— А где тогда мама Дэмиса, если она жива:- у меня мурашки табуном бегают по всему телу, от страха и волнения, может она в психушке, сума сошла от горя, так бывает?
— Она отказалась от Дэмиса. Сказала если нету Яниса, то и ребенок его мне не нужен, — слезы катятся сами по себе, льются не переставая. Как мать может бросить своего ребенка?
— Я…
— Мне никогда не понять психику этой женщины. Она любила моего сына, да, я знаю, но бросить от него сына, я бы никогда не поверил, что она смоежт. Но она смогла. Отказалась. Написала отказ, я оформил опекунство.
— О Господи……. Вашего сына тоже звали Янис?
— Да, моя Маруська, необыкновенная женщина, настояла, чтобы назвали так, как и меня, — улыбается в сквозь слезы. Я же реву, всхлипываю, — в Ханты-мансийске. Она там живет, вышла замуж. Но родить больше не смогла.
— А с Дэмисом связаться она не пыталась?
— Нет.
— Или с вами? Узнать как ее сын, как ее маленький живет без мамы…. как растет, не болеет ли….- я реву, боль рвет грудную клетку. Как она смогла бросить маленького беззащитного ребенка, своего родного?!
— Нет, ни разу. Мне часто снится моя Маруська……. она там с нашим сыном……. а я тут……….я так соскучился по ней, по ее стряпне, какие она пирожки пекла, такие никто не может, я никогда больше не ел таких, — дедушка плачет, по своей Маруське. Боже, как же он ее любит, — мне бы к ней…я слишком устал.
— Не говорите так, — я обнимаю его, — вы же не можете оставить Дэмиса.
— У него теперь есть ты! Дочка, — отстраняется и смотрит в глаза, — обещай мне, что никогда не бросишь моего оболтуса? Он конечно не подарок, но очень тебя любит, я же вижу. Обещай…
Я не могу, из всего своего уважения, такое я не могу обещать, а потому я всхлипываю еше громче.
Дедушка наливает мне воды, делаю глоток.
Кое-как успокаиваюсь, перестаю плакать.
— А рецепт пирожков вашей Маруси остался?
— Чего?
— Пирожки какие она у вас делала, я бы могла…
— Обещай, что не оставишь моего Дэмиса, никогда. Будешь всегда рядом, чтобы не случилось. Обещай…
Господи, почему я должна обещать за Алису?
Сердце разрывается, она там спокойно поет и танцует. Пусть приедет, пусть вернется и разбирается со всем этим. Я как в тумане, я ничего не соображаю, мозг не работает. от слова совсем. Что мне делать?
— Обещаю… — и все таки обещаю, когда смотрю, что глаза старика слезятся, не сомневаюсь, что Алиса бы обещала.
— Дочка! — крепкие, удушливые объятия причиняют боль, — но я не отстраняюсь, не хочется обидеть старика, — я уверен, у вас будет такая любовь как у меня с Марусей. Только вы проживете до глубокой старости! Теперь я могу спокойно умереть, у моего внука есть ты.
— Вы опять?
— Ну же умру когда-нибудь, — хмурюсь, а он улыбается, — ладно это будет не скоро, вы так скоро не избавитесь от меня, — отстраняется, держит за руки и целует руки, — береги его и себя.
— Постараюсь, — Алиса постарается, а мне пора, пора заканчивать со всем этим, — может пойдем уже на кухню?
— Пошли, познакомлю тебя с Валей.
Дэмис успевает во время, как раз Валентина Павловна, добрейшей души человек, уже достает готовые манты.
— Малышка, — он прямиком направляется ко мне, обнимает при всех, — я соскучился и проголодался! — и такими глазами смотрит голодными, становится чуток страшно.
— Дэмис! — отпихиваю его от себя, он лезет обниматься с Валей, так мне сказали обращаться к Валентине Павловне, мнет ее щечки, смеется, моет руки за стол.
— Проказник, я тоже соскучилась, — отзывается тетя Валя, по доброму трепет волосы Дэмиса, — ты чего такой веселый?
— Я всегда такой, — отвечает Дэмис, — иди ко мне, сядь рядом, — отодвигает мне стул, и тетя Валя подталкивает меня к нему.
— Вы так и не сказали про рецепт пирожков? — обращаюсь к дедушке, — который тоже уплетает манты.
— Его нет, не знаю может быть где-то и есть, но не искал. Ее вещи остаются не тронутыми, до сих пор.
Больше тему пирожков не трогаю, чтобы дедушка не расстраивался. Но очень хотелось бы испечь, те самые пирожки. Хотя бы попробовать, так- то я с готовкой не дружу, но чего только не сделаешь ради улыбки такого замечательного человека.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Смотрю кругом, замечательная семья, сидят вместе ужинают, даже тете Вале дали место за столом. Моей Алисе на самом деле очень повезло, нет, не с богатым мужем, а с очень хорошей семьей. Правда, уверена она найдет общий язык с дедушкой. Они прекрасно поладят, и с тетей Валей и с Теть Зиной, тем более Алиса прекрасно готовит, любит это дело. Какая то грустная волна прошлась по грудной клетке, все оживленно разговаривают, я же только слушаю, а думаю о своем. О том, что мне срочно нужно позвонить Алисе, и потребовать, что она вернулась. Немедленно. Мое сердце не выдержит…….
— Дэмис.
— Да малышка, — он нагло чмокает меня в губы за столом, вводит меня в краску.
— Прекрати так себя вести, — говорю шепотом.
— Тут все свои, — спокойным, привычным тоном отвечает Дэмис.
— Ты. забрал мой телефон?
— Нет, я не заезжал к вам, я бегом обратно, домой, где есть ты. Зачем тебе телефон? Я тут рядом, кто еще тебе нужен?
По сути, никто. Он тут, и он рядом. Человек, который мне нужен, к которому я уже успела прикипеть, ни только телом, но сердцем и душой.
А родители и так знают где я и с кем.
Только я знаю, что тут не мое место.
И от этого больней.
Глава 20
— Мне пора домой, — мне даже не дали помочь, после ужина с посудой.
— Домой? — дедушка делает удивленное лицо, — ты что на один приехала?
Как бы сказать, я вообще не приезжала, меня забрали не спрашивая, а потом наказали, блаженственно. Глаза загораются и сверкают, я знаю, когда я вспоминаю прошлую ночь. Дэмис словно читает мои мысли, тяжело сглатывает, смотрит обжигающим взглядом.
— Ты пока не выпьешь со мной кофе, никуда не отпущу! — дедушка отворачивается, надувает губы, вот прям как ребенок. Улыбнуло.
— Кофе на ночь с вашим давлением вредно.
— Ничего не знаю, я после ужина всегда пью кофе, — он хлопает по дивану рукой, приглашая присесть рядом, — только кофе и отпущу, — я спускаюсь, сажусь рядом.
— Алис, — Дэмис садится по другую сторону от меня, — пожалуйста останься, завтра отвезу. Уже поздно, твои знают, что ты у нас. Проблем нет.
И такими глазами смотрит, я не узнаю. Чтобы он просил? Удивляет.
Раньше это было бы так: ты остаешься и это не обсуждается!
— Чего смеешься? — спрашивает, не отрываясь от глаз, крепко схватил за руку. А я не могу сказать. причину, смеюсь.
— Останусь, но с утра домой, ладно? — его глаза загораются ярким пламенем и темнеют.
— Отвезу, — сглатывает, — утром.
— После завтрака, — вставляет дедушка, прям таки окружили со всех сторон. И мне здесь очень уютно и тепло, чувствую, что меня любят и заботятся, чего не чувствовала у себя дома, от моих родных, от мамы вернее сказать.
— Тогда, вместо кофе зеленый чай, — ну раз такое дело и я могу выставлять свои условия.
— Я не люблю чай, тем более зеленый, — говорит дедушка.
— Придется полюбить.
— Но…
— Дедушка! Вы же хотите нянчить детей….. — Боже, что я несу, — детей Дэмиса.
— Хочу конечно, хочу чтобы дом был полон детей, так что вам придется постараться!
— Тогда чай….зеленый, — договорилась называется, Дэмис видит мое смущение и говорит:
— У нас будет много детей, правда мелкая?
— Нет… — прикрываю глаза.
— Алис, много, я хочу много. Я рос один, мои дети не будут одни. Брат, сестра, еще один брат, сестра.
— Остановись….- впрочем, выдавливаю из себя улыбку, — потом решите, сколько вам рожать……- не выдерживаю кажется, встаю, направляюсь на кухню, — я сделаю нам чай.
***
— Алис, пойдем покажу тебе дом, — Дэмис берет за руку и ведет на верх, после чая, таки я убедила дедушку, что кофе по вечерам отменяется, впредь только чай, и то зеленый.
