Тимми улыбается.
– Тогда ты вылетишь из Индустрии. Макс Пелтц ждет от тебя такта и деликатности. Не стоит его разочаровывать, Джек.
– Так записная книжка у тебя с собой?
– Нет. Джек, вспомни, чей сын Билли. Вспомни, сколько ты сможешь зарабатывать в Индустрии, когда уйдешь в отставку…
– Давай сюда бумажник, – тихо и раздельно говорит Джек. Он с трудом сдерживается. – Быстро. Пока я тебе личико не попортил.
Пожав плечами, Валберн достает бумажник. В нем Джек находит то, что искал: визитки, имена и телефоны, нацарапанные на клочках бумаги.
– Хотелось бы получить все это назад.
– Держи, Тимми. – Джек протягивает ему опустевший бумажник.
– Знаешь, Джек, в один прекрасный день ты крупно вляпаешься. Очень крупно.
– Я уже крупно вляпался – и не прогадал. Вспомни об этом, если надумашь стукнуть на меня Максу.
Тимми усмехается и выходит изящной, чуть разболтанной походкой.
* * *
И снова по пидор-барам: имена (без фамилий), номера телефонов. Никто ничего не знает. Одна визитка: «Флер-де-Лис. 24 часа в сутки – все, что пожелаете. ГО – 01239» вызывает у Джека смутные воспоминания. Никаких приписок от руки на визитке нет. И все же… Джек пытается припомнить – нет, не вспоминается.
Ему приходит новая идея: обзвонить всех приятелей Тимми под видом Бобби Инджа. Если повезет, закинуть Удочку насчет порнографии и посмотреть, кто на это клюнет. Сомнительно, конечно…
Тед, ДУ – 6831 – занято. Джеф, СР – 9640. «Приветик, это Бобби Индж» – шепеляво, с придыханием – промах. Бинг, АКС – 6005 – не отвечает. Снова к Теду. «Какой Бобби? Простите, боюсь, вы ошиблись». Джим, Нат, Отто – Не отвечают. Бесполезная затея. Ладно, зайдем с другого Конца. Джек набирает номер телефонной компании «Пасифик – Коуст Белл».
Дзи-и-инь… Дзи-и-инь…
– Мисс Сазерленд слушает.
– Это сержант Винсеннс, полиция Лос-Анджелеса. Мне нужно узнать имя и адрес по телефонному номеру.
– Полиция обычно располагает подобными телефонными справочниками, сержант.
– Слушайте, я стою в телефонной будке, и у меня на руках – ничего, кроме номера. Голливуд – 01239.
– Хорошо, подождите, пожалуйста.
Джек ждет. Наконец – снова голос телефонной барышни:
– Такой номер не зарегистрирован. Мы только недавно начали переход на пятизначные номера, и такого точно еще нет. Возможно, и не будет. Смена номеров – долгое дело.
– Вы уверены?
– Конечно уверена.
Джек вешает трубку. Первая мысль: нелегальный номер. Букмекеры так делают: дают на лапу парням из телефонной компании и получают номер, который по всем документам значится несуществующим. Можно не платить за телефон и не бояться прослушивания.
Вот что: надо еще раз звякнуть в дорожную полицию.
– Да? Кто производит запрос?
– Сержант Винсеннс, полиция Лос-Анджелеса. Запрос на адрес Тимоти Валберна, В-А-Л-Б-Е-Р-Н, мужчина, белый, 27 – 28 лет. Живет где-то в Уилшире.
– Записываю, не вешайте трубку. Джек ждет. Наконец клерк возвращается.
– Верно, в Уилшире. 432, Саут-Люцерн. Скажите, а этот Валберн – не тот, что Мучи-Мауса играет в шоу Дитерлинга?
– Тот самый.
– Гм… надо же… за что это вы его, если не секрет?
– За контрабанду сыра.
* * *
Старинный особняк во французском провинциальном стиле, с приметами нового богатства – фигурно подстриженные кусты, фонари у крыльца. В таких-то уютных особнячках и живет паства Дитерлинга. У крыльца две машины: та, что Джек уже видел у дома Бобби, и «Паккард-кариббеан» Билли, часто появляющийся на экране «Жетона Чести».
Что делать, размышляет Джек, заглушив мотор. Что делать? Информатора по такому делу хрен найдешь: педики горой стоят друг за дружку. Потолковать начистоту с Тимми и Билли, нажать на них, вытряхнуть информацию из их дружков: вдруг они знают кого-нибудь, кто знает Бобби Инджа, который знает, кто снимает это дерьмо… Тихо играет радио, звуки лирических баллад помогают мозгам работать.
Он должен раскрыть это дело. Не только для того, чтобы вернуться в Отдел наркотиков, – для себя. Потому что эти глянцевые фотографии не дают ему покоя. Потому что он хочет понять, как может такая мерзость быть настоящим искусством. Или искусство – такой мерзостью.
И еще потому, что от этих картинок у него встает.
В машине вдруг становится невыносимо душно. Хрипловатое чувственное сопрано певицы дразнит его и гонит прочь.
Джек выходит из машины, крадется к дому, огибая фонари. Окна закрыты, но не занавешены.
Последнее окно – спальня. Ага, вот и они – птички в любовном гнездышке. Взволнованно шушукаются.
Джек прикладывает ухо к стеклу, но не слышит ничего, кроме неразборчивого бормотания. С другой стороны ДОма хлопает дверь машины, тренькает звонок. Билли встает и идет открывать.
Джек, прильнув к окну, видит, как Тимми горделиво прохаживается по комнате, руки на бедрах. Входит Билли с каким-то накачанным парнем. Качок вываливает на стол свое добро: флаконы с таблетками, полиэтиленовый пакет с травкой… Джек бросается назад, на улицу.
У тротуара припаркован «Бьюик-седан». Номера спереди и сзади заляпаны грязью. Двери заперты – придется вышибать стекло, другого пути нет.
Джек бьет ногой в стекло со стороны водителя. Серебристые осколки падают на сиденье, осыпают пухлый сверток в коричневой оберточной бумаге.
Джек хватает сверток, бежит к своей машине.
Позади распахивается дверь.
Джек вскакивает в машину, жмет на газ. На восток по Пятой, зигзагами вниз по Западной – к сияющему знаку парковки. Остановившись, разрывает коричневую обертку.
Абсент – вязкая зеленая жидкость. На горлышке ярлычок: 190.
Гашиш.
Черно-белые глянцевые страницы: женщины в театральных масках сосут у жеребцов. «Все, что пожелаете».
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ВТОРАЯ
– Эд, – говорит Паркер, – ты проявил себя великолепно. Выходкой офицера Уайта я недоволен, но на результаты пожаловаться не могу. Мне нужны башковитые парни вроде тебя… и прямые парни вроде Бада. И мне хотелось бы, чтобы над делом «Ночной совы» работали вы оба.
– Сэр, боюсь, ыс Уайтом не сможем работать вместе.
– Тебе не придется с ним работать. Расследование возглавляет Дадли Смит, и Бад будет отчитываться непосредственно перед ним. С ним будут работать еще двое, тоже из ребят Дадли – Майк Брюнинг и Дик Карлайл. Ребята из Голливудского участка, которые ведут это дело, докладывают лейтенанту Реддину, а тот – Дадли. Мы задействуем и другие отделы, а также имеющихся информаторов. Офицер Грин говорит, что Расс Миллард тоже хочет участвовать в этом деле. Так что, как видишь, на раскрытие «Ночной совы» брошено в общей сложности двадцать четыре офицера.
– Что конкретно я должен делать?
– Во-первых, мы так и не нашли ни дробовики, ни Машину Коутса. Пока девушка, над которой надругались эти ублюдки, не дала показаний, они остаются подозреваемыми номер один. После вмешательства Уайта они отказываются говорить. Пока им предъявлены обвинения только в похищении и изнасиловании. Полагаю…
– Сэр, я бы хотел провести еще один допрос.
– Дай мне закончить. Во-вторых, трое убитых так и не установлены. Док Лэйман трудится денно и нощно, каждый день мы принимаем по четыреста звонков от родственников пропавших без вести. Видишь ли, остается шанс – хоть это и очень маловероятно, – что ограбление кафе было лишь инсценировкой, а настоящей целью убийц был кто-то из этих троих. Если это так, мне хотелось бы, чтобы ты узнал об этом первым. Как офицер связи взаимодействия ты будешь получать все рапорты по этому делу от криминалистов, офиса окружного прокурора и наших отделов. Я хочу, чтобы ты прочитывал их и делился со мной своими соображениями. Мне нужны письменные донесения, с копией шефу Грину – ежедневно.
Эд с трудом сдерживает улыбку. В этом помогают швы на подбородке.
– Сэр, можно задать вам несколько вопросов?
– Разумеется, – откидывается на стуле Паркер. Эд начинает загибать пальцы.
– Во-первых, почему бы нам не поискать в Гриффит-парке стреляные гильзы? Во-вторых, если показания девушки подтвердят, что пурпурный автомобиль возле «Ночной совы» не принадлежал Коутсу, перед нами встанет вопрос, что же это за автомобиль и откуда он там взялся? В-третьих, насколько вероятно, что мы обнаружим дробовики и «меркури»? В-четвертых, подозреваемые утверждают, что отвезли девушку в заброшенный дом в Дюнкерке. Найдены ли там улики?
– Хорошие вопросы. Отвечаю по порядку. Первый: поискать гильзы можно, но вероятность их найти небольшая. Прежде всего, гильзы могли отскакивать назад, в машину этих ублюдков. Далее, сведения о том, где именно они стреляли, очень расплывчаты, а Гриффит-парк – это сплошные ямы и овраги. Последние две недели были дождливыми, и теперь там все развезло. Наконец, наш единственный свидетель уже не уверен, что видел именно подозреваемых. Второй вопрос: продавец газет, заметивший машину, теперь утверждает, что это мог быть не «меркури», а «форд» или «шеви». Сейчас мы проверяем регистрации «фордов» и «шеви», но ты понимаешь, что это за работенка. Знаю, ты предполагаешь, что машину могли оставить там специально, чтобы подставить наших ниггеров. Извини, но, по-моему, это чушь собачья. Кому бы такое пришло в голову? Далее: ребята из 77-го участка сейчас перерывают весь Южный город в поисках машины и дробовиков. Если эти чертовы улики не растаяли в воздухе, их найдут. И последнее: в заброшенном доме в Дюнкерке найден матрас, пропитанный кровью и спермой.
