больше не прикасаться ко мне. Позже я вспомню, а пока все это смыто приливом желания, и по мере того, как учащается мой пульс, я хочу только одного — большего. Больше его, больше удовольствия, больше всего.
Его язык пробегает по раковине моего уха, его дыхание согревает его, и мое дыхание переходит в тихое пыхтение.
— Пожалуйста…
— Пожалуйста, что, Малыш? — Шепчет он мне на ухо, и тогда я понимаю, что он тоже потерялся, когда слышу шепот ласки.
Он поворачивает меня в своих объятиях, его губы снова захватывают мои, когда он спускает платье с моих бедер, оставляя меня в одних белых кружевных трусиках, стоящую в море еще более белых кружев. Его руки скользят по моей талии, бедрам, и я тихонько задыхаюсь, когда он опускается на колени на пол передо мной, его пальцы скользят по моему бедру и по изгибу икры, когда он тянется к ремешкам моих туфель на высоком каблуке.
Никто и никогда не заставлял меня чувствовать такое поклонение, как Левин. Как будто, решив сделать это со мной сегодня вечером, он отдался этому или, что более вероятно, он не мог остановиться. Он не мог оставаться в стороне, не мог держать меня на расстоянии, и это становится очевидным, когда его губы скользят по боковой поверхности моей ноги, когда он поднимает ее, снимая туфлю и отбрасывая ее в сторону.
Он повторяет то же самое с другой туфлей, с другой ногой, а затем наклоняется, зацепляя кончиками пальцев белое кружево трусиков и спуская их вниз по моим бедрам.
Мне не нужно слышать его низкий стон возбуждения, чтобы понять, что я вся мокрая. Я чувствую это, боль, поселившуюся и пульсирующую между ног, когда его рот скользит вверх, язык вычерчивает узор на моей коже, достигая вершины бедер, а его пальцы раздвигают меня, язык находит мой клитор, когда я вскрикиваю и моя рука обвивает его волосы.
Мои колени мгновенно слабеют. В тот момент, когда его рот оказывается между моих ног, это почти слишком. Прошло слишком много времени, и я нуждалась в этом каждую секунду, пока его не было, жаждала этого, мечтала об этом и представляла момент, который, как я думала, никогда больше не наступит. Я снова задыхаюсь, когда его язык кружит вокруг самого чувствительного места, трепеща, облизывая, не выдерживая одного ритма слишком долго, как будто он специально держит меня на грани. Другая его рука лежит на моем бедре, пытаясь поддержать меня, но этого недостаточно. Когда он присасывается к моему клитору, втягивая чувствительную плоть в рот, мои колени едва не подгибаются, и Левин отстраняется.
— Может быть, нам стоит сделать это в постели, — пробормотал он. — Как бы мне ни нравилось стоять перед тобой на коленях, Малыш.
Я резко вдыхаю, когда он подхватывает меня на руки и несет к огромной кровати. Он укладывает меня обратно на подушки, и я успеваю мельком увидеть его напряженную эрекцию на фоне брюк от костюма, прежде чем он ложится за мной на кровать. Рукава рубашки задраны и обнажают его покрытые чернилами мускулистые руки, и он широко расстилает меня перед собой, как на пиру, который ему не терпится поглотить.
Его руки обхватывают мои бедра, когда он снова проникает между ними, его язык бежит по моей киске от входа к клитору и обратно вниз, проталкиваясь внутрь меня, когда я издаю еще один крик удивленного удовольствия, мои ногти царапают его кожу. Его язык становится жестким, когда он проталкивает его глубже, облизывая меня, его нос ударяется о мой клитор, когда он трахает меня своим языком, и это ощущение шокирует и доставляет удовольствие одновременно. Этого недостаточно, чтобы я кончила, но достаточно, чтобы свести меня с ума, подталкивая все выше, пока он наконец не освобождает свой язык и не проводит им вверх, туда, где он мне больше всего нужен, проводя им по моему клитору, когда я задыхаюсь от облегчения.
Моя голова откидывается на подушки, все тело напрягается, когда я чувствую его язык именно там, где он нужен мне больше всего, прямо на идеальном месте, и когда он снова засасывает мой клитор в рот, оргазм обрушивается на меня с такой силой, что кажется, будто я разрываюсь на части.
Я бьюсь о его рот, извиваясь, оседлывая его язык в момент кульминации, моя рука обхватывает его шею, как будто я хочу удержать его там навсегда. Мне кажется, что я разрываюсь по швам, удовольствие, в котором я так нуждалась, обрушивается на меня снова и снова. Я выкрикиваю его имя, задыхаясь в собственных стонах, а он продолжает, не останавливаясь, пока не выжимает из меня все до последней секунды оргазма.
А потом он медленно отстраняется, еще раз проводит языком по моему пульсирующему клитору, откидывается на колени, пальцами перебирает пуговицы рубашки, и похотливое выражение изгибает края его блестящих губ.
Его твердый член упирается в ширинку брюк, и все мое тело снова напрягается от осознания того, что очень скоро он окажется внутри меня.
Это все, чего я хочу. Он — все, чего я хочу.
И я знаю, что это не изменится.
11
ЛЕВИН
Я словно одержим, когда нахожусь рядом с ней. Даже когда Коннор дал мне четкое указание, что наш брак должен быть консумирован, даже когда я принял решение, что, если она хочет меня, я дам ей то, что ей нужно в нашем браке, я планировал сохранять определенный уровень отстраненности. Чтобы время, проведенное с ней в постели, больше походило на то, к чему я привык за последние годы, — приятное, но не затяжное. Секс ради разрядки, а не то, чем мы с Еленой занимались больше раз, чем я хочу сейчас вспомнить, потому что это привело нас сюда.
Как будто это невозможно для меня. Для нас.
Как только я прикоснулся к ней, я уже не мог сохранять дистанцию. Я хотел смаковать ее, вытягивать, пробовать на вкус каждый ее дюйм и медленно наращивать удовольствие, не торопясь проходя, по ее губам, по ее коже, по ее совершенному телу, пока наконец не дам ей то, в чем, как я знаю, она нуждается, чего, как я знаю, она так жаждет. И сейчас, глядя на нее посреди огромной кровати, ощущая ее вкус на своих губах и напрягая член в поисках облегчения, я чувствую себя потерянным как никогда.
Ее ноги все еще раздвинуты для меня, ее киска набухла и блестит от оргазма,
