твоей смерти? — кричал он и просыпался от собственного крика в своей элитной пустой квартире на подушке, залитой слезами.
Он шел на кухню, шлёпая босыми ногами по холодному 3Д-полу, пил холодную водку, не чувствуя ни холода, ни крепости. Смотрел в ночь за окном, в которой бегущие автомобили создавали лишь ощущение неуюта, а агрессивная реклама раздражала. Ему не нужны были ни участок за городом, ни новая машина. Он везде был лишним. Одинок как последний патрон. Всех врагов перестреляли, а один ушел. Но его обязательно догонят, боек пронзит капсюль, воспламенится порох, и уйдет пуля прямо в цель. Он же сам покатится закопченной никому не нужной гильзой под ноги стрелку.
Но в это утро он определенно кому-то понадобился. Когда в дверь постучали, он зло крикнул со сна:
— Идите… на ресепшн, позвоните оттуда как положено!
Никто конечно не ушел. Вместо этого тренькнула карточка, вставленная в репликатор, и дверь распахнулась. Вошел Подольников в своем вызывающем фиолетовом галстуке.
— Скажите, Егор, а вы галстуки стираете? — поинтересовался Вершинин.
— Они одноразовые. Мы очень беспокоились за вас. Уже почти 10. Вам звонили, вы трубку не берете. Лягушатники стали борзыми в последнее время. Меня прислали за вами. В комендатуре нас ждет мадам Коликова.
— Мне надо принять ванну, выпить чашечку кофэ.
— Там вам будет все! — пообещал Подольников.
У отеля, привлекая всеобщее внимание, стоял армейский «Тигр».
— Еще бы на танке приехали! — проворчал Вершинин.
— Район неблагополучный.
— Чего ж меня здесь поселили? Надеетесь, прирежут ночью и не придется командировочные платить?
— Я могу воспринять это как оскорбление при исполнении.
— Это не оскорбление, а констатация факта, — с удовольствием продолжил Вершинин, пикировка была его хобби. — Кто на самом деле меня сюда устроил? Не Коликова же лично! Признайтесь, это сделали вы. Вам сказали подыскать что-нибудь похуже, вы и расстарались!
— Обижаете, Евгений Палыч!
— Я обижаю? — удивился я. — Это подсудное дело, Егор. Существует должностная инструкция, рекомендации на худой конец, где должны заселяться работники дипмиссии, а вы, желая выслужиться, ее нарушили. Коликова в стороне останется, а тебе вдуют по полной!
— Попрошу не употреблять бранных слов по отношению к должностному лицу! — выдавил покрасневший Егор. — Вдуют-это звучит некрасиво!
— Некрасиво это ерунда, это еще и больно!
— Известно по собственному опыту? — ухмыльнулся Подольников.
Ничего не боится сученыш. Наверняка лапа в правительстве.
— А как же? — признался Вершинин. — Судя по приему, мне и сейчас вдуют. Но я человек привычный, а вы?
Подольников неожиданно покраснел.
— Опа! — вырвалось у Вершинина. — Вы что с задним приводом?
— Прекратить! — Подольников сорвался на фальцет. — Я на вас в суд подам!
Он велел водителю остановиться и вышел.
— Егор, а кто меня будет сопровождать? — крикнул Вершинин.
— Ничего, я дорогу в комендатуру знаю! — успокоил водила.
Комендатура. Париж, улица Фабурже-Сент-Оноре, 52. 29 июня. 11.00
Татьяна Афанасьевна Коликова находилась в присутствии одна. Что-то быстро писала самопиской, наклонив белокурую головку и поблескивая очечками. В заостренной мордочке просматривалось нечто крысиное.
Ну и рожа, подумал Вершинин.
— Вы прекрасно выглядите! — сказал вслух.
— Ваши дела не очень! — заметила прокурор.
И не подкопаться, дела у прокурора.
— Что уже дело завели? Быстро, — сделал кислую мину Вершинин.
— А что вам за вчерашний дебош в ресторане путевку в санаторий?
— Мы только убегали от пьяных хулиганов! Все по инструкции, ни с кем не связывались, на оскорбления не отвечали, никого не били. Между прочим, у Феликса с собой револьвер имелся.
Коликова уставилась совершенно отрешенно:
— Евгений Палыч, вы совсем дурак? Иначе должны знать, что если бы нигер применил оружие против жителя метрополии, его публично повесили бы на площади!
— Мы думали, он китаец.
— Все, хватит! — она хлопнула по столу, рискуя поцарапать кольцо из розового золота. — Вы меня достали, майор! Не думайте, что все это сойдет вам с рук. Расследование происшествия в ресторане будет выделено в отдельное разбирательство. Чем оно кончится, одному Богу известно. Я тут не при чем. Я действительно представления не имею, чем все закончится. Возможно, вы вместе с напарником дружно отправитесь на каторгу.
Херово, прикинул Вершинин.
— Что? Все так серьезно?
— А ты думал! В центре Парижа избили должностное лицо!
— Лицо мы не били.
— Хватит паясничать. Я уже сказала, с вами разберутся. Теперь поясните, что там за история с Мартыновым?
Вершинин в двух словах сообщил, что прокурор не захотел добровольно давать пояснения по делу и был подвергнут приводу.
— Евгений Палыч, у вас совсем мозгов нет? Вы знаете, такое имя Илларион Мартынов?
— Это имя и фамилия, — уточнил Вершинин.
— Именно. Имя и фамилия судьи Западного округа, Председателя Совета судей. Отца нашего Велислава. Он конечно дурак, но ума пожаловаться папе у него хватило.
— Мы с ним нормально поладили. В конце. Не знаю, почему он кинулся жаловаться.
Она вздохнула:
— С такими работничками я точно до пенсии не доработаю.
Она наконец предложила сесть.
— Докладывай, что удалось узнать по делу.
Вершинин перевел дух и подробно доложил о находке в отеле, где останавливались подозреваемые. Коликову заинтересовала древняя книга, и она захотела ее посмотреть.
— Она в вещдоках. Приобщена к делу.
Прокурор нажала кнопку, и в кабинете материализовался Подольников. Как он их догнал, осталось загадкой. Должно быть задействовал дополнительный задний привод.
Коликова велела ему принести книгу. Склад вещдоков находился на том же этаже, так что через пару минут брошюра оказалась у нее на столе. Едва Коликова взглянула на нее, выражение лица сделалось пугающим.
Мы боимся женщин на генетическом уровне, рассуждал Вершинин. Точно так же женщины боятся мышей. Немотивированный страх.
— Нигер тоже это видел?
— Естественно. Должен заметить, что напарник из местных был назначен по вашему прямому указанию.
— Я знаю, по чьему указанию он был назначен! Меня к этому делу не пришьете! — она покачала указательным перстом у Вершинина перед носом.
Ему никогда до этого не приходилось видеть Алкоголикову такой распалённой. С нее буквально искры летели. Вершинин представил картину. Раскаленная сковорода, на нее плещут маслом, а та в ответ плюётся огненными каплями. Больно.
— А что случилось?
— Дело в том, майор, что программа «Пантанал» относится к особо секретным. Даже я не имею к ней доступа. А у вас нигер оказывается в самой гуще событий. Вы с ума сошли?
— На моей памяти тамгу продавали не единожды. На черном рынке ходят килограммы фальшивок.
Прокурор снова погрозила перстом.
— Разница в том, что фальшивками не занимается следователь по особо важным делам из самой метрополии! Лягушатники прочухают, что дело серьезное. Парни привезли тамгу из Африки, где полно настоящих артефактов Великого Луки. В Париже из-за них случилось кровавое побоище. В драку
