где? – спросила Пак, поворачивая ладонь.
У неё были пухлые запястья и короткие пальцы; на запястье она носила браслет с бусинами из фальшивого нефрита. Тот был ей слишком велик и то и дело скатывался к костяшкам пальцев, хоть она и поправляла его.
– Кровь есть кровь, – равнодушно ответила Индиго.
Пак сморщила нос, зажмурилась и провела ножом по ладони. Резко вздохнула и протянула окровавленную руку.
– Прижми ладонь к земле, – сказала Индиго, – и скажи земле своё истинное имя.
Пак огляделась. В окрестностях Дома Грёз земля была покрыта острой мульчей, но Пак послушно присела и прижала ладонь.
– М-моё имя…
– Забыла, тебе нужно прижаться лбом к земле, – сказала Индиго. – Это называется «раболепие». Можешь потом почитать в книгах по истории. Так положено приветствовать могучих созданий, а земля – невероятно могущественная.
– Ой, точно, – отозвалась Пак.
Преклонив колени, она прижалась лбом к грязи. Её бушлат расстегнулся, растекаясь вокруг. Рыжие волосы разметались. Индиго беззвучно рассмеялась. Я сверкнула на неё глазами, но она подмигнула мне.
– Моё имя – Пак, – сказала девочка. Из такого положения её голос звучал гнусаво.
Закончив, Пак поднялась, моргая и шмыгая носом.
– Проходи внутрь, Пак, – сказала Индиго, открывая ворота. – Проходи в Дом Грёз.
Пак мне не нравилась.
Поначалу мне было её жаль. Было не по себе от того, как она повторяла за нами, как пыталась изящно притягивать колени к груди, садясь в кресло – как делала Индиго. Или тянула себя за волосы, словно пытаясь их заставить расти быстрее, чтобы те стали, как у нас.
– Настоящие феи питаются росой и лесными фруктами, и лучшими медовыми сотами, – однажды сказала ей Индиго, слизывая капельку мёда с большого пальца. – Тебе нужно очистить своё тело с помощью нашей диеты, прежде чем ты станешь одной из нас.
После этого Пак отказалась от еды из кафетерия и грызла яблоки, даже выпила из птичьей ванночки, когда Индиго сказала, что это считается деликатесом у Дивного Народа. Я должна была остановить Индиго, пока всё не зашло слишком далеко, но к тому моменту я перестала жалеть Пак.
Я ненавидела то, как она дышала ртом, как цеплялась за каждую крупицу внимания Индиго. Несколько раз мы вынуждали её ждать снаружи у Дома, наблюдая за ней из-за деревьев, просто чтобы посмотреть, как долго она выдержит. Она казалась такой слабой – плечи поникли, ноги сжались вместе, пока она покачивалась на пятках. Даже её скучающее напевание напомнило мне о раненом создании, мяукающем в темноте. Глядя на неё, мне было стыдно.
Через две недели после того, как Пак присоединилась к нам, Индиго пригласила её в Дом во второй раз.
– Ты серьёзно? – спросила я.
– Конечно же нет, – ответила Индиго, расчёсывая волосы. – Мы же не собираемся брать её с нами в Иной Мир. Просто немного повеселимся, Лазурь.
В тот день она приветствовала Пак, облачившись в изумрудный бархатный плащ до пола – мне выдали такой же, но серый. Индиго взяла Пак под руку, и взгляд девочки сделался рабским, обожающим. Она неотрывно смотрела в лицо Индиго, пока та вела нас по залитым солнечным светом коридорам. И когда мы оказались в Комнате Тайн, Пак даже не заметила головы животных и черепа на стенах.
– У меня для тебя кое-что есть. – Индиго жестом указала на длинный чёрный стол. Там стояла дюжина чёрных свечей и двенадцать изящных хрустальных бокалов с водой.
Индиго жестом подозвала меня, оставив Пак по другую сторону от нас.
– Это – последнее испытание, после которого ты поистине станешь одной из нас, – проговорила Индиго. – Один бокал дарит бессмертие, три наполнены ядом, один сделает тебя уродливой, другой – прекрасной. Четыре наполнены обычной водой, один сделает тебя легко управляемой, а от другого ты потеряешь память.
– Я… – начала Пак, растерянно потянувшись к бокалам. – Можно мне минутку, чтобы выбрать…
– Нет, – ответила Индиго. – Твои инстинкты откроют тебе, права ты или нет.
Пак с усилием сглотнула, потянулась и схватила случайный бокал. Собравшись с силами, она откинула голову и выпила одним глотком, а потом расширившимися глазами посмотрела на Индиго.
На миг я задалась вопросом, что же Индиго налила в бокалы. Иногда было трудно сказать, когда она играет, а когда – нет; это по-настоящему знала только она сама. Индиго поморщилась, зашипела и обменялась со мной знающим взглядом.
– Ох, Пак, – вздохнула она. – Ты выбрала тот, что делает тебя легко управляемой.
– Да? – переспросила Пак. – Но я… я не чувствую никаких перемен.
– Нет? – уточнила Индиго. – Смотри. – Она подняла руку, и её голос стал более низким, властным. – Дай себе пощёчину.
Я уставилась на Пак и поняла, что она уставилась на меня в ответ, словно только сейчас увидела меня. Её взгляд удерживал мой.
– Я сказала… дай себе пощёчину, – повторила Индиго.
Если бы я только увидела своё лицо в тот миг, увидела то, что увидела Пак. Но она зажмурилась, подняла руку и ударила себя по лицу.
– Ещё раз, – сказала Индиго.
И Пак ударила себя снова. Снова и снова. Она громко всхлипывала, по щекам бежали слёзы. Её лицо с одной стороны покраснело, и всё же ладонь была поднята, наготове.
– Я же сказала, ты выбрала не тот бокал, – сказала Индиго. – Но ничего страшного, ведь ты прошла испытание. Настоящим испытанием было понять, работает ли на тебя магия.
Пак со всхлипом кивнула. Из её груди вырвался странный смешок.
– Магия на меня работает, – повторила она.
Я посмотрела на Индиго. Она улыбнулась, и эта улыбка едва казалась человеческой – на миг сверкнули призрачные клыки. Может, она хотела, чтобы это было неким незримым уговором между нами, но у меня по рукам побежали мурашки. Индиго думала, что вся ситуация – не более чем игра, что, конечно же, в этом мгновении не было никакой магии. Она ошибалась.
Магия не была осязаемой, как хрустальный бокал или произнесённое заклинание. Она заключалась в том, как Дом проливал свет, в аристократических линиях теней на полу. Магия была во вспышке в её карих глазах, придавшей им звериный янтарный блеск. Магия была такова: податливость чар в словах Индиго обращала твою руку в клинок, который ты сам горячо принимал.
Прошло несколько месяцев, как Пак ходила за нами по пятам, по-обезьяньи повторяя всю ту чушь, которую придумывала Индиго, и однажды даже украла помолвочное кольцо своей матери, чтобы мы могли преподнести его в подарок феям. Индиго всё это начало наскучивать.
У неё закончились приказы и истории. Она больше не пыталась восхищать. Может, она надеялась, что Пак мы тоже наскучим, но та лишь унижалась
