на нейтральной территории. Мне пришлось самому поехать, такие бабки я никому из своих оболтусов доверить не могу. И уж тем более наемникам.
— Логи у тебя остались? Может быть, изображение их?
— Молодой, — Маршал подвинулся вперед и сложил руки перед собой. — Ты ведь понимаешь, что это не нашего уровня игра? Не моего, это точно. Если я дам тебе то, что ты просишь, то меня убьют. А я не хочу этого. Мне дорога моя жизнь, мне нравится пить виски, есть вкусную еду, наслаждаться красивыми девушками, решать вопросы. Я не хочу умирать.
— Если ты не дашь мне этого, то умрешь прямо сейчас, — кивнул я на столик, на котором по-прежнему лежал пистолет. Так оно лучше будет?
— Нет, — он вздохнул. — Ладно, включите мне телефон, я перешлю. Ты ведь сейчас, как прокси работаешь, верно?
Догадливый.
— Сейчас, — сказала Крисси. — Готово.
Перед глазами промелькнуло окошко загрузки, и я увидел несколько фото, заснятых на оптику. Лица на них было видно, они их не прятали. Значит, были уверены в том, что их никто не сдаст. Да так оно и получилось бы, если б я не выжил.
— Ну хоть что-то. Пробью через «Орлиный глаз», — сказала Крисси. — Может быть, что-то отыщется.
Как по мне, это были лишним. Достаточно слить данные пиджакам, чтобы они сами нашли и допросили похитителей. Ну, посмотрим.
— Хорошо, — я встал и залпом допил виски. — Приятно было пообщаться.
— Я оставил тебе свой контакт. Понадобится работа — звони, подберём что-нибудь.
— Посмотрим, — ответил я.
Глава 11
Тайником Чеха оказалась самая обычная квартира, естественно оформленная не на него. Я захлопнул за собой дверь, и положил ключ-карту в карман. Да, у меня примерно такая же студия, только обжитая, пусть и представляет собой холостяцкую берлогу.
Это был не тот тайник, куда мы с ним уже ездили. Видимо, он перенес его. Это логично — раз в несколько месяцев перевозить свое имущество из одного места в другое. Меньше шансов спалиться.
Есть какой-то особенный запах у нежилых помещений. То ли пылью пахнет, потому что никто тут не убирается, то ли еще чем-то таким же. Но с первого же вдоха становится ясно, что тут никто не живет.
Ну и где может быть тайник? Я подошёл к неработающему холодильнику, заглянул внутрь. Ничего. На всякий случай выдвинул его из кухонной ниши, посмотрел на заднюю стенку в поисках каких-нибудь следов демонтажа, тайной защелки или чего-то подобного. Тоже глухо.
Принялся открывать все шкафчики, один за другим. Банки с приправами, коллекция эфирных масел, пачка макарон. Все это выглядит так, будто осталось от прежних жильцов. Но на всякий случай я заглянул в каждую из банок и даже проверил пакет, потому что в них легко можно было спрятать чип или что-то подобное.
Пусто.
Отчаявшись, я отправился в туалет. Первым делом спустил воду, потому что из трубы воняло канализацией. Да, такое тоже бывает. Потом простучал все композитные стены в поисках какой-нибудь тайной двери. Ничего.
Проверил шкаф в прихожей. Кроме стоптанных женских кроссовок тридцать шестого размера ничего интересного не обнаружилось. Впрочем они мне тоже были без надобности, так что я поставил их на место. Попытался сдвинуть шкаф в сторону, но он был намертво привинчен к стене.
Принялся простукивать стены уже в основной комнате. На ту в которой было окно, забил. Потратил минут пятнадцать и все без толку.
В отчаянии я уселся на кровать, которая жалобно скрипнула под моим весом — мебель тут была самая дешевая. Тут же вскочил, пораженный догадкой, схватился за матрас и без каких-либо проблем поднял его вверх. Отбросил в сторону, подцепил пальцами композитную плиту, на которое лежало ложе, слегка приоткрыл и просунул внутрь руку.
Ага, есть проволока. Значит Чех не оставил свое барахло без защиты, а настроил что-то вроде мины ловушки. Зажав проволоку пальцами, я проскользнул вдоль нее, и моя рука легла на ребристую тушку гранаты. Проскользнул в обратную сторону, я нащупал петлю проволоки, надетую на гвоздик. Вжав голову в плечи, скинул петлю, готовый при любом подозрительном звуке броситься на землю. Но нет, ничего не произошло.
Обхватив гранату пальцами, я аккуратно вытянул ее, после чего поднял плиту. Внутри было несколько свертков разных размеров и формы. Запахло оружейной смазкой.
Но главное, что меня заинтересовало — это лист бумаги, лежащий поверх спортивной сумки. На нем было выведено:
«Молодой, если ты читаешь это, значит, меня нет в живых. Во внешнем кармане сумки лежит чип. Прочитай его. Я собирался отдать его тебе, после того как отправлюсь на покой, но, видимо, не судьба. Остальное тоже теперь твое, используй все это с умом».
Да уж, не знал, что Чех умеет писать. Ручку и чернила к ней можно купить в сувенирном магазине или в художественном, но писать от руки сейчас даже в школах не учат. Кому это надо.
Я вытащил сумку и отложил ее в сторону. С ней будем разбираться в последнюю очередь. А сперва посмотрим, что в свертках.
Там, как и предполагалось, было оружие. Пистолеты, автоматы, пара дробовиков. В отдельных футлярах лежали приблуды: глушители, прицелы, тактические рукоятки. У всего оружия были спилены номера, значит, можно использовать и выбросить. Это правильно.
В еще одной сумке были навалены пачки патронов вперемешку, а во второй нелетальное вооружение: тазеры, шокеры, дубинки, кастеты. Так, это все понятно и хорошо, можно будет использовать. А что там в сумке?
В основном отделении оказались пачки денег. Много, новеньких крупных купюр. Считать я их не стал, и так было ясно, что бабок тут много. Как бы не миллион. Интересно, зачем он хранил их в квартире, а не у того же Лагера или другого подпольного дельца?
А во боковом отделении оказался чип. Я достал его, повертел в руках, внимательно осмотрел. С виду обычный чип для данных, таких много. Никаких следов пайки или других модификаций? Ну что, подключаемся?
Я закрыл кровать, водрузил сверху матрас и уселся на него. Подляны от Чеха не ожидал, поэтому, долго не думая, вставил устройство в разъем. Дождался инициализации, перед глазами пролетела полоса загрузки, оптика вдруг мигнула и перед глазами появился… Чех собственной персоной. В той же одежде, что он носил всегда, в шортах-карго, кожаной куртке с закатанными рукавами и кобурой, торчащей подмышкой. Но он был цел и выглядел совершенно живым.
—
