Словно прочтя мои мысли отраженные в глазах, она изменилась в лице. Остановилась, вздернула подбородок, светлые волосы будто подхваченные налетевшим из ниоткуда порывом потустороннего ветра принялись развиваться, обнажая изящные уши и нежную кожу тонкой шеи. Если бы я был поклонником фэнтезийных миров, подростком-Толкиенистом или почитателем корейских онлайн игр, сравнил бы ее сейчас с воительницей из расы светлых эльфов. Хотя… Хотя и тогда бы не сравнил.
Реальная жизнь гораздо абсурдней и вместе с тем загадочней выдуманных миров, жаль что не все это понимают. Раньше я тоже смотрел на людей в метро или в автобусе, на работе или в магазине, смотрел и только догадывался о том, что они другие. Вроде обычная внешность, обычная одежда, но в них чувствуется что-то особое, то что невозможно описать, то что теребит подсознание и не позволяет себя обнаружить.
Раньше не понимал, но сейчас, разобравшись в том, что окружающий мир не исчерпывается одной лишь злобой, жестокостью и серостью, научился распознавать людей живущих вне человеческого общества.
Вот и эта красивая, неживая кукла связана со мной какой-то незримой нитью, за которую при желании можно потянуть и найти там запутанный клубок из устремлений, страстей и страхов. Эта девушка из Омеги, повелителей, Детей природы, или еще бог знает из каких тайных объединенных охотой за властью над душами людей. В ней не чувствуется внутренняя сила, но зато точно вижу, что в ее глазах есть ответы. Неизвестные мне ответы, на вопросы которые я пока не задавал. Мне просто необходимо пробить ее защиту, распотрошить ее разум, и узнать…
— Да очнись же ты, наконец! — воскликнула она так, что обернулись и с удивлением воззрились на нас прохожие на тротуарах. Ее автомобиль тоже красного цвета, но слава Богу не ламбарджини. — Ворон да что с тобой?! Ты вообще понимаешь, о чем я говорю?
— Да конечно продолжай, — сказал я голосом из могилы. — Я тебя внимательно слушаю.
Она глянула зло, я почти услышал как заскрежетали ее зубы, но взяв себя в руки лишь бросила:
— Я рассчитывала на твою помощь, но вижу сегодня от тебя проку не будет. Садись в машину, я довезу тебя до дома. Сегодня отдохни хорошенько, а завтра с утра поможешь разобраться с этим сумасшедшим делом.
— Если не возражаешь я пешком…
— Почему? Впрочем, как знаешь. Вот держи, — сказала она, кладя в карман моего грязного, сплошь в темных пятнах, пиджака свою визитку. — Найдешь меня если что.
— Пока.
Я развернулся, зашагал ничего перед собой не видя. Окрик бичем стеганул по натянутым нервам. Вновь поворачиваясь к ней, был убежден, в том что скажет будто мой дом не в той стороне…
— Ворон, — крикнула она, — я сочувствую твоей потере…. Ты ведь ее любил да?
Я не ответил, отвернулся, поплелся дальше, незаметно, чтобы не видела она, доставая визитку из кармана.
"Сайна. Чрезвычайный представитель. Моб. Тел: Триста семьдесят…" Проклятье, все прослушал, кто же эта баба и что ей от меня надо? Омега? Сектант? Пока с уверенностью можно сказать, только то, что она не обычный человечишка в погонах.
Увидев сбоку пивную, зашел не раздумывая. На встречу вышла улыбающаяся официантка или менеджер, кто их разберет, всюду блестит и благоухает. Заведение явно не из паршивых. И еще, возникло предчувствие о том что я тут задержусь надолго…
Слова, слова, слова, но за ними ничего нет. Образующая их основа — мысль. Мысли. Сначала была мысль. Только потом появился этот мир, и только потом появился человек. Мысль. Всему виной мысль — одна лишь она. Если бы не она, не было бы людей, и не было бы того ада в котором мы все горим. Горим каждую секунду, даже тогда когда мы счастливы и жизнь кажется вечной. Мы горим в аду, потому что наш мир это ад. Даже в то время когда мы спокойны и счастливы, и когда не чувствуем боль и агонию других людей, мы продолжаем гореть. Это всего лишь отсрочка — как на равномерно крутящимся вертеле, пока мы сверху языки адского пламени нас не достают, кажется, что так будет всегда, но вертел не останавливает движения…
А это значит, что все мы когда-нибудь сгорим.
Я пьян, мертвецки пьян. Официантка видя что респектабельный клиент задался целью напиться в одиночестве, без лишних напоминаний меняла бутылки. Но это я осознавал словно пребывая где-то на другом краю вселенной, а в сузившимся, до размеров моего стола, мире просто появлялось расплывчатое лицо и менялись формы и размеры сосудов с отравой которую я не уставал в себя вливать.
Что-то, какое-то раздражение, беспокойство, нарастало в кармане брюк. Непослушными пальцами достал вибрирующий мобильник. Попытался разглядеть имя звонившего, но с таким же успехом, подслеповатый клерк мог бы всматриваться в нижние строки плаката висящего в кабинете окулиста.
— Ало, — бросил в трубку я, — кто это?
— Ворон? Это ты?
— Да, я это я.
— Ворон не узнаешь? Я Грач!
— Грач?! Здорово друг, как ты здесь нарисовался?
— Ворон я еле тебя нашел, я тут хотел… Подожди ты пьяный что ли?
— Ну… Да я тут в баре.
— Один?
— Да… А что?
— Скажи название.
— Официант! — заорал я. — Дай названия заведения!
— Понял, скоро буду, — сказал Грач услышав ответ.
— Жду. Отбой.
Смешно конечно. Но меня гложут мысли о подставе. Мог ли друг, прошедший со мной один из кругов ада, предать? Конечно мог, в аду и не такое возможно… Эх, будь проклят тот день, когда я повстречал этого… седовласого. Как его там. Во сне мне казалось, что его звали Наузлингом. Наузлинг — ты не дьявол, всего лишь его эмиссар. Будь проклят ты и весь твой путь повелителей…
Наверно я вырубился, или уснул, что в принципе в моем состоянии одно и тоже. На плечо легла рука. Я узнал улыбающегося человека.
— Грач, мать… Ты не изменился!
— Я тоже рад тебя видеть командир, — сказал он, не прекращая глупо улыбаться. — А почему ты бухаешь в одиночестве?
Я вздохнул, но кажется получился не то жалостливый всхлип, не то короткий звериный вой:
— Грач, давай не будем об этом. У меня погиб близкий человечек.
— Сочувствую, Ворон. Тебе я не наливаю, а вот человека помяну.
Он наполнил мою рюмку до краев и влил содержимое себе в горло единым залпом.
— Ты знаешь, Ворон… Я приехал сказать что… Ворон, у тебя обреченное лицо. Ворон, возьми себя в руки!
— Что? — спросил я не в состоянии ухватить смысл сказанного.
После паузы он произнес еле слышно:
— Ты помнишь тех парней, что были с нами там?
Я кивнул.
— Ты помнишь их лица? — продолжил он.
Я кивнул.
— Ты помнишь лица тех из них, кто не вернулся?
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
