– Я не должен ни от чего убегать. Это суд должен доказать ее вину. Если присяжные будут иметь хоть какие-то обоснованные сомнения, то они должны оправдать ее. Я еще ее из этого вытащу.
– А ты не мог послать Дрейка в полицию, чтобы он подсказал им соответствующие вопросы? Ты должен был сам выжать из нее признание?
– Должен был, потому что иначе она от всего бы отказалась. Она подкована на все четыре ноги. Ей нужна была моя помощь, и одновременно она все время была готова бросить меня на растерзание, если бы ее стали окружать.
– Из-за этого ты бросил на растерзание ее?
– Если хочешь так определить, то да, бросил, – признался Мейсон, снимая руку с ее плеча.
Она встала и подошла к двери.
– Вас ждут Карл Гриффин с адвокатом Этвудом, – напомнила она.
– Пригласи их, – ответил Мейсон равнодушно.
Она открыла дверь в приемную и пригласила ожидающих мужчин.
С лица Карла Гриффина не исчезли следы гулянки. Однако, если не считать этого, он был уравновешенным, предупредительно-вежливым и светским с ног до головы. Он поклоном извинился перед Деллой за то, что входит в кабинет первым, а Мейсону послал вежливую, хотя и ни к чему не обязывающую улыбку:
– Добрый вечер, мистер Мейсон.
Артур Этвуд был мужчиной около пятидесяти лет, с бледным лицом человека, не ведающего солнца. У него были блестящие бегающие глаза и огромная залысина, только на макушке осталась прядь волос, которая спадала по обе стороны на самые уши, так что задняя часть головы была в пушистом ореоле. С губ у него не сходила профессиональная улыбка, от которой на лице образовались вечные морщины – две глубоких борозды, расходящиеся, как ножки циркуля, от ноздрей до кончиков губ, и куриные лапки, окружающие лучистые глаза. На первый взгляд трудно было о нем что-нибудь сказать, но Мейсон видел, что перед ним опасный противник.
Мейсон показал на кресла, а Делла закрыла за ними двери. Первым заговорил Карл Гриффин:
– Извините меня, господин адвокат, если я неправильно оценил мотивы вашего поведения в начальной фазе дела. Как я слышал, именно благодаря вашей детективной проницательности мы обязаны в большой мере признанию миссис Белтер.
В этом месте ловко включился Артур Этвуд:
– Будь так добр, оставь переговоры мне, Карл.
Гриффин милостиво улыбнулся и сделал головой движение в сторону своего адвоката. Этвуд придвинул себе кресло к столу, сел и посмотрел на Мейсона.
– Мы, наверное, понимаем друг друга?
– Я еще не знаю вашу позицию, чтобы утверждать это, – улыбнулся Мейсон.
Губы Этвуда растянулись в профессиональной улыбке, хотя в его блестящих глазах не было и следа веселья.
– Как адвокат миссис Белтер, вы внесли возражение против завещания, а также выступили с прошением о признании ее чрезвычайным распорядителем имущества мужа. Очень упростило бы дело, если бы вы забрали назад оба предложения.
– Для кого упростило бы? – спросил Мейсон.
Этвуд сделал движение рукой в сторону своего клиента:
– Для мистера Гриффина, конечно.
– Я не являюсь адвокатом мистера Гриффина, – сухо ответил Мейсон.
– Это факт неопровержимый, – глаза Этвуда улыбнулись одновременно с губами, – по крайней мере, в настоящую минуту. Если, однако, мне будет позволено быть откровенным, то мой клиент находится под впечатлением проницательности и беспристрастности, которые вы проявили. Конечно, дело приобрело неожиданный и болезненный оборот, который был для моего клиента большим потрясением. Однако в настоящую минуту уже не может быть сомнения в фактическом течении происшествий, и моему клиенту понадобится много компетентных советников по управлению имуществом, оставшимся после мистера Белтера, если вы хорошо понимаете то, что я имею в виду.
– А что вы имеете в виду? – спросил Мейсон.
Этвуд вздохнул.
– Ну, если я вынужден говорить яснее, а я не знаю, может быть, нужно было бы сказать, вульгарнее, то не исключено, что управление газетой, я имею в виду «Пикантные известия», окажется делом, превосходящим компетенцию моего клиента. А так как у меня будет много хлопот с управлением остальной частью имущества, то мой клиент считает, что неплохо было бы обеспечить себе помощь профессионального адвоката как советника по вопросам газеты. На практике это означало бы занятие редактированием газеты до тех пор, пока дело о наследстве не будет закончено.
Этвуд остановился и значительно посмотрел на Мейсона бусинками глаз. Так как Мейсон не отвечал, Этвуд продолжил:
– Дело потребует, конечно, определенного вклада времени. Ваш труд был бы вознагражден, очень хорошо вознагражден.
– Что тут крутить вокруг да около? – бесцеремонно спросил Мейсон. – Вы хотите, чтобы я отказался от всяких претензий на наследство и допустил мистера Гриффина к корыту. Он постарается, со своей стороны, чтобы мне также от этого что-то перепало, не так ли?
Этвуд надул губы:
– Но, господин адвокат, мне трудно было бы согласиться с такой неудачной формулировкой. Но если вы захотите обдумать мое предложение, то наверняка придете к убеждению, что оно не выходит за границы этики и одновременно достаточно широко…
– Пускание дыма в глаза, – взорвался Мейсон. – Я не хочу никаких интриг и буду говорить откровенно, понравится это вам или нет. Мы стоим по разные стороны баррикады. Вы адвокат Гриффина и хотите наложить руку на наследство. Я, как адвокат миссис Белтер, заявляю вам, что добьюсь отмены этого завещания. Это фальшивка, вы сами хорошо это знаете.
Улыбка не сходила с губ Этвуда, но его глаза были холодными и жесткими.
– Вам это не удастся. Не имеет ни малейшего значения, настоящее завещание или нет. Миссис Белтер уничтожила оригинал, она сама в этом призналась. Мы проведем доказательство содержания и примем наследство по духу решений уничтоженного завещания.
– Это означает процесс, – ответил Мейсон. – Вы считаете, что выиграете его, а я считаю, что нет.
– Впрочем, – продолжал Этвуд, – миссис Белтер и так не может наследовать. По закону убийца не может получить наследство того человека, которого он убил, независимо от завещания или каких-либо других оснований.
Мейсон молчал. Адвокат обменялся взглядами со своим клиентом.
– Вы ведь не будете опровергать это?
– Почему же? Буду. Но я не намерен дискутировать здесь с вами, свои аргументы я сохраню для суда. Что вы себе воображаете? Что я только сегодня родился? Я хорошо знаю, к чему вы стремитесь – чтобы Ева Белтер была осуждена за предумышленное убийство, и вы хотите, чтобы я вам дал доказательство мотива убийства. Если вам удастся получить приговор за убийство предумышленное, тогда миссис Белтер не сможет наследовать. Таков закон – убийца не наследует. Если же она будет осуждена за неумышленное убийство, тогда она может наследовать. Вам нужно наследство, и вы хотите меня подкупить. Это вам не удастся.
– Господин адвокат, если вы будете держаться такой линии в рассуждениях, то вы сами можете оказаться перед судом присяжных.
– Да? Как это называется на обычном языке? Угроза?
– Вы не можете преградить нам дорогу к наследству, – сказал Этвуд. – А как только мы примем его, то будем вынуждены принять несколько важных решений. Некоторые из них могут быть существенны для вашей практики.
Мейсон поднялся с места:
– Мне не нравится это увиливание. Я выкладываю карты и говорю то, что хочу сказать.
– Вот именно, что вы хотите нам сказать? – спросил Этвуд все еще вежливым тоном.
– Ничего, – заявил Мейсон. – Я не согласен.
Карл Гриффин дипломатически покашлял.
– Господа, может быть, я мог бы что-нибудь добавить для облегчения дела?
– Нет, – возразил Этвуд, – разговор предоставьте мне.
Гриффин улыбнулся Мейсону:
– Вы напрасно возмущаетесь, господин адвокат. Дело идет о наследстве.
– Прошу тебя, – перебил Этвуд, испепеляя его взглядом.
– Хорошо, хорошо, – уступил Гриффин.
Мейсон сделал рукой жест в сторону двери:
– Мне кажется, что конференция закончена, господа.
Этвуд попытался еще раз:
– Если бы вы решились взять назад свои прошения, то это сэкономило бы массу времени. В настоящем положении, вы должны это признать, у нас беспроигрышное дело. Мы хотим только сэкономить время и избежать ненужных расходов.
Мейсон посмотрел на него каменным взглядом:
– Вы можете считать, что дело у вас беспроигрышное, но я пока еще в седле и не дам себя из него выбить.
Этвуд потерял терпение:
– Вы сидите в своем седле недостаточно твердо, чтобы удержаться хотя бы двадцать четыре часа.
– Вы так считаете?
– Позвольте мне обратить ваше внимание, что вы сами можете быть привлечены к ответственности за то, что помогали миссис Белтер. Теперь, когда мой клиент является полноправным наследником, полиция, несомненно, прислушается к нашим предположениям.
Мейсон сделал шаг в его сторону:
– Когда мне понадобится напомнить себе о своем положении, Этвуд, я позвоню вам.
