Вот почему в гуманитарных науках нет и быть не может законов типа законов Ньютона и почему для изучения мира человеческих страстей и духовного мира человека нельзя опереться на четкие законы, а надо принять ЛОГИКУ развития событий. И учиться следовать этой ЛОГИКЕ.
Гуманитарные науки изучают прежде всего мышление человека, особенности его духовного мира, и, познавая его логику, люди тем самым совершенствуют свое мышление, т.е. меняют самого человека, идеалы, к которым он стремится. Следовательно, и его действия. А это-то и означает, что знания меняют сам объект исследования. И историю общества, поскольку история - это результат действий людей, преследующих свои цели, прямо зависящие от того представления о мире, которое формирует их мышление. Концепция ложных аналогий между науками естественными и гуманитарными порождает различные утопии, поскольку игнорирует тот факт, что вместе с совершенствованием самосознания или усвоением (может быть, даже ложных) догм люди начинают действовать по-другому, до сих пор неизвестным образом.
В результате усвоенных догматов у людей рождаются определенные представления об окружающем, происходит изменение шкалы ценностей, а следовательно, и поведения людей. Последнее обстоятельство ставит перед ними новые, трудные, а может быть, и неразрешимые проблемы их общего будущего. Такова же роль любых абстракций, мифов, в том числе и рождаемых религиозным мышлением, фанатизмом и т.д. Я думаю, что их роль в истории вполне сопоставима с ролью чисто материальных движителей исторического процесса. Рождение этих нематериальных факторов чем-то напоминает появление нейтральных мутаций, которые непосредственно не отбраковываются естественным отбором, но способны с течением времени оказать значительное влияние на дальнейшее развитие организма.
* * *Итак, в XVIII веке Вольтер, Монтескье и другие титаны эпохи Просвещения заложили основу новой научной дисциплины, которую Вольтер назвал философией истории. Предметом ее изучения стали представления о “цели” или “смысле” истории, ее связи с естествознанием, и многих вопросах, им сопутствующих.И сегодня философия истории становится весьма важным элементом мировоззрения, позволяющим увидеть возможные пути общественного развития. И, может быть, избежать трагических ошибок.Но прежде чем об этом говорить, я хотел бы сделать еще один небольшой экскурс в прошлое и показать, как постепенно менялось представление о философии истории, как возникали в ней новые вопросы и сформировалось то понимание предмета, которое необходимо, чтобы представить возможные варианты развития общества в современных условиях, т.е. выделить те фрагменты философии истории, которые вполне уместно назвать “логикой развития общества”.
3. Развитие понятия "философия истории"
Итак, придумав термин “философия истории”, Вольтер, а вместе с ним и другие представители классического рационализма XVIII века, по существу, лишили историю ее философии, сведя философию истории к философии естествознания. Но, если угодно, это сведение уже и было философией истории, которую исповедовали великие классики. Как я постараюсь показать, они сделали решающий шаг к пониманию единства мира на основе ньютонианского представления о мироздании, которое было доступно только науке эпохи Просвещения.
В XIX веке ситуация постепенно меняется. Начинают развиваться воззрения на историю, связанные с именами Гегеля и Маркса. И самое главное, начинают развиваться представления об истории как о неком процессе, в основе которого лежат определенные тенденции, они и должны сделаться объектом изучения, научных исследований. Подчеркну: тенденции, а не законы, хотя Маркс их всегда называл законами. С этого момента история действительно обретает свою философию, активно влияющую на предмет исследования. Хотя здесь теряется связь с естествознанием, которую сегодня нам необходимо восстановить.
Гегель отвергал саму возможность подчинения гуманитарной мысли мысли естественнонаучной. Он утверждает принцип независимости гуманитарной мысли. Именно с ней, да и основанной на чисто абстрактных идеях, на стремлении к некоторому идеалу, он связывает представление об историческом процессе. Но все-таки о процессе, о развитии, что является качественно новой мелодией в исторической симфонии. Однако он одновременно и сужает рамки истории, рассматривая лишь политическую историю. Отсюда его своеобразное представление о конце истории, оказавшее большое влияние на философию истории и даже на современное состояние исторической мысли.
Маркс был первым из философов, который рассматривал развитие общества как некоторый естественноисторический процесс, реализующий диалектическое противоречие между Природой и обществом и между классами внутри общества. Однако на самом деле он лишь декларирует взаимосвязь природных и общественных процессов, не вникая глубоко в их содержание и не обсуждая следствия этой взаимозависимости. По существу, Маркс ограничивается обсуждением проблем экономической истории развития западного, или, как теперь часто говорят, техногенного общества, эволюции собственности и классовых противоречий. Он не акцентирует внимания на существовании важнейших взаимосвязей между особенностями духовного мира и развитием экономического процесса, считая первый в неком смысле следствием второго. Это особенно отчетливо видно по его интерпретации процесса становления капитализма в Англии.
Во второй половине XIX века в философии, и философии истории, в частности, большую роль начинают играть позитивисты. Они трактуют историю как некоторую эмпирическую науку, регистрирующую факты, создающую банки данных, как сказали бы теперь. А философию истории - как открытие общих закономерностей, содержащихся в этой информации. Подобная точка зрения несла отпечаток той логики развития естественных наук, которой она была обязана своими успехами двух последних столетий. И очень упрощенных представлений о смысле словосочетания “закон развития”. К сожалению, попытки отыскания общих законов, управляющих историческим процессом, особого успеха не имели (что более или менее естественно) и ограничиваются у позитивистов главным образом декларациями. Основное внимание исследователей, идущих по пути логики позитивизма, сосредоточивается на изучении лишь конкретных фактов. Подобный настрой нас невольно возвращает к взглядам эпохи Просвещения, когда история представлялась ученым набором фактов, связанных между собой лишь хронологической последовательностью.
В 20-х годах нынешнего столетия Н. Бердяев публикует свою знаменитую книгу “Смысл истории” - своеобразное кредо знаменитого философа. В самой категоричной форме Бердяев утверждает, что основная и единственная тема истории - это судьба человека и человечества, в чем с ним трудно не согласиться. В своем сочинении он размышляет о “тайне истории” как о тайне духовной жизни отдельного человека и народа. Он говорит также и о “трагедии истории”. И, может быть, апофеозом философии Бердяева является его категорическое неприятие идеи прогресса. В рамках исторического процесса, согласно Бердяеву, неразрешима трагедия индивидуального: царства Божьего на Земле быть не может! Это и есть основной смысл трагедии истории и ее тайна одновременно. Последняя может быть постигнута, согласно Бердяеву, только в рамках идей христианства. Но отсюда и неизбежность апокалипсиса, и неизбежность конца истории, но уже отнюдь не по Гегелю.
Как подобные рассуждения непохожи на высказывания другого христианина, тоже философа и современника Н. Бердяева, П. Тейяр де Шардена, о которых я уже не раз говорил в первой части работы!
Этот короткий экскурс в историю термина “философия истории” показывает, сколь по-разному разными философами и историками не только трактуется это понятие, но и ставится сама проблема изучения истории и цель такого изучения. Вот почему, прежде чем начать пользоваться этим термином, мне придется объяснить, какой смысл я буду иметь в виду, произнося словосочетание “философия истории” или, точнее, “логика истории”, которая является составной частью “философии истории”.
Р. Дж. Коллингвуд, известнейший британский историк и мыслитель, говорил о том, что философией истории имеет право заниматься лишь тот исследователь, который является профессионалом в вопросах и философии, и истории одновременно. Автор этой книги, по существу, не является специалистом ни в одной из этих областей гуманитарного знания. И тем не менее мне приходится не только пользоваться понятием “философия истории”, но и высказывать по его поводу определенные суждения. И я обязан это делать, используя идеи и подходы естествознания при анализе проблем гуманитарного содержания, поскольку философия истории оказывается одной из важнейших глав теории самоорганизации и оторвать ее от естествознания невозможно. Однако, стремясь удовлетворить строгим требованиям Коллингвуда, я постараюсь ограничиться обсуждением только достаточно общих вопросов, имеющих непосредственное отношение к проблемам и идеям универсального эволюционизма. То есть использовать лишь тот жесткий минимум, который мне необходим для реализации замысла этой книги.
