— Как вы намерены ее поощрить? — поинтересовался Вождь.
— В настоящее время она приписана к Министерству Авиации, проект «Кураи-Хоно»… — начала было товарищ гросс-адмирал, но Председатель не позволил ей договорить:
— Достаточно. Я понял. Хм. Гм. Разумеется, не пристало настоящим коммунистам вроде нас, Анна Ивановна, уподобляться суеверным религиозным мракобесам, но я вижу в этом знак свыше. А вы? Да, она подойдет. Номер четвертый. Номер, которого нам не хватало… Благодарю вас, Анна Ивановна. Вы не перестаете меня удивлять. На сей раз мне придется как следует поломать голову, чтобы придумать для вас достойную награду. Хорошо. Это все. Спасибо, можете идти. Дальше я сам…
Едва за адмиралом Щетининой закрылась дверь, Председатель ударил по кнопкам селектора:
— Немедленно пригласите ко мне главкома ВВС и французского резидента.
Министр-резидент Пятнадцатой (или Семнадцатой?) Французской Республики прибыл первым.
— Вы хотели меня видеть, товарищ Председатель?..
— Дело крайне срочное и не терпит отлагательства, — решительно заговорил Великий Лидер. — Наша разведка докладывает, что каннибальские агрессоры со дня на день собираются начать вторжение на Французскую Новую Каледонию.
— Но…
— Информация неоднократно проверена и ее подтверждают независимые источники, — продолжал Председатель. — Никаких сомнений не остается. Корабли первой волны вторжения уже покинули свои базы и вышли в море.
— Но. — растерянно прошептал резидент и бессильно опустился на ближайший стул. — Это катастрофа… Настоящая катастрофа… Наш каледонский гарнизон не сможет отбить нападение… И мы не успеем перебросить войска из Европы или Африки! Особенно сейчас!!! Эти мерзацы, эти подонки, эти отбросы роды человеческого… Они знали, когда напасть! Долго же они готовились, долго же они выбирали удобный день и час… Проклятые маористы! Путан бордель де мерд!
(Разговорный французский язык заметно изменился за последние 20 веков, но его классическую версию по-прежнему преподавали в Сорбонне и других подобных храмах науки).
— Именно поэтому я вас и пригласил, — спокойно напомнил о себе Господин Сферы. — Мои войска и корабли гораздо ближе. И они тоже готовы. Готовы к любому развитию событий. Я уже отдал приказ, и прямо сейчас целая армада направляется к Каледонским островам. Я твердо обещаю вам, что они успеют прибыть на место гораздо раньше англо-маористских захватчиков.
— Но мое правительство будет протестовать… — на французского посланника было жалко смотреть.
— Время не терпит, — голос Председателя заметно похолодел. — Если бы мы стали дожидаться специального разрешения от вашего правительства, новозеландские морские разбойники могли бы уже добиться успеха! Вы поймите, не было у нас другого выхода. Это было единственно правильное решение. Никто в целом мире не посмеет нас осудить — кроме каннибалов и их сообщников. Пожалуй, это все, месье резидент. Разумеется, мы будем держать вас в курсе дальнейшего развития событий. Но я верю, что очень скоро все закончится — и закончится благополучно. Маористы собирались атаковать беззащитные острова, а не хорошо укрепленные позиции нашего экспедиционного корпуса. Как только наши общие враги осознают новое положение вещей, тот тут же трусливо повернут назад. Приятного вам дня!
Разговор Великого Председателя с главным маршалом ВВС Сферы Соцпроцветания продолжался совсем недолго и завершился гораздо быстрее:
— Координаты острова. Основная цель — космический корабль на дне вулканического кратера. Уничтожить все — и немедленно. Вопросы?
— Никак нет.
— Исполняйте.
Главком ВВС не задавал дополнительные вопросы, потому что слишком хорошо знал Правила Игры.
Если бы новозеландцы поведали о постройке своего межпланетного корабля Городу и Миру, пригласили на космодром иностранных и своих собственных журналистов, рассказали про «Геркулес» на первых полосах газет — как это сделали МАССИ, Новый Альбион, Фамке ван дер Бумен и Сфера — никто бы не посмел к нему прикоснуться. Скорей всего.
Но поскольку корабль скрывался на тайном ракетодроме, которого официально не существовало — очень скоро он прекратит свое существование во всех смыслах.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Безымянный островок, затерянный на границе Тихого и Альбионского Океана, охраняли не только солдаты драконской военной полиции, но и современная система ПВО. Несмотря на глубокую ночь, драконские зенитчики засекли воздушный аппарат, идущий на большой высоте, на дальних подступах, но потом опознали в нем нейтральный гражданский лайнер — и отменили боевую тревогу. Когда же «лайнер» — набитый взрывчаткой самолет-снаряд под управлением пилота-камикадзе — принялся пикировать прямо в кратер, они ничего не успели сделать.
Мощность взрыва была такова, что заставила пробудиться древний вулкан. Уцелевшие солдаты гарнизона и работники космодрома поспешно покинули остров, в считанные часы залитый раскаленной лавой. С космической программой Ново-Зеландского Дракона было покончено — если не навсегда, то очень надолго.
Что же касается космической программы Сферы Соцпроцветания, то Великий Председатель, получивший доклады об успешном завершении сразу двух операций — (а) ликвидация тайной ракетной базы каннибалов и (б) высадке японской морской пехоты на Каледонских Островах — удостоил своим визитом главный космодром Сферы, в центре которого красовался великолепный звездолёт, готовый в самое ближайшее время отправиться на Антихтон. Председателя сопровождала целая толпа иностранных и собственных придворных журналистов.
— Как вы его назвали? — спросил один из них, непрерывно щелкавший затвором фотоаппарата.
— «Кураи-Хоно», — поведал Властелин Сферы. — «Кураи-Хоно» — это славное имя с богатой древней историей. Мы нашли его в трудах одного из величайших пророков допотопного коммунизма. Так назывался могучий межзвездный корабль, который понес багровое знамя межпланетной революции через галактические просторы к далеким мирам на самой границе Великой Пустоты! И не только выполнил свою миссию — но и триумфально возвратился на Землю! Мы верим, что это имя принесет удачу и нашему звездолету, который отправляется в большое космическое путешествие — не только ради нашей прекрасной Сферы, но и ради трудящихся всей Земли, ради народов всего мира, ради всего человечества!!!
(Бурные и продолжительные аплодисменты, временами переходящие в овацию).
— «Кураи-Хоно» — это ведь классический японский, верно? — тихо спросил один из европейских журналистов своего более опытного товарища. — Как это переводится?
— «Dark Flame», — ответил тот с самым равнодушным видом. — «Темное Пламя».
— Конец 17-й главы —
— продолжение следует —
_______________________
Глава 18, часть 1. В ночи столкнулись армии невежд
«…В этот мир,
Что мнится нам
Прекрасной сказкой, преданной мечтам,
Созданьем обновленья и весны,
Не входят ни любовь, ни свет, ничьи
Надежды,
Ни покой, ни боли облегченье.
Мы здесь как на темнеющей арене,
Где всё смешалось: жертвы, палачи,
Где армии невежд гремят в ночи».
Мэтью Арнольд, «Берег Дувра» (1867).
* * * * *
В ходе своего путешествия через Солнечную Систему Мир Бредли медленно обращался вокруг собственной оси — один оборот за неполные 69 часов. И прямо сейчас на дне неглубокого кратера, в который спустились три астронавта МАССИ, царила ночь. Поэтому и были пущены в ход сразу три мощных фонаря.
«Только этого мне не хватало», — думал полковник Макларен, пытаясь оценить масштабы фантастической находки.
Строго говоря, сорокалетний рыжебородый голубоглазый гигант Роберт Макларен не имел никакого права жаловаться на текущее положение вещей — напротив. Конечно, согласно нынешней расовой доктрине МАССИ даже потомок шотландских хайлендеров считался полноправным англосаксом, — но все-таки недостаточно англосаксом, чтобы возглавить такую важную и судьбоносную экспедицию. Однако, после того, как цвет астронавтики МАССИ превратился в радиоактивный пепел и рассеялся над окрестностями гвианского ракетодрома, кандидатов на пост командира антихтонской миссии осталось не так много — и Макларена сочли самым достойным. Как и Саммерфильда с Брайтом. Как и лейтенанта Бредли… который, если честно, был далеко не самым лучшим — именно поэтому в его честь и назвали целую комету. Полковник поспешно прогнал прочь недостойные мысли о погибшем товарище. «Теперь не время. Прямо сейчас надо разобраться с этим сюрпризом…»
