напоминая о необходимости защитить Вену. Он ждал точных сведений о событиях под Ульмом.
Ждал-пождал и дождался. Истина, шокирующая все руководство армии и каждого рядового даже, открылась 11 октября, в Браунау прибыл «торопыга» фельдмаршал-лейтенант барон Карл Мак фон Лейберих, ехавший из Ульма в Вену. Он сообщил, что от 70 000-й армии Австрии спаслось только десять батальонов и четырнадцать эскадронов ушедших в Тироль. Но он ещё не знал новых новостей, что эти десять батальонов тоже сложили оружие, а из четырнадцати эскадронов уцелели только четыре. Так же генерал без войска сообщил, что вся армия Наполеона собирается у Мюнхена, в ожидании действий Кутузова.
А Кутузов тоже ждал. Теперь армия Михаила Илларионович была единственной защитой Австрийского государства со стороны Германии. Император Франц второй этого имени лично поехал на встречу с Кутузовым, чтобы обсудить дальнейший план действий. Генерал же от инфантерии Кутузов не спешил выступать из Браунау, ожидая действий Наполеона. Он распорядился вывозить из Браунау больных, австрийские магазины воинские и артиллерию, а ещё ломать мосты по реке Инн. На левом берегу пограничной реки были выставлены наблюдательные отряды.
В русской части армии не было и следа паники, в отличие от австрийской. При общем унынии союзников, главная квартира в Браунау веселилась и балы устраивала, напоминая торжественный и великолепный Екатерининский век. Кутузов был на всех балах и хранил хладнокровие. А вся русская армия нетерпеливо ждала сражения с Наполеоном, памятуя об одержанных победах над французами в Италии. Большинство офицеров и генералов были там с Суворовым и французов не боялись. Русские французских всегда бивали.
15 октября армия Буонопарта двинулась к реке Инн, желая дать русским генеральное сражение и разбить их. Наполеон выступил из Мюнхена, разделив армия на две части. Первая часть её состояла из корпусов Ланна, Даву, Сульта и гвардии, и под личным руководством Наполеона направилась к Браунау. Вторая часть, состоящая их корпусов Бернадота, Мармона и баварцев, шла на Зальцбург для обхода Кутузова слева. Авангардом командовал Мюрат. Зальцбург примерно в пятидесяти километрах южнее Браунау.
Михаил Илларионович в это время продолжал ожидать подход отставших корпусов из России, а также возвращения из Тироля и Италии австрийских корпусов. Пруссия продолжала сохранять нейтралитет, однако возмущённая проходом Наполеоновских войск через её территорию для внезапного удара по австрийским частям в районе Ульма, начала активно вооружаться.
Событие двадцать восьмое
Кто вспыльчиво руку заносит с мечом, Грызёт тот, раскаявшись, руки потом.
Саади
Князь Витгенштейн простыл. И это уже во второй раз в этом времени по глупости простывает. Приспичило ему искупаться. Не поплавать в голубом Дунае, а помыться. Зашёл в кусты, прихватив Ваньку, полотенце и мыло. Собственной дербентской фабрики мыло. Твёрдое и ароматное. Намочился, намылился и полез в воду. Так-то ноябрь. Обжигаясь в холодной воде, быстро смыл с себя мыло и растёрся полотенцем докрасна. Всё же правильно сделал. Просто не в моготу стало себя нюхать. Пропах и своим и конским потом. В палатке потом даже коньячку тяпнул для сугреву, а утром проснулся от першения в горле и температуры. Пришлось заваривать Матрёнин сбор. Думал, пройдёт, и продолжил вместе с войском поход на Будапешт. И к обеду понял без врачей и термометров, что заболел. Пришлось перебираться на галеру и отлёживаться в каюте.
В обморок не падал, взял в койку карту, и планы строил, спал, снова строил и снова спал. И проспал бунт на корабле. С галерой-то всё нормально. Просто черкесы вырезали всех янычар. Чего-то не поделили, в чём не признались. Слово за слово, один из товарищей в красном платье схватился за свой кривой и тяжёлый меч, что у них саблей зовётся, а черкес за шашку. У черкеса быстрее получилось. И началось. Вообще, Брехт бы хотел на эту баталию посмотреть. Ну, раз уж случилось. Нужно же оценить, так ли хороши эти янычары в сабельном бою. Их же с младых ногтей учат сабельному бою.
Прошёл потом Пётр Христианович по полю боя. Дести мёртвых янычар и около сотни мёртвых черкесов и даже десяток мёртвых казаков.
— А эти за кого рубились? — горестно вздохнул Пётр Христианович, осмотрев трупы и вернувшись к Марату Карамурзину.
— Янычар убивали. — Марат сопел. Понимал, что хрень полная. Как теперь назад возвращаться? С боем? Измаил по дороге брать? Турки же мимо не пропустят. Ещё война не началась, а уже три сотни человек потери.
— Ой-ё-ёй! Марат, блин, а ты-то где был? Это риторический вопрос. Знаю, что первый в рубку полез.
— Я больными занимался. Люди простыли уже под сотню человек. Организовывал их передвижение на подводах. — Вскинулся пщышхуэ.
— Вона чё? — Брехта самого покачивало от температуры. Точную цифру он не помнил, но у Кутузова в этом походе тоже тысячи больных и отставших. Брехт и питание правильное предусмотрел, и воду кипятят люди, а про простудные заболевания забыл.
— Что медики говорят и делают?
— Отвары заварили.
Брехт ещё раз поле боя оглядел. С другой стороны, не так всё и плохо. Уж больно много чего интересного эти шпионы могли потом своим рассказать своим пашам. Вот только проход мимо Измаила назад. Может, придётся крюк небольшой сделать. Там в районе Ясс, до Днестра километров сто. Корабли отправить дальше по Дунаю, а самим прогуляться вдоль Днестра до Одессы. А там уж на кораблики садиться.
— Вот, что Марат. Давай так. Мысль мне тут пришла в голову хорошая. Своих похороните, и янычар тоже по вашему мусульманскому обычаю. Только Янычар без оружия и формы. Переоденем при грабежах Вены и Мюнхена часть людей в янычар, и первыми в город будут они заходить. Турки на них напали, а мы будем союзниками османов.
Марат понимая, что виноват, не стал выделываться и кричать, что этих врагов и убийц своих людей пусть шакалы хоронят. Махнул рукой и пошёл команды раздавать. А Брехт прогулялся до стихийного лазарета. Тут тоже всё плохо. Около сотни больных и полсотни ещё примерно раненых. У всех резаные раны. Выходит не дёшево янычары жизни свои продали. При огромном численном перевесе потери соизмеримы. Просто раненых янычар потом добили.
Больше Брехт себе болеть не позволил. Ехал в центре войска на телеге, укутавшись в попону и одеяло. Не хватало, чтобы ещё черкесы или ещё хуже егеря с казаками схлестнулись. Тех не двести человек, а пять с лишним тысяч и при равноценном если размене, то от армии одни ошмётки останутся. В казачьи и черкесские эскадроны были отправлены наблюдатели из егерей. И
