Это напоминание о том, что за этим забором начиналась вся отечественная радиобиология и группа наук, которые с ней связаны.
Прибегал восторженный Ресовский, в руках у него колба с жидкостью Он кричал: «Пришла «юшка», «юшка» пришла — можно работать!» «Юшка» поступала с комбината, что неподалеку — из Челябинска-40. В колбе было множество изотопов, которые исследователи вводили в растения, в живые организмы — изучали, как они воздействуют на них. Потом Ресовский вспоминал: «Мы поливали здесь грядки стронцием!»
Зачем это было нужно? Вскоре после начала работ по Атомному проекту стало ясно, что нужно заботиться о здоровье людей, а потому надо было знать, как действует ионизирующее излучение на живые организмы. Первые опыты и были проведены в Лаборатории «Б».
Насколько мне известно, влияние десятков изотопов на организмы было изучено здесь. Здесь выяснилось, что стронций, к примеру, накапливается в костях и его очень трудно вывести. Ученые уже тогда начали работать над препаратами, которые защищали бы человека. К сожалению, результаты их исследования часто не были востребованы. Спустя много лет Ресовский рассказывал о таком случае. Ему позвонил Анатолий Петрович Александров, который был уже президентом Академии наук, и поинтересовался некоторыми результатами исследований Лаборатории «Б». Ему нужны были данные, так как случилась авария на одном из реакторов — кажется, на подводной лодке. Ресовский ответил, что исследования велись, сделаны были рекомендации, что и как делать, чтобы снизить эффект. «Где рекомендации?» — потребовал Александров, Ресовский ответил, что подробный отчет был направлен как раз самому Александрову. Дело в том, что отчеты всегда готовились в двух экземплярах — один оставался в Лаборатории, а второй направлялся начальству. Он проходил через многочисленные секретные службы, а потому частенько до тех, кому он был предназначен, так и не добирался…
Небольшое отступление. В начале 90-х годов мне довелось быть здесь. В одном из складов я увидел тетрадки, которые были свалены в ящиках. Это были записи Тимофеева-Ресовского, его опыты по облучению семян. В тетрадках день за днем были расписаны все эксперименты, которые проводились здесь.
Я не мог взять на память ни одну из тетрадок, так как дозиметрист, который сопровождал меня, запретил это.
Спустя десять лет одну из тетрадок, хранившихся на складе, я обнаружил в небольшом музее, что находится неподалеку от Мюнхена. Как попала она туда, не знаю. Но в середине 90-х годов все тетрадки со склада исчезли. Знаю это точно, сам проверял…
Вдоль этого забора вскоре уже гуляли физики. Они сменили здесь биологов. Впрочем, до этого момента следует приоткрыть еще одну неизвестную страницу истории Атомного проекта. Она также связана с Лабораторией «Б».
Немец со звездой Героя
На берегу озера причудливо разбросаны камни. Они будто вырастают из воды, но почему-то никогда не покрываются водорослями и мхом. Такое впечатление, будто ветер вычищает их поверхность. Камни нагреваются солнцем медленно, но все-таки к полудню становятся теплыми. На них любил сидеть начальник Лаборатории «Б» Николас Риль. Легендарный ученый.
В 1943 году он получил семь тонн металлического урана. Это было сделано впервые в мире. Сразу после поражения Германии за инженером Рилем началась охота двух спецслужб — американской и советской. Нам повезло: Риль достался нам. Он начал работать в СССР по контракту.
Существует много мифов о том, как обращались с немецкими специалистами в Атомном проекте. Я не знаю, как в других местах, но в Лаборатории «Б» отношение к ним было самое уважительное. К примеру, обычная зарплата в то время была 700 рублей. Старший научный сотрудник получал 1500, два заместителя начальника — по 2500 рублей, а Риль — 14 тысяч! Все немецкие специалисты оплачивались в несколько раз больше, чем наши. Когда они вернулись в Германию или Австрию, то построили там себе дома и жили весьма обеспеченно. И никто из них не отзывался недоброжелательно о времени, которое они провели в Советском Союзе.
Итак, с Николасом Рилем был заключен контракт, и он стал научным руководителем на заводе в Электростали. Там шли работы по металлическому урану. В его получении решающую роль сыграл Риль. В Указе, подписанном Сталиным в ноябре 1949 года, Риль был отмечен — он стал Героем Социалистического Труда. Всего звезды получили 33 человека, единственный среди них немец — Риль.
Любопытный факт. Как и положено, через несколько дней после появления Указа ученые написали благодарственное письмо Сталину. Они благодарили за награды, за заботу и так далее. И лишь одной фамилии не было среди подписантов. Сталин это сразу же заметил. Есть его надпись на оригинале письма: «Почему нет Риля? Немец?»
Николас Риль очень любил носить звезду Героя. Он демонстрировал ее при каждом удобном случае. Гордился и тем, что получил Сталинскую премию 1-й степени. Кстати, все деньги (а они были немалые!) он истратил на продукты, передал их военнопленным, которые работали в Электростали. Немцы помнили об этом всегда, даже спустя много десятков лет они рассказывали об этом поступке Риля свои детям и внукам — и свидетельств тому в мемуарной литературе немало.
Прошли испытания атомной бомбы, и нужды в Риле уже не было. Он пожелал уехать в Германию. Естественно, его не отпустили, он был «носителем секретной информации». По взаимной договоренности Риля и руководителей Атомного проекта было решено, что Риль «отдохнет от секретности» некоторое время, а после этого сможет уехать на родину. И два года Риль «отдыхал» на Урале. Ему предложили возглавить Лабораторию «Б». Он приехал познакомиться с новым местом работы и, как обычно, носил звезду Героя, чем неизбежно вызывал удивление и раздражение. В особенности у профессора Вознесенского, который, как и Тимофеев-Ресовский, был заместителем начальника Лаборатории. Вознесенский с подозрением отнесся к немцу-герою, тем более что он и понятия не имел, за что Риль получил столь высокую награду.
Понять раздражение профессора Вознесенского можно было — ведь он был заключенный. Его арестовали в 41-м году по доносу. Вознесенский был очень известным ученым, вместе с Зелинским он изобрел противогаз, его труд был отмечен высшими научными наградами. Однако все это не помешало арестовать его, он прошел лагеря, а затем был направлен в Лабораторию «Б». Здесь он занимался химией изотопов.
Однажды Риль пригласил Вознесенского к себе домой. Они беседовали несколько часов. Риль подробно рассказал о себе, о своей работе в Атомном проекте — он ничего не скрывал, и это изменило отношение Вознесенского к нему.
Ничем примечательным «начальство» Риля на Урале не отмечено, дай в работу сотрудников он не вмешивался особо, понимал, что в новом для себя деле разбирается он плохо. И это тоже оценили и Ресовский, и Вознесенский, и все остальные. В общем, Николас Риль оставил о себе здесь добрые воспоминания.
Риль отсюда уехал в Германию. Сначала в ГДР, а потом перебрался в Западную Германию. Там он стал профессором Мюнхенского университета, где и работал до конца своих дней. Он стал одним из создателей первого атомного реактора в ФРГ.
В 1962 году я был в Майнце. Встречался там с нобелевским лауреатом профессором Штрассманом. Разговор шел о судьбе атомной энергетики в ФРГ, и ученый не преминул упомянуть, что он работает вместе с профессором Рилем, который за создание первой атомной бомбы в СССР получил звезду Героя.
Тогда для меня эта информация стала неожиданной: в Германии о создателях ядерного оружия в Советском Союзе знали намного больше, чем мы…
Всего в Атомном проекте СССР принимали участие около 300 немецких специалистов. 50 человек, внесших существенный вклад в решение атомной проблемы, были награждены орденами и премиями. Все немцы вернулись вскоре в Германию, и хотя они подписывали разные документы о сохранении секретов и тайн, они, конечно же, рассказывали о своей работе.
Упоминали они и о Лаборатории «Б» на Урале.
Однако никто из них не знал, что судьба «полуострова тайн» резко изменилась. Здесь начал создаваться второй ядерный оружейный центр. Его научным руководителем был назначен Кирилл Иванович Щелкин…
Быль и легенды о Щелкине
Наша беседа с директором и научным руководителем Федерального ядерного центра России академиком РАН Г.Н. Рыковановым состоялась во время торжеств, посвященных 100-летию со дня рождения Кирилла Ивановича Щелкина — великого ученого нашей страны, одного из тех, кому мы обязаны созданием ядерного и термоядерного оружия. В Снежинске открылся новый памятник Щелкину. Дело в том, что предыдущий, открытый, как и положено, в честь трижды Героя на его родине в Тбилиси в советские времена, однажды ночью таинственным образом исчез. Попытки разыскать похитителей и сам памятник оказались неудачными. Это естественно, потому что, по непроверенным, но достоверным данным, памятник был убран по распоряжению самого Саакашвили, мол, «героям России нечего делать на грузинской земле». Предпринимались попытки добыть памятник, чтобы установить его в Снежинске, через Украину, потом Швейцарию, но сделать ничего не удалось. И тогда был на Урале создан новый памятник, на открытие которого мы и приехали в закрытый атомный город.
