— Good morning, honey. Желаешь принять душ?
— Morning, Настя. — Обычную игру Кэбот не принял. И вообще был какой-то смурной. Вожжа, однако, прочно зацепилась под хвостом: парня, явно получившего из дома какие-то не слишком приятные известия, хотелось растормошить.
— До-ро-го-ой, сделать тебе кофе? Сколько сахара запихать в тюбик? Две ложечки, как всегда? С кофеином или без? — шутки, конечно, бородатые, как Маркс и Энгельс, но и традиционные, как «Белое солнце пустыни» перед стартом. Кэбот замотал головой, уцепил тубу с соком.
— Что-то случилось, Боб? Дурные вести с Земли? — Американец дернулся. — Что-то в Калининграде? — Блин, неужели…
— Нет-нет, Настя, все в порядке. Ничего особенного, там все утихло, идут переговоры. Просто Джек опять нахулиганил в школе. — Забавно. Джек, средний сын Роберта, хулиганил регулярно. Как и ее доча, кстати, что давало им бесконечную тему для разговоров, если на такие разговоры оставалось время. Однако такую реакцию у Кэбота новости об очередной выходке отпрыска обычно не вызывали. Он что, школу поджег? К тому же… Ну да, он проехался по «сраным чинушам», «гребаным политиканам» и еще каким-то «земляным червякам». Не похоже на огорчение заботливого папаши. Ох, темнит Бобби-бой, ох, темнит.
Настя вытащила из сетки на стене планшет, зависла головой к условному полу, скачала сводку новостей. На земле вроде успокоилось, ничего сверх естественного не происходит. Даже до трехлетней давности танцев вокруг Украины недотягивает. По крайней мере, по официальной версии, одобренной ЦУПом. Ладно, это не наши проблемы. У нас тут и без войны работы до… в общем, вам, ребята, по пояс будет.
Боб дососал свой сок, аккуратно положил пустую тубу в контейнер и, извинившись, скрылся в дальнем конце станции, в районе переходного отсека, к которому были пристыкованы дожидавшиеся возвращения «лунобродов» «Орион» и «Союз».
Все четыре часа «времени совместного бодрствования» (изящные формулировочки в расписании, ничего не скажешь) Кэбот старательно увертывался от нее, если им случалось встретиться в узости между туалетной кабинкой и каютами. Нет, поймите правильно — после полутора месяцев на станции даже новички сталкиваются, только если летят спиной вперед. Оба. Но в норме проход (пролет?) метр двадцать на два с копейками — это вполне достаточное пространство, чтобы спокойно разлететься на автомате. Поэтому если кто-то, не будем показывать пальцем, жмется за выступ переборки — значит, что-то с ним, или с тобой, или между вами не так. А это плохо.
Моральная атмосфера в ограниченном объеме как бы не важнее обычной. Особенно в такой ситуации. И сову эту надо обязательно прояснить. Поэтому, когда Кэбот четко по графику, минута в минуту, отправился спать (завтра прием взлетной ступени с Луны, надо подготовиться), медлила она недолго. Ровно столько, сколько нужно хорошо тренированному астронавту, чтобы уснуть. Медицинские мониторы — гениальная вещь. Особенно подкрепленные соответствующими курсами и зачетами. Притвориться спящим просто невозможно — пульс, дыхание… Кстати, хорошо, что Кэбот не проверил ее монитор, — иначе понял бы, что поток его ругани она мимо ушей не пропустила. Черт, паранойя какая-то.
Так. Консоль. Сеансы обмена. Открываем — заперто. Ну, это не фатально — все пароли записаны на бумажках, хотя это и злостное нарушение инструкции. А пароль Кэбота она помнит и так. Cabbott, Inbox… Orders, Family, Friends, Reagan Buddies, Church Community… Нигде и ничего. Ничего и нигде. Общий вид, без разбивки по папкам — самое крайнее письмо помечено вчерашним.
Забавно. Сеанс связи — был. Ругань по его итогам — была. А никаких следов содержимого сеанса — нетути. «Все страньше и страньше».
Ну что ж — есть еще вариант. Настя взяла свой планшет, законнектилась на дремлющий планшет Кэбота. В открытых разделах — ничего интересного. Вскрыла шифрованную папку — благо пароль к ней у Боба тоже был записан на гламурно-розовом стикере рядом с пультом. Тоже ничего.
Корзина — пуста. Совершенно. Как будто выметена.
Еще часа три она занималась текучкой — убралась, починила задолбавший уже светильник в шлюзовой, провела контрольный сеанс с безумно вежливыми китайцами, которые все еще крутились вокруг Земли, ожидая свой разгонник, еще раз освежила циклограмму посадки реактора. Заноза не отпускала.
Она снова вернулась к пульту связи.
Так. Админка. Сеансы доступа. Оп-па. Некто с ником «Администратор» лазил по почтовому серверу как раз тогда, когда они с Бобом завтракали. И что-то там творил. Вообще-то Земля иногда позволяла себе такие фокусы — но, как правило, после предупреждения. Ей до смерти захотелось выяснить, с чего бы на этот раз в серваке копались без ее ведома. А если чего-то очень хочется… Она решительно тыркнула в кнопку связи. Что? Какой, к чертям, рероутинг?!
— Vega One, this is Houston. Hi, Nastya. Any troubles?
— No, Billy. Thanks for caring. Negative on troubles. We're OK. I'm just wondering what's with my link to Korolyov.
— Some problems with Comsat AFAIK. Nothing serious, twenty four hours tops.
— How long?
— Since approx Oh-Six Moscow. If you want I can give you a temp link through Milsat.
— Negative. No need, really. I might send a couple of non-urgent requests via standard route. You can get back to sleep, Billy.
— We've got a nice eveinging here, Vega One. And it is only two hours till the end of my shift.
— Im glad for your poor eyes. Who's after you?
— Jimmy Chang. You should remember him.
— I certainly do. Ok, over.
— See you. Over..[36]
Вот так. Связь с Москвой только через военных. Причем не наших. И Билли с Джимми на связи. «Билл-ящерица, Джим-лягушонок». И оба зеленые. В смысле, тоже вояки. «И Джимми, и Билли, конечно, решили закапывать яблоки в поте лица».
Стоп. Но если связи нет с шести часов — кто тогда копался в логах?! Неужели…
Настя приникла затылком к обшивке. Что-то мешало, давило на кожу в районе затылка. Уходящий под обшивку кабель. Ну конечно! Тот самый ноутбук, до сих пор дублирующий почтовый сервер. А ведь… Так. Нужна отвертка. Простая, не электрическая — чтобы не жужжало. Спи спокойно, напарник, спи. Двадцать четыре винта. Пятнадцать минут. Покрытый пылью — к счастью, обычной, лохматой, «домашней» пылью — пластик скользнул в руку. Слава Тошибе — экран загорелся сразу, стоило его откинуть. Пароль вводить не пришлось — машину так никто и не подумал залочить. Разгильдяи, я вас люблю. Смотрим… папка входящей почты…
Вот оно. Сегодняшнее, около девяти часов назад. Ой.
Мамочки…
Они что — дебилы? Какой-то бред. Да они все там екнулись!
Понятно, почему они влезли на сервак. Понятно, почему они отрезали связь — в случайное совпадение она не верила ни на грош.
Это действительно надо удалять, форматируя винт целиком. О чем, кстати, в конце приказа английским по белому и написано — в смысле, «использовать соответствующие процедуры». Вот они и использовали. Винт, конечно, не форматнули — все же не прошлый век.
Настя закрыла глаза, прижала к вискам горячие пальцы. Этого просто не могло быть. Потому что не могло быть никогда. С другой стороны, «никогда» — это слишком долгий срок, и рано или поздно оно становится «впервые».
И тем, кто переводит «никогда» во «впервые», как правило, приходится солоно.
Сильно ты расстроился, Бобби-бой, сильно. Конечно, не каждый день тебя так подставляют «земляные червяки», ой, не каждый… Так что неудивительно, что про мирно пашущий за стенкой ноут ты просто забыл. Или не знал. А зря. Всегда надо знать, с кем ты имеешь дело. И что у русских нет ничего более постоянного, чем временное. Как там говорится в старом анекдоте про потерянный эшелон с ракетами: «Пока в России существуют разгильдяи — ее не поставить на колени». Ну и результат — Джеймс Бонд из тебя получился хреновый. Чем мы сейчас и воспользуемся.
Письмо с условным сигналом… Запрос на печеночный паштет в следующей партии продуктов. Бр-р. Ненавижу. Это уж точно, случайно она заказала бы эту гадость — откуда это? Из Швейка? — только в случае психологических проблем у нее самой.
Так. Что бы я сделала на месте этих улыбчивых ребят? Почту принять, а вот переслать ее адресату — ах! Позабыла бы. В принципе письмецо невинное, но береженого, как известно… Надо принимать другие меры.
Так. Думаем.
Американцы каким-то образом заблокировали спутниковый канал.
А вся связь идет именно через спутники… кроме аварийной! Так. Передатчика два — один на станции, другой в «Союзе». Нет, три, считая резервную «Козявку». Или четыре — считая «Орион»… но «Орион» мы считать не будем. Засекут амеры выход? Обязательно засекут. Значит, надо замаскировать нашу лихорадочную активность. Как?
Проверкой.
— Houston, here's Vega One again.
— Привет, Настя. Чем можем помочь?
— Хьюстон, я немного беспокоюсь по поводу сброса связи. Хочу протестировать прямой линк по аварийному каналу. Можешь связаться с Королевом и предупредить, что я просто хочу провести двусторонний тест? Мало ли что еще отвалится.
— Окей. Минуту… — Там, в Хьюстоне, зашебуршились. Отказать в аварийной связи они не могут, даже если и подозревают что-то. — Хорошо. Мы связались с Хабаровском — над горизонтом из ваших станций только Дальний Восток. Они тебя ждут.
