– Однако мы славно провели время! Эти господа настолько любезны, что заплатят за наш ужин. Надо бы кликнуть стражников, но этим пусть займётся Гай Григориус. Будь я на его месте, свалил бы этих дохлых пропойц в сточную канаву, но это грозит лишними хлопотами нашему радушному хозяину.
– Орландо, у вас на рукаве кровь.
– Пустое! – отмахнулся де Брег. Он тряхнул рукой и поморщился. – Царапина.
Городские стражники, за которыми был послан слуга, пришли через полчаса. Не знаю, о чём они беседовали с шевалье де Брегом, но никаких действий, направленных против нас, не последовало. Один из стражников остался дожидаться повозки, чтобы увезти трупы, а другие продолжили обход улиц, позвякивая монетами, полученными от Орландо.
Судя по всему, я поторопился, причислив убитых к людям благородной крови. Скорее всего, они принадлежали к многочисленной братии наёмников, которые в мирное время страдали от безденежья и не гнушались грязными делишками.
– Господь Всемогущий! – позади нас раздался знакомый голос.
Обернувшись, мы увидели Даниэля Сагальского, стоявшего подле ворот «Королевской охоты». Священник обвёл взглядом двор и сделал несколько шагов, аккуратно огибая тела убитых. Вздохнув, он молитвенно сложил руки, будто собирался вознести молитву Господу, и покачал головой:
– Дети мои! Вы опять обагрили руки кровью своих ближних?
– Как бы не так, святой отец! – отозвался де Брег. – Эти господа не принадлежат к тем, кои достойны этой чести. Обычные бездельники, какими полны трущобы Баксвэра.
– Неужели это было единственной возможностью усмирить заблудших? Будь вы чуточку мудрее, то не забыли бы что сказано в Священном Писании: смиренных возвышает Господь!
– Вы уж цитируйте сей псалом до конца! – усмехнулся Орландо. – Смиренных возвышает Господь, а нечестивых унижает до земли! Что, как вы изволите видеть, и произошло!
– Вы неисправимый грешник!
– Увы… – Мой друг развёл руки в стороны. – Чертовски жаль, что вы не пришли чуточку раньше! Я бы с радостью уступил это сомнительное удовольствие, а сам бы занялся ужином.
– Уже в который раз удивляете меня поспешностью своих решений.
– Ваше появление, отче, удивляет ничуть не меньше! – парировал де Брег. – Скажите, что привело вас в сей храм чревоугодия?
– Искал вас, Орландо де Брег, – склонил голову священник, – и вас, Жак де Тресс.
– Вот это новость! Что же произошло? Решили воздать должное Филиппу де Камрону?
– Боже вас упаси! Его преподобие запретил и думать об этом!
– Тогда в чём же дело?
– Хотел с вами попрощаться.
– Неужто уезжаете?
– Через несколько дней я покину этот гостеприимный город и, согласно поручению отца Раймонда, отправлюсь в одну из монастырских обителей, расположенных на востоке.
– Жаль! – сказал де Брег и вздохнул. – Нам будет вас не хватать! Кто, как не вы, оценит букет вина, поданного с приличествующей ему закуской, да ещё и подберёт цитату из Библии, дабы придать трапезе византийского великолепия, но в то же время и христианского смирения…
– Оставьте, шевалье, – мягко перебил отец Даниэль и улыбнулся. Он сделал небольшую паузу и ещё раз обвёл взглядом двор таверны, задержавшись на телах убиенных.
– Может быть, зайдём и выпьем? – почти искренне предложил де Брег.
– Нет, благодарю за ваше радушие, но мне пора. Прощайте, дети мои.
– Прощайте, святой отец! Не забывайте поминать нас в своих молитвах! Это не принесёт большой пользы, но нам будет приятно.
Даниэль Сагальский, пусть и обиженный этими словами, горестно вздохнул, но не стал попрекать шевалье за опасное многословие. Кивнув, он повернулся и ушёл.
К моему великому удивлению, таверна быстро опустела. Даже самые завзятые бражники не стали дожидаться завершения этой истории и убрались прочь. Мастер Григориус, судя по его виду, был огорчён, но не показывал виду. Он взял кувшин вина и присоединился к нам.
– Мне это не нравится, – заявил Григориус.
– Простите, мастер Гай, но они сами напросились на эту трёпку.
– Я говорю не про убитых, – сухо заметил он и поджал губы, – а о самом происшествии.
– Что вас так удивляет?
– Вы можете мне не верить, господа, но это похоже на умышленно затеянную ссору. К сожалению, я был на кухне, где поварёнок, чёрт бы его побрал, едва не испортил каплуна под белым соусом, а посему не успел вас предостеречь от поспешных решений.
– Вы хотите сказать, мастер, что эти бездельники замышляли нечто дурное? – хмыкнул де Брег и удивлённо заломил бровь.
– Эти господа заявились сразу после вашего появления, – многозначительным тоном заметил Григориус.
– Вы держите их за наёмных убийц?
– Почему бы и нет? Орландо, разве это первый случай покушения на вашу жизнь?
– Нет, но это выглядит немного странным. Они могли подстеречь нас на улице или рядом с моим домом, где рядом не оказалось бы Жака.
– Могли, но что за удовольствие торчать в тёмном переулке, если можно спокойно сидеть за столом? Здесь, улучшив момент, гораздо проще затеять ссору. Тем паче, сударь, зная ваш вспыльчивый нрав и… – мастер Гай посмотрел на меня. – Нрав этого юноши, которого, при всём желании, образцом милосердия не назовёшь. Вы опять во что-то ввязались, господа?
– Как вам сказать, мастер…
Мастер Григориус обвёл нас взглядом и поднялся:
– Подумайте! Хорошенько подумайте! Я пока схожу за целебным бальзамом. Вашу рану, Орландо, надо перевязать.
– Это царапина…
– И тем не менее повязка не помешает.
Когда Гай Григориус удалился, я поднял вопросительный взгляд на шевалье. В ответ де Брег лишь пожал плечами:
– Не знаю, кто мог бы желать нам смерти. У меня достаточно врагов, но чтобы орудовать столь грубо… Нет, это, чёрт побери, даже невежливо!
– Филипп де Камрон или кто-то из его окружения, – предположил я.
– Вы полагаете, что дело в нём?
– Больше некому.
– Не слишком ли быстро шериф узнал о словах, сказанных его преподобию? Я ведь не предлагал убить де Камрона, а всего лишь предложил свою помощь.
– И в чём же заключался смысл этой «помощи»? – хмыкнул я.
– Убить, разумеется!
– Вот видите. Разве среди серых братьев не может быть шпионов шерифа?
– Возможно… – Шевалье поморщился и оттянул воротник, словно он стал неожиданно тесен и мешал дышать.
– Вы сами говорили, что шпионы есть везде.
– Надо сказать, здесь изрядно жарко… – заметил он и начал расстёгивать дублет.
– Жарко? – удивился я.
– Да. Неужели… – Он тряхнул головой, словно перед глазами возник туман. – Неужели вы не чувствуете? Вот дьявол! Ж-жак… – шевалье не успел закончить фразы и рухнул на пол!
Следующие несколько часов были наполнены тревожной суетой. Мастер Гай Григориус, прибежавший на мой крик о помощи, тотчас смахнул со стола всю утварь и уложил де Брега, приказав мне бежать в монастырь за братом-инфирмарием, что я и сделал со всей быстротой, на которую были способны мои молодые ноги.
Признаться, я ещё ни разу не видел, чтобы брат-инфирмарий так торопился. Когда мы вернулись, то шевалье де Брег был перенесён в одну из комнат, уложен в постель и раздет. На левой руке, чуть выше запястья, виднелась небольшая рана.
– Было бы глупым полагать, что шевалье лишился чувств из-за пустяковой царапины, полученной во время схватки, – поджал губы монах, когда закончил осматривать шевалье.
– Что с ним? – спросил мастер Григориус.
– Я всегда говорил, что непозволительно испытывать терпение Всевышнего…
– Раздери тебя дьявол, долгополый! – взревел Гай. – Что с Орландо?!
– Перестаньте кричать, сын мой, – совершенно спокойно ответил монах. – Как видите, я делаю всё возможное. Мне нужна горячая вода, дабы приготовить отвар из трав и масло для бальзама. Извольте принести необходимое и не забудьте вознести молитву, дабы Создатель явил всеблагую милость и даровал страждущему выздоровление.
Гай Григориус поднялся и тихо выругался, помянув при этом не только Пречистую Деву, но и святую Женевьеву, которая покровительствует столь редкостным неучам и тупицам, после чего ушёл вниз.
– Это яд? – холодея от своей догадки, спросил я.
– Вы совершенно правы, Жак, – кивнул брат-инфирмарий. – Причём отрава настолько необычная, что я не готов опознать составляющие. Где клинок, которым он был ранен?
– Остался в зале, – пробормотал я. – Рядом с нашим столом.
– Принесите.
В свою бытность послушником я изрядно насмотрелся на страждущих, кои обращались за помощью в лечебницу Святой Женевьевы. Видел и покалеченных, и заживо гниющих, но то, что происходило с Орландо де Брегом, видел впервые. Судя по растерянным движениям брата-инфирмария, он и сам находился в недоумении.
Шевалье трясла сильная лихорадка, на коже выступала испарина. Дыхание становилось неровным и хриплым, тело сводило судорогой, да так, что нам пришлось привязать раненого к постели. Он то выгибался, стараясь разорвать эти путы, то обессиленно падал на мокрое от пота покрывало.
