- Вы требуете доказательств, Карякин, - майор взглянул прямо в его белесоватые глаза. - Это ваше право. Вы их получите. А сейчас объясните нам, как попала к вам икона Иоанна Крестителя, или Ангела пустыни.
На лице Карякина в первый, пожалуй, раз за время допроса мелькнула тревога. Он отвел глаза и пробормотал:
- Какого Крестителя? Их много, этих досок с крестителями. В моей коллекции штук семь наберется.
- О вашей коллекции мы еще поговорим, а пока я спрашиваю о доске, которую сдала на Большую Полянку Рагозина. Той самой, что по новой записана, под Николая Угодника. - Голубев встал, открыл сейф и извлек из него "Ангела пустыни". - Узнаете?
Карякин бросил косой короткий взгляд на икону и ничего не ответил. В комнате воцарилось молчание, которое длилось довольно долго. Наконец он тихо произнес:
- Ваша взяла, гражданин начальник. Слышал я такую поговорку: лучше быть хорошим свидетелем, чем плохим обвиняемым. Так вот, я предпочитаю первое и потому прошу учесть мое чистосердечное признание.
- Мы все учитываем, Валентин Семенович. Продолжайте.
- Было дело, записал я этого Ангела. Упросил меня один фирмач, очень уж ему понравилась эта доска.
- Что за фирмач, как с ним познакомились?
- Фамилию не знаю, англичанин он. Татьяна на выставке одной работала переводчицей, там и познакомились. - И, предупреждая неизбежный, весьма не приятный вопрос о паспорте, добавил. - А паспорт я нашел, в переходе метро на Дзержинской, выронила какая-нибудь дуреха. Вот и все.
- А икона эта у вас как оказалась? - задал вопрос и Чобу.
Карякин удивленно взглянул на него, как бы увидя впервые.
- А разве я не сказал? У Воронкова взял, у кого же еще. Его надо потрясти, а то все обо мне да обо мне.
- Машина у этого Воронкова имеется? - снова спросил Чобу.
- Имеется, получше моей старой тачки. "Жигуль" у него новый.
- Какого цвета машина?
- "Коррида", красный такой... А при чем тут цвет? - удивился Корякин.
Степан промолчал. Не станет же он в самом деле объяснять этому типу, что ни один из свидетелей машину красного цвета на месте происшествия не видел.
- И еще один вопрос, так сказать, неофициальный. - Голубев снова вступил в разговор. - У вас, Валентин Семенович, интересная работа, и заработок - дай бог, как говорится, каждому. И мастер вы настоящий, так все о вас отзываются. Зачем вам вся эта возня с куплей-продажей? Неужели ничему не научились? Было, кажется, время...
- Как зачем? Странный вопрос. Деньги лишними никогда не бывают. А у меня семья и... подруга, вы знаете... Кормить-поить и одевать надо. И потом, - продолжал он после паузы, - скажу вам откровенно: сами вроде деньги эти в руки шли, без особого труда. У одного купил, другому продал, у третьего выменял... Всегда что-нибудь останется. Трудно удержаться, а риска почти никакого. Нет состава преступления, как у вас говорят.
- Это как сказать, Валентин Семенович. По крайней мере в эпизоде с записанной доской состав преступления налицо.
- Согласен, гражданин майор, нечистый попутал. - Карякин сокрушенно потупился. - Однако много все равно ведь не дадут. Я статью знаю.
- Тем лучше, Валентин Семенович, - Голубев невольно улыбнулся. Приятно иметь дело с разбирающимся в кодексе человеком. А сейчас едем за вещами, которые вам передал, как вы утверждаете. Воронков. Вот постановление о производстве обыска, ознакомьтесь.
Карякин на бумагу не обратил внимания.
- Если можно, гражданин майор, давайте без обыска. Вещи у Татьяны, неудобно как-то с обыском, да еще понятых придется среди соседей искать. В общем, без шума не получится. Я вам все сам выдам, кроме Левитана. На атрибуции он, в Третьяковке.
- Ну что ж, пусть будет по-вашему, - согласился после некоторого раздумья майор. Ему не хотелось терять контакт, который как будто наладился с Карякиным. Похоже, что тот был не прочь оказаться хорошим свидетелем. А именно это и было важно сейчас для расследования. - Пусть будет по-вашему, - повторил Голубев, - но требуется еще одна формальность. - Он протянул Карякину бумагу. - Это подписка о невыезде. Надеюсь, вы не повторите ошибок молодости, - напомнил майор о двух побегах из мест заключения.
- Куда от вас убежишь, все равно найдете, - невесело ухмыльнулся Карякин. - И еще у меня есть к вам просьба, Алексей Васильевич, - он впервые обратился к Голубеву по имени-отчеству. - Вы, я так думаю, с женой моей будете беседовать... допрашивать словом Не говорите ей о Татьяне. Ни к чему ей это знать.
- Эх, Валентин Семенович, запутались вы, как я посмотрю, основательно, а ведь не мальчишка уже Ладно, мы в семейные дела не вмешиваемся. Без необходимости, конечно, - добавил Голубев. - Пока же такой необходимости не вижу.
Разговор в музее
Телефонный звонок прервал на полуслове выступление полковника Ковчука на утренней оперативке. Он недовольно покосился на аппарат, но трубку взял, и его озабоченное, усталое лицо прояснилось. Очевидно, новости были хорошие. Обсудив утреннюю оперативную сводку и получив задания, сотрудники стали расходиться Поднялась и Андронова, но начальник попросил ее задержаться.
- Сейчас звонил Чобу из Москвы, - сообщил полковник. - Кое-что проясняется. Не зря мы его в столицу командировали. Нашли человека, у которого лампаду украли, помните, Чобу еще подробно докладывал об этом мошенничестве, некий Карякин, москвич. У него обнаружены также культовые вещи, похищенные в Молдавии. Этот Карякин, как сообщает Чобу, личность весьма подозрительная, имел судимость, однако, видимо, в кражах не замешан. По крайней мере, прямо. Он сдавал в комиссионный магазин антикварные вещи, которые ему передал, по его словам, житель Кишинева Воронков Олег Георгиевич. Карякин действительно летал в Кишинев, это по билетам установлено. Однако его показания нуждаются в проверке. Тем более, что уж слишком быстро он раскололся, так Чобу считает. Не оговаривает ли Карякин Воронкова? Вот в чем вопрос. Карякин утверждает, что Воронков коллекционер, и довольно известный. Вам не приходилось с ним встречаться или слышать эту фамилию? Вы же, Лидия Сергеевна, эту публику хорошо знаете.
- Меньше, чем хотелось бы, Никанор Диомидович. Эта публика скрытная, я уже говорила. Каста. Если Воронков действительно коллекционер, то его найти не составит труда.
- Адрес мы, конечно, узнаем через полчаса, - лицо полковника приняло свое обычное озабоченное выражение. - Не в адресе сейчас дело. Важно установить, откуда у Воронкова эти вещи.
- А если прямо спросить, Никанор Диомидович?
- У кого спросить? - Ковчук бросил удивленный взгляд на Андронову.
Лидия Сергеевна, видимо, сообразив, что сказала что-то не то, смущенно пояснила:
- Ну, у Воронкова этого.
- А он скажет: не суйте нос не в свое дело, не посмотрит, что дама. Полковник жестко усмехнулся. - И будет прав, между прочим. Нет, здесь по-другому надо действовать, сначала факты, потом уж обвинения, а не наоборот. Ладно, - заключил он, - не обижайтесь, Лидия Сергеевна, вы розыскник еще молодой. У вас все впереди, не то, что у некоторых, - он вспомнил о своем скором уходе на пенсию. - Начальство опять интересовалось церковными кражами, а я подзакрутился, без зама уже который день, доверительно добавил полковник. - Но это ничего, лишь бы на пользу дела, как говорится. Приезжал на днях Кучеренко, докладывал. Вроде рисуется, и интересное рисуется. А у вас что слышно? Пора кончать уже с этими христославцами. У меня они вот где, - он провел рукой по горлу. - Сейчас, правда, затаились. Не иначе, как почуяли неладное.
Андроновой стало по-женски жаль этого немолодого усталого человека, однако ничего утешительного она сообщить не могла.
- Навела справку в Министерстве культуры, Никанор Диомидович. Не посылали они в Приреченский район никакого художника-реставратора. Удивились даже. И вообще по церковным делам своих сотрудников давно не командировали. К сожалению. Сына бывшего кассира Селиштской церкви проверили. Порядочный шалопай, но к воровству отношения не имеет. Пьян был, вот и болтал. И тех охотников, что подсвечники из церкви в Цыбирике унесли, тоже нашли и проверили. По пьяному делу, говорят, утащили. А почему не утащить, если плохо лежит. Дали слово, что вернут, когда снова на охоту поедут. А в остальном как будто не причастны. Мы их, конечно, на заметке держим.
- К охотникам еще вернемся, если будет необходимость. А пока займитесь Воронковым вплотную. Вот список антикварных вещей, которые Карякин якобы получил от него. - Полковник передал Андроновой исписанный во время телефонного разговора с Чобу лист.
Заведующий отделом русского и западноевропейского искусства Василий Федорович Большаков встретил Андронову как добрую старую знакомую. Он выскочил из-за своего заваленного книгами, скульптурами, деревянными ложками стола. После прошлого ее посещения порядка в комнате не прибавилось. Скорее наоборот, Большаков, проследив за ее взглядом, извинился:
