Предусматриваемое формационным подходом к постижению природы государства неуклонное стадиальное восхождение государств предполагает наличие всеобщего единого начала первобытнообщинного самоуправления — и счастливою общего конца — коммунизма, к которому и призвано подвести социалистическое государство. Ценность и роль каждого исторического типа государства в конечном счете определяются его соответствием и степенью приближения к коммунистической сверхцели. Отсюда представления о социалистическом государстве как о высшем и последнем типе государства, как иском безоговорочно позитивном государственном образовании.
Все остальные типы, в общем, третируются как неполноценные и подлежащие максимально быстрому выдворению с исторической сцены. Причем эта железная схема последовательного схождения со сцены предсоциалистических типов государства реализуется без всякого подчеркиваемого цивилизационным подходом участия субъективного фактора — исключительно благодаря действию «исторической необходимости», некоего закона предопределенности, якобы, открытого марксизмом. Между тем реальное социалистическое государство оказалось ничем не превосходящим предшествующие исторические типы государств, а во многих существенных отношениях явно им уступало. Социалистические принципы в экономическом базисе социалистического государства уживались с самым жестоким произволом и единовластной деспотией, с усиленной эксплуатацией трудящихся. Замечательные идеологические лозунги об экспроприации экспроприаторов и уничтожении эксплуатации человека человеком сочетались с порабощением государством сотен миллионов своих граждан. Фактически социалистическое государство освящало и защищало рабовладельческие и крепостнические формы порабощения труда, хотя его экономическому фундаменту — общественной собственности на орудия и средства производства — нельзя было отказать в социалистическом характере. В целом социалистический тип государства во многом оказался одной из разновидностей восточных деспотий, порожденных «азиатским способом производства».
Все это еще раз говорит о том, что нельзя представлять себе, будто экономическая «ось» — единственный вектор общественного и соответственно государственного развития, предопределяющий прогресс всех других общественных институтов. Прогресс в одном секторе социальной действительности (общественная собственность на орудия и средства производства) вовсе не означает прогресса всей системы, и в частности государственно-правовой сферы. Наоборот, такой прогресс, если его вообще можно считать прогрессом, может сопровождаться регрессом в других областях. Главное же заключается в том, что реальная история социалистического государства, как и государства вообще, представляет собой сложный результат взаимодействия различных факторов, и в конкретных условиях каждый из них может сыграть решающую роль.
Что же касается цивилизационного похода к типологии государства, то для его уяснения чрезвычайно важно иметь в виду следующее. Исторический процесс привел к складыванию свыше двух десятков цивилизаций, отличающихся друг от друга не только утвердившимися в них системами ценностей, господствующей культурой, но и характерным для них типом государства. В своем развитии цивилизации проходят несколько этапов.
Первый — локальные цивилизации, каждая из которых имеет свою совокупность взаимосвязанных социальных институтов, включая государство (древнеегипетская, шумерская, индская, эгейская и др.). Второй — особенные цивилизации (индийская, китайская, западно-европейская, восточно-европейская, исламская и др.) с соответствующими типами государств. И, наконец, третий этап — современная цивилизация с ее государственностью, которая в настоящее время только складывается и для которой характерно совместное существование традиционных и современных социально-политических структур.
Существуют самые различные основания для типологизации цивилизаций и их государственности: хронологические, генетические, пространственные, религиозные, по уровню организации и т. д. Для понимания типологии государств с цивилизационной точки зрения наибольший интерес представляет классификация цивилизаций и соответствующих государственно-политических институтов по уровню их организации. Подобная классификация означает деление цивилизаций (а следовательно, и их государств) на первичные и вторичные. Государства в первичных и вторичных цивилизациях резко отличаются друг от друга по своему месту в обществе, выполняемой роли, социальной природе. Первичные цивилизации принимают государственно-страновой, хотя нередко и имперский характер. Обычно к ним причисляют древнеегипетскую, шумерскую, ассиро-вавилонскую, иранскую, бирманскую, сиамскую, кхмерскую, вьетнамскую, японскую и другие цивилизации. Их научно-исторический анализ показывает огромную роль государства как объединяющей и организующей силы, не определяемой, а определяющей социальные и экономические структуры. Отличительной особенностью этих обществ было соединение государства с религией в политико-религиозном комплексе, где государство — более чем государство, т. к. оно связано с духовным производством. Религия же прямо включает в себя обожествленного правителя, т. е. государство в культе вождя, фараона, дева-раджи, божественного микадо и т. д. В первичных восточных цивилизациях государство являлось составной частью не только политической надстройки, но и базиса, что было связано с обеспечением им как политического, так и хозяйственного социального функционирования общества.
Иное место занимает государство во вторичных цивилизациях: западноевропейской, североамериканской, восточно-европейской, латиноамериканской, буддийской и др. Здесь проявилось отчетливое различие между государственной властью и культурно-религиозным комплексом. Власть оказывалась уже не такой всемогущей и всепроникающей силой, какой она была в первичных цивилизациях. Но и здесь с цивилизационной точки зрения государство было компонентом, во многом подчиненным культурно-религиозной системе.
Во вторичных цивилизациях положение правителя, олицетворявшего государство, было двойственным. С одной стороны, он средство утверждения сакральных принципов и заветов и в качестве такового достоин всяческого повиновения. А с другой — он сам не вправе нарушать эти заветы, а иначе его власть незаконна. Его власть — служение, должное соответствовать идеалу, и поэтому вторична.
Так выглядит типология государств в самом общем виде с точки зрения формационной и цивилизационной теорий. Напомним, что еще недавно изложенное понимание формационной теории считалось фактически единственным научным фундаментом всей отечественной науки о государстве и праве и созданной ею картины государственно-правовой жизни человеческого общества. Несмотря на догматизацию многих ее положений, в ее рамках были достигнуты определенные результаты в исследовании социальной природы государства.
Современное понимание прогресса государственности выдвигает на первый план «человеческое измерение», т. е. то качество жизни, то положение личности, которое обеспечивает государство. Свобода личности, благоприятные материальные условия, возможность творческого самоутверждения, наличие прав — эти и другие составляющие «человеческого измерения» превращают его в основной критерий оценок прогресса государства. Как известно, положение о том, что именно «человек — мера всех вещей» выдвинул древнегреческий философ Протагор. В этом гуманистическом утверждении заключается глубокий социальный смысл, мощный импульс общественного, в том числе государственно-правового развития: оценку всей организационной, деятельной стороне государства можно давать лишь после сопоставления с тем качеством жизни, которое создает или обеспечивает, или поддерживает государство.
При этом речь идет о конкретных, реальных условиях жизнедеятельности человека с его набором целей, потребностей, способами их удовлетворения, с тем, каково реальное положение человека во взаимодействии с государством.
Подчеркну, что «человеческое измерение» — это не лозунговая, декларативная категория, а вполне конкретное направление в определении прогресса государственности, измеряемое набором и качеством прав и свобод, другими условиями жизнедеятельности человека.
И человек этот — не некая абстракция, а вполне реальная личность, более конкретная, чем те «классы» с их отношением к средствам производства, к собственности, которые «населяют» формационную теорию.
В современной теории государства появляется, наконец, конкретной критерий прогресса государственности. Борьба за качество жизни наполняет реальным смыслом существование многих коллективных образований, конкретных личностей. Как отметил К. Поппер, три века назад началось движение за преобразования в общественной жизни, наполненное гуманистическим смыслом. «Это движение было стремлением огромного множества безвестных людей освободить себя и свой разум от власти авторитетов и предрассудков. Оно явилось попыткой построить открытое общество, отвергающего абсолютный авторитет традиционного и одновременно пытающееся установить и поддержать традиции — старые или новые, которые соответствовали бы стандартам свободы, гуманности и рационального критицизма».
