним уже, — выдыхаю со слабой улыбкой на губах.
— Я просто хотела сказать, что меня нет дома, — Вероника продолжает оправдываться. — Это было, когда в ресторан Стас пришёл. Поняла, что сглупила, и стала тебе писать. Понимаешь? Я бы не стала скрывать от тебя, Сань.
— Да хрен с ним, говорю же, — моя улыбка становится шире.
Вечер, улица Шахтерская, у дорогого разгромленного ресторана на ледяном асфальте лежит самый счастливый человек на планете Земля, а на нём верхом сидит его любимая женщина. Они целуются, как первый и последний раз. Не могут друг другом напиться. По её щекам ползут мокрые дорожки, а он не умеет плакать. Но его сердце обливается слезами. Это счастье.
Мимо идут люди — смотрят на них, но это неважно. Главное — мир для двоих не рухнул. Он устоял.
И тут до меня доходит — котёна с бронхитом на морозе в лёгком платье. Быстро закругляюсь целоваться. Для порядка ругаю экстремалку и накидываю на неё свою куртку. Куртке, кстати, помочь нечем. Её только выкинуть.
Крепко держа, Веронику за талию, веду её в ресторан. В зале, конечно, тоже не тепло, но хотя бы ледяного ветра нет. Смотрю на котёну и диву даюсь — нарядилась же. Копытца её эти на каблуках пятнадцатисантиметровых… Для меня старалась девочка. Эта мысль греет душу как никогда.
Глава 33
Ну чо… Неслабо я в ресторан сходил. Счёт мне хозяин выставил на всю сумму, что я собирался дать за развод начальнику ЗАГСа. А сумма это, мягко скажем, немаленькая. Осталось у меня теперь «три копейки». Но зато разошлись миром и огласки история не получит. Мне нафиг не надо, чтобы до начальство дошло. Разве что Стасик на меня заяву накатает. Но с ним я на месте разберусь, если прижмёт.
Стасик… Мы так в детстве мелких тараканов называли. От бывшего моей котёны примерно такие же впечатления — как от таракана. Бесполезное существо, которое радиация не берёт.
— Всё нормально? — Ника беспокойно ёрзает на переднем сиденье.
— Не совсем, — проверяю состояние счёта через приложение в телефоне. — Со съёмной квартирой придётся повременить. До зарплаты. У меня деньги кончились.
— Повременим, — запросто соглашается. — Ничего страшного.
И с курткой новой придётся подождать. В бушлате буду щеголять. Ладно, прорвёмся.
Главное, чтобы котёна от меня нищего к богатому Мазаю не упорхнула. Понимаю, что сегодняшняя ситуация — следствие нелепого стечения обстоятельств, но мысли всякие нехорошие голову греют. Конкретно так.
— Прости, кис, — завожу мотор, — я обещал и съехал.
— Ты про квартиру, что ли? — хлопает пушистыми ресничками.
— Про всё. Ты принцесса и достойна всего самого лучшего, а я из-за собственной несдержанности с дыркой в кармане остался.
— Принцесса я, — хмыкает Вероника. — Сань, я полжизни в детском доме прожила, а там принцессой шибко не побудешь.
— Ты детдомовская? — поворачиваю к ней голову и смотрю глазами-блюдцами.
— Ну да, — пожимает плечами. — Что такого?
— Ничего. Просто по тебе не скажешь.
— Интересно, как я должна выглядеть, чтобы по мне можно было сказать, что я из детдома?
— Не знаю… — доходит, что сморозил глупость.
— А-а, поняла! — Вероника хохочет. — С завтрашнего дня начну пить, курить и разговаривать исключительно матом!
— Ты это!.. — тоже улыбаюсь. — Завязывай! Хотя матом можно, но в спальне. Меня заводит.
— Дурак, — хихикает котёна и шлёпает меня ладошкой по бедру.
Поездка за подставкой для ёлки отменяется. Всё, чего я хочу сейчас — забраться в горячую ванну с моей женщиной, а потом плотно поужинать. С остальным завтра разберусь.
Приезжаем
